Николай власик жены и дети. Кто такой Власик? Тернистый путь Николая Власика: от церковно-приходской школы до ВЧК

Род войск Годы службы Звание Генерал-лейтенант

: неверное или отсутствующее изображение

Часть Командовал Должность

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Сражения/войны Награды и премии

Орден Ленина	Орден Ленина	Орден Ленина	Орден Красного Знамени
Орден Красного Знамени	Орден Красного Знамени	Орден Кутузова I степени	Орден Красной Звезды
40px	Медаль «За оборону Москвы»	Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»	40px
40px	40px

Российской империи Связи

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

В отставке

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Автограф

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Никола́й Си́дорович Вла́сик (22 мая 1896 года , Бобыничи (белор.) русск. Слонимского уезда Гродненской губернии (ныне Слонимский район Гродненской области) - 18 июня 1967 года , Москва) - сотрудник органов государственной безопасности СССР. Начальник охраны Сталина ( -). Генерал-лейтенант ().

Начало службы

Н. С. Власик с И. В. Сталиным и его сыном Василием . Ближняя дача в Волынском, 1935 год	Н. С. Власик с женой Марией Семёновной, 1930-е годы	Н. С. Власик (крайний справа) сопровождает И. В. Сталина на Потсдамской конференции , 1 августа 1945 года	Н. С. Власик в рабочем кабинете. Начало 1940-х годов

С 1947 года являлся депутатом Московского городского совета трудящихся 2 созыва.

В мае 1952 года был снят с должности начальника охраны Сталина и направлен в уральский город Асбест заместителем начальника Баженовского исправительно-трудового лагеря МВД СССР.

Арест, суд, ссылка

Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1956 года Власик был помилован со снятием судимости, но в воинском звании и наградах восстановлен не был.

В своих воспоминаниях Власик писал :

Я был жестоко обижен Сталиным . За 25 лет безупречной работы, не имея ни одного взыскания, а только одни поощрения и награды, я был исключен из партии и брошен в тюрьму. За мою беспредельную преданность он отдал меня в руки врагов. Но никогда, ни одной минуты, в каком бы состоянии я ни находился, каким бы издевательствам я ни подвергался, находясь в тюрьме, я не имел в своей душе зла на Сталина .

Последние годы

Жил в Москве. Скончался 18 июня 1967 года в Москве от рака лёгких . Похоронен на Новом Донском кладбище .

Реабилитация

Награды

• Георгиевский крест 4-й степени [[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]
• Три ордена Ленина (26.04.1940, 21.02.1945, 16.09.1945)
• Три ордена Красного Знамени (28.08.1937, 20.09.1943, 3.11.1944)
• Орден Красной Звезды (14.05.1936)
• Орден Кутузова I степени (24.02.1945)
• Медаль ХХ лет РККА (22.02.1938)
• Два знака Почётный работник ВЧК-ГПУ (20.12.1932, 16.12.1935)

Звания

• Майор госбезопасности (11.12.1935)
• Старший майор госбезопасности (26.04.1938)
• Комиссар госбезопасности 3 ранга (28.12.1938)
• Генерал-лейтенант (12.07.1945)

Личная жизнь и увлечения

Николай Власик увлекался фотографией. Ему принадлежит авторство многих уникальных фотографий Иосифа Сталина, членов его семьи и ближайшего окружения .

Жена - Мария Семёновна Власик (1908-1996). Дочь - Надежда Николаевна Власик-Михайлова (род. 1935 год), работала художественным редактором и художником-графиком в издательстве «Наука».

См. также

Киновоплощения

• - «Ближний круг» , в роли Н. С. Власика - народный артист СССР Олег Табаков .
• - «Сталин. Live », в роли Н. С. Власика - Юрий Гамаюнов .
• - «Ялта-45» , в роли Н. С. Власика - Борис Каморзин .
• - «Сын отца народов» , в роли Н. С. Власика - заслуженный артист России Юрий Лахин .
• - «Убить Сталина» , в роли Н. С. Власика - народный артист России Владимир Юматов .
• - Документальный сериал «Власик», в роли Н. С. Власика - Константин Милованов .

Напишите отзыв о статье "Власик, Николай Сидорович"

Литература

• Власик Н. С. "Воспоминания о И. В. Сталине"
• // Петров Н. В., Скоркин К. В. / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. - М .: Звенья, 1999. - 502 с. - 3000 экз. - ISBN 5-7870-0032-3.
• В. Логинов. . - М .: Современник, 2000. - 152 с. - ISBN 5-270-01297-9.
• Артём Сергеев , Екатерина Глушик . Беседы о Сталине. - М .: Крымский мост-9Д, 2006. - 192 с. - (Сталин: Первоисточники). - 5000 экз. - ISBN 5-89747-067-7.
• Артём Сергеев , Екатерина Глушик . Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца. - М .: Крымский мост-9Д, НТЦ "Форум", 2011. - 288 с. - (Сталин: Первоисточники). - 2000 экз. - ISBN 978-5-89747-062-4.

Примечания

Ссылки

• Воспоминания начальника личной охраны И. В. Сталина: , , , ,

Отрывок, характеризующий Власик, Николай Сидорович

– Это место для меня святое, Рамон. Оно не для мирских встреч и разговоров. И кроме моей дочери никто не мог привести вас сюда, а она, как видите, сейчас со мной. Вы следили за нами... Зачем?
Я вдруг резко почувствовала, как по спине потянуло ледяным холодом – что-то было не так, что-то должно было вот-вот случиться... Мне дико хотелось закричать!.. Как-то предупредить... Но я понимала, что не могу им помочь, не могу протянуть руку через века, не могу вмешаться... не имею такого права. События, развивающиеся передо мною, происходили очень давно, и даже если я смогла бы сейчас помочь – это уже явилось бы вмешательством в историю. Так как, спаси я Магдалину – изменились бы многие судьбы, и возможно, вся последующая Земная история была бы совершенно другой... На это имели право лишь два человека на Земле, и я, к сожалению, не была одной из них... Далее всё происходило слишком быстро... Казалось, даже – не было реально... Холодно улыбаясь, человек по имени Рамон неожиданно схватил Магдалину сзади за волосы и молниеносно вонзил в её открытую шею узкий длинный кинжал... Послышался хруст. Даже не успев понять происходящего, Магдалина повисла у него на руке, не подавая никаких признаков жизни. По её снежно белому одеянию ручьём струилась алая кровь... Дочь пронзительно закричала, пытаясь вырваться из рук второго изверга, схватившего её за хрупкие плечи. Но её крик оборвали – просто, будто кролику, сломав тоненькую шею. Девочка упала рядом с телом своей несчастной матери, в сердце которой сумасшедший человек всё ещё без конца втыкал свой окровавленный кинжал... Казалось, он потерял рассудок и не может остановиться... Или так сильна была его ненависть, которая управляла его преступной рукой?.. Наконец, всё закончилось. Даже не оглянувшись на содеянное, двое бессердечных убийц бесследно растворились в пещере.
С их неожиданного появления прошло всего несколько коротких минут. Вечер всё ещё был таким же прекрасным и тихим, и только с вершин голубеющих гор на землю уже медленно сползала темнота. На каменном полу маленькой «кельи» мирно лежали женщина и девочка. Их длинные золотые волосы тяжёлыми прядями соприкасались, перемешавшись в сплошное золотое покрывало. Казалось, убитые спали... Только из страшных ран Магдалины всё ещё толчками выплёскивалась алая кровь. Крови было невероятно много... Она заливала пол, собираясь в огромную красную лужу. У меня от ужаса и возмущения подкашивались ноги... Хотелось завыть волчьим голосом, не желая принимать случившееся!.. Я не могла поверить, что всё произошло так просто и незаметно. Так легко. Кто-то ведь должен был это видеть! Кто-нибудь должен был их предупредить!.. Но никто не заметил. И не предупредил. Никого вокруг в тот момент просто не оказалось... И оборванные чьей-то грязной рукой две Светлые, Чистые Жизни улетели голубками в другой, незнакомый Мир, где никто больше не мог причинить им вреда.
Золотой Марии больше не было на нашей злой и неблагодарной Земле... Она ушла к Радомиру... Вернее – к нему улетела её Душа.

60 лет назад, 16 декабря 1952 года, был арестован бывший начальник Главного управления охраны МГБ СССР генерал-лейтенант Власик. В судьбе своего главного телохранителя очень странную роль сыграл Сталин. Руководитель историко-архивной службы ИД "Коммерсантъ" Евгений Жирнов разбирался в этой загадочной истории.

"Будучи глупым, но вельможным"

Когда-то, в эпоху гласности, захватившей не только прессу, но и ветеранов власти и спецслужб, в то время охотно делившихся своими воспоминаниями, один из бывших сотрудников госбезопасности рассказал мне об эпизоде, связанном с невероятной физической силой главного телохранителя Сталина Николая Сидоровича Власика. Мой собеседник, тогда еще молодой оперативник МГБ, неожиданно узнал в толпе на московской улице в крепком мужчине, одетом в отличное пальто, начальника Главного управления охраны (ГУО) МГБ СССР генерал-лейтенанта Власика. Оперативник заметил, что возле высокого начальника крутится подозрительный тип, явно карманник, и начал быстро продвигаться к генералу. Но, подойдя, увидел, что вор уже запустил руку в карман Власика, а тот вдруг положил свою мощную пятерню на пальто поверх кармана и сжал кисть воришки так, что, как рассказывал опер, был слышен треск ломавшихся костей. Ветеран вспоминал, что он было хотел задержать побелевшего и терявшего сознание от боли карманника, но Власик подмигнул ему, отрицательно покачал головой и сказал: "Сажать не надо, больше он воровать не сможет".

Другие ветераны вспоминали, что Власик считался одной из самых мощных фигур в окружении Сталина не только по физической силе, но и по влиятельности. Рассказывали, что временами главный телохранитель преувеличивал свою значимость, прибегая к нехитрой уловке. Дверь из приемной Сталина вела в небольшой тамбур, из которого открывалась следующая дверь — в кабинет. Говорили, что Власик мог войти в этот тамбур, постоять там, выйти и объявить, что товарищ Сталин такого-то просителя видеть не хочет. И перепуганный насмерть чиновник или генерал начинал искать дружбы с всесильным Николаем Сидоровичем, чтобы тот помог сменить гнев вождя на милость.

Примерно о том же в книге "Двадцать писем к другу" писала дочь Сталина Светлана Аллилуева:

"Приходится упомянуть и другого генерала, Власика, удержавшегося возле отца очень долго, с 1919 года. Тогда он был красноармейцем, приставленным для охраны, и стал потом весьма властным лицом за кулисами. Он возглавлял всю охрану отца, считал себя чуть ли не ближайшим человеком к нему и, будучи сам невероятно малограмотным, грубым, глупым, но вельможным, дошел в последние годы до того, что диктовал некоторым деятелям искусства "вкусы товарища Сталина", так как полагал, что он их хорошо знает и понимает. А деятели слушали и следовали этим советам. И ни один праздничный концерт в Большом театре или в Георгиевском зале на банкетах не составлялся без санкции Власика... Наглости его не было предела, и он благосклонно передавал деятелям искусства, "понравилось" ли "самому", будь то фильм, или опера, или даже силуэты строившихся тогда высотных зданий... Не стоило бы упоминать его вовсе — он многим испортил жизнь, но уж до того была колоритная фигура, что никак мимо него не пройдешь".

Многие известные в то время деятели искусства старались попасть в компании, где бывал Власик, чтобы снискать его расположение. А некоторые становились известными благодаря участию в этих застольях. Одна из участниц таких встреч, Вера Герасимовна Иванская, рассказывала:

"Я... несколько раз была на даче Власика и на квартире его на Гоголевском бульваре. Помню, тогда в компаниях был Стенберг, один раз был Максим Дормидонтович Михайлов и очень часто Окунев. Признаться, я не имела особого желания встречаться с Власиком и вообще быть в этой компании. Но Власик мне угрожал, говорил, что арестует меня и т. д., и я боялась этого. Один раз на квартире Власика на Гоголевском бульваре я была со своими подругами Коптевой и еще одной девушкой. Тогда там был какой-то художник, кажется Герасимов".

Власик вел себя так, будто никакие советские законы и нормы поведения ему не писаны. Приятельствовавший с ним на протяжении многих лет художник-оформитель Красной площади Владимир Августович Стенберг после ареста в собственноручных показаниях писал:

"Должен сказать, что Власик — морально разложившийся человек. Он сожительствовал с многими женщинами, в частности с Николаевой, Рязанцевой, Докукиной, Лохтионовой, Спириной, Вещицкой, Градусовой, Авериной, Верой Герасимовной. Я полагаю, что Власик также сожительствовал с Щербаковой, с сестрами Городничевыми: Людой, Адой, Соней, Кругликовой, Сергеевой и ее сестрой и другими, имена которых я не помню. Поддерживая со мной товарищеские отношения, Власик спаивал меня и мою жену и сожительствовал с ней, о чем сам Власик впоследствии цинично рассказывал мне".

Собственно, ничего странного в этом не было. Кто мог остановить главного телохранителя вождя, если временами Сталин советовался с ним, решая судьбы его руководителей, одни имена которых наводили ужас на всю страну. В своем не очень грамотном письме председателю Президиума Верховного Совета СССР Клименту Ефремовичу Ворошилову, написанном 5 апреля 1955 года, Власик приводил пример подобного события:

"Глава правительства, находясь на юге после войны, в моем присутствии выражал большое возмущение против Берия, говоря о том, что органы государственной безопасности не оправдали своей работой должного обеспечения. Указал на отдельные провалы в работе его руководства и сказал, что дал указания отстранить Берия от руководства в МГБ. Спрашивал у меня, как работал Меркулов, Кобулов, и в последующем о Гоглидзе и Цанаве. Я рассказал ему, что знал, с теми фактами, которые мне были известны по работе, о недостатках руководства".

29 декабря 1945 года Сталин отстранил Берию от руководства НКВД СССР и надзора за госбезопасностью, приказав сосредоточиться на советском атомном проекте. 7 мая 1946 года потерял пост министра госбезопасности СССР Меркулов, только через год получивший должность начальника Главного управления советского имущества за границей. В том же ведомстве оказался и нелестно охарактеризованный Власиком бывший заместитель министра госбезопасности генерал-полковник Кобулов.

Бывшие руководители госбезопасности в то время еще не знали о роли, которую сыграл в крушении их карьеры Власик. Но в 1948 году, оправившись от удара, они, видимо, решили наказать начальника ГУО, не повлиявшего на решение Сталина в положительном для них направлении. Благо новый министр госбезопасности СССР генерал-полковник Абакумов, хоть и был их недругом, также стремился избавиться от чрезмерно влиятельного главного телохранителя.

"Дал ложное на меня показание"

Судя по письму Власика Ворошилову, Абакумов использовал для активизации недругов начальника Главного управления охраны инцидент с его подчиненным — начальником охраны Берии полковником Саркисовым.

"В практике работы,— писал Власик,— были случаи, и особенно у Саркисова, что он часто во время своего дежурства выезжал по поручениям, и даже был случай на оперативной машине, потому что не было его хозяйственной машины, в это время подали основную машину, так как Саркисов еще не вернулся с оперативной машиной, то охрана осталась без машины и отстала".

То, что член Политбюро Берия уехал без "хвостовой" машины охраны, было чрезвычайным происшествием, и Власик вызвал Саркисова для разноса:

"По этому вопросу было проведено расследование, и ему было сделано замечание, он заявил, что, выполняя поручение охраняемого, не имел другой машины. Все начальники охраны выполняли поручения, я по положению, как и начальник Управления, который ведал непосредственно всеми прикрепленными, не имел права интересоваться, какие он выполняет поручения. Он был у меня после, когда его обвинили, что основная машина ушла без охраны, и просил выделить хозяйственную машину, что мной было сделано, не только ему, но и всем прикрепленным. Мы также договорились, чтобы все поручения возложить на комендантов объекта. Вот как было дело".

Во время проверки выяснилась неприглядная деталь: Саркисов использовал оперативную машину для перевозки посторонних женщин.

"Я,— писал Власик,— доложил об этом бывшему в то время министру Абакумову, не мог иначе поступить, так как там видно было, из материала, что это относится больше к самому Саркисову, чем к Берия, и без проверки этих материалов я не мог доложить выше, так как непроверенный материал могли принять за клевету, склоку и прочее. В то время и проверять я самостоятельно не имел права без санкции или хотя бы министра, без его официального распоряжения. Это по положению, потому что речь идет о члене правительства, на этот счет есть решение ЦК. Вот почему я доложил Абакумову, который сказал, что он сам проверит и вызовет Саркисова. Забрал этот документ и спустя долгое время дал приказание сжечь его и никакой проверки не проводить. Я все же не сжег его, а вернул начальнику Агентурного Отдела Масленникову... Я не мог предвидеть, что Абакумов окажется врагом и не сделает соответствующих проверок или не доложит куда следует после проверки".

Но Абакумов сообщил Берии о том, что Власик интересуется его личной жизнью, и "лубянский маршал" не остался в долгу:

"Я скоро заметил, что Берия заметно изменил свое отношение ко мне. Это, конечно, меня встревожило, я хотел об этом поговорить с Главой правительства, но считал, что это будет нетактично, тем более что у меня не было каких-то веских данных".

В 1948 году Берия раньше Сталина приехал на его Ближнюю дачу в Кунцево и обнаружил, что пакеты с особо важными документами для вождя, которые доставлялись фельдсвязью, лежали на предназначенном для них столике в беспорядке. Берия немедленно объявил, что среди охраны есть шпион. Вскоре дежурившего в тот день помощника коменданта дачи Федосеева арестовали вместе с женой. Федосеева, как утверждали в некоторых источниках, поместили в самую страшную тюрьму страны — Сухановскую, или Сухановку, где особо важных заключенных пытали и обычными методами, и абсолютной тишиной, от которой человек мог сойти с ума. Поскольку его делом занимались опытные соратники Берии из МВД, возглавляемые заместителем министра Серовым, Федосеев вскоре сдался и подписал признание, где говорилось, что он вместе с Власиком собирался отравить Сталина.

Берия доложил о достигнутом результате вождю, но результат оказался не совсем таким, на который рассчитывал Лаврентий Павлович.

"Федосеев,— писал Власик,— дал ложное на меня показание, и Глава правительства, усомнившись в его правдоподобности, лично проверял это дело сам. Он вызывал и допрашивал его. Было установлено, что это ложное показание. Дело вели в МВД, под непосредственным наблюдением Берия, после этого дело было передано в МГБ. Федосеев заявил, что он вынужден был дать ложные показания, потому что его каждый день били, поэтому он дал такие показания, зная, что его вызовет Глава правительства, где он будет просить, чтобы его не били. После этой проверки Глава правительства сам мне рассказал, какие дал Федосеев на меня показания и почему он их дал".

Сталин, как утверждал его главный телохранитель, лично разобрался и в другом обвинении, выдвинутом Берией,— в огромных растратах и присвоении продуктов, доставлявшихся на Ближнюю и прочие дачи Сталина:

"Тут же мы и говорили об этих злосчастных продуктах, за которые в протоколах меня обвиняют в воровстве. Надо знать бывшую нашу обстановку жизни на "Ближней". Я разъяснил по этому вопросу Главе правительства, какие продукты и когда мы действительно использовали и какие я принял меры для того, чтобы не было больше здесь никаких злоупотреблений. Он согласился со мной и даже сам изменил свой режим в заказах на готовку обедов и прочее. Я не мог, да мне и не позволили бы, записывать подробности нашего положения на "Ближней" и порядка, существовавшего у нас. Было бы неправильно писать об этом. Вам, как и другим членам правительства, известно, что присылаемые разные образцы и прочее не всегда вовремя рассматривалось, и мы не могли иногда ничего с ними делать. Об этом можно привести много фактов, что я и сделал Главе правительства, и он не мог не согласиться со мной".

Казалось бы, история преследований Власика могла бы на этом завершиться. Но Берия, как оказалось, не собирался мириться с поражением.

Берия, Меркулов и Кобулов (на фото - слева направо) благодаря Власику из настоящих руководителей госбезопасности в момент стали бывшими

"Им важно было огрязнить меня"

В 1949 году, после успешного испытания атомной бомбы, Берия снова оказался в фаворе у Сталина:

"Надо сказать прямо и честно,— писал Власик,— что когда после войны говорил Глава правительства и явно выражал свое недовольство к Берия, но он относил это больше к неспособности, неумению и слабому знанию работы органов государственной безопасности, но ни в коем случае не выражал к нему политического недоверия. Я так понимал. И это все скоро прошло. Глава правительства, наоборот, очень хвалил его подчеркнуто после выполнения одного из больших заданий правительства. Для меня было ясно и понятно, что он изменил отношение о прошлых недостатках в работе Берия по Министерству государственной безопасности".

Можно было бы предположить, что именно благодаря расположению Сталина у Берии появился новый шанс избавиться от Власика. В письме бывшего начальника ГУО Ворошилову говорилось:

"Подбирая материалы еще с 1948 года, которые проверял уже сам Глава правительства, они через Абакумова лезли во все мелочи моей интимной жизни, раздувая все в невероятных пределах, искажая действительность... Весь этот грязный букет, по-видимому, доложили Главе правительства, после чего и встал вопрос на Политбюро ЦК — о неблагополучии в Главном Управлении Охраны".

По решению Политбюро была создана комиссия по проверке деятельности ГУО МГБ СССР:

"Результатом работы комиссии под председательством тов. Маленкова с самым активным участием Берия и других членов П.Б. я был исключен из партии, отстранен от работы без всякого соблюдения должной передачи Управления и оставления документации и прочее. Срочно был направлен в распоряжение МВД в город Асбест на Урал для работы в лагере — зам. нач. Управления по лагерю, чем был лишен возможности защититься в обвинениях по неблагополучию, которое оказалось в аппарате Управления".

Власика сняли с должности начальника ГУО в мае 1952 года, а в конце года арестовали. Первым обвинением, как писал Власик, оказалось то, что он просмотрел врачей-убийц среди кремлевских врачей:

"Я был арестован 16 декабря 1952 года. Следствие бывшего МГБ по особо важным делам предъявило мне обвинение в том, что я, будучи начальником Главного Управления Охраны МГБ, не обеспечил своевременного вскрытия шпионской террористической организации врачей-профессоров Санитарного Управления Кремля, которое обслуживалось доверенным мне управлением, агентурно-чекистским наблюдением по обеспечению лечения ответственных работников партии и правительства. Мне также предъявили обвинение, что я не принял соответствующих мер по поступившему сигналу от врача Тимошук и не провел расследования по лечению больного тов. Жданова, чем способствовал врагам-профессорам скрыть свой злой замысел. Этим самым стал косвенным соучастником организации вредителей и врагов народа".

Чтобы выпутаться из непростого положения, начальнику Главного управления охраны приходилось пресмыкаться перед Берией (на фото Берия - второй справа, Власик - у него за спиной)

Следующее обвинение не отличалось новизной:

"Второе обвинение — использование служебного положения. Пользовался продуктами на охраняемом объекте за счет государства".

Наконец, третье обвинение касалось морального разложения Власика и его неразборчивости в выборе друзей:

"О неразборчивых связях и знакомствах. В частности, поддерживал связь продолжительное время с художником-оформителем Красной площади Стенбергом Владимиром Августовичем, не внушающим политического доверия, который был арестован по обвинению в шпионаже. После смены руководства и проверки из-под стражи был освобожден. По этим вопросам и началось мое следствие. И на основании этих ложных предъявленных мне обвинений и было построено заключение, утвержденное, как и мой арест, бывшим зам. министра врагом народа Гоглидзе с применением 193-й статьи Уголовного Кодекса РСФСР, как не оправдавшем доверия. Применив самые унизительные проверки чуть ли не за 25-З0 лет всех моих знакомых, учинив им допросы, используя старые материалы уже проверенных дел, как по Стенбергу".

Самое любопытное заключалось в том, что назначенный после ареста Абакумова министром госбезопасности СССР Семен Денисович Игнатьев уже разбирался в отношениях Власика со Стенбергом. Но новое руководство госбезопасности во главе с Берией взялось за Стенберга и Власика со всей серьезностью и силой:

"О деле Стенберга я сказал сам при первом моем допросе после ареста. Просил у следствия записать, что это дело проверял бывший министр Игнатьев и докладывал о нем в ЦК, притом сказал мне, что в этом деле хотели скомпрометировать Власика, а дело Стенберга не заслуживает никакого внимания, Стенберга хотели арестовать, Игнатьев дал мне указание предупредить Стенберга о болтовне, а дело сдать в архив, а в случае каких-либо недоразумений сослаться на него. Сколько я ни просил отразить это в протоколах, мне этого не позволили. Его арестовали и применили, как и мне, самый строжайший режим и недопустимое издевательство".

Власик подробно описывал примененные к нему вполне обычные для ведомства, в котором он прослужил больше трех десятков лет, методы следствия:

"Конечно, я при моем возрасте и состоянии здоровья не мог выдержать. Получил нервное расстройство, полное потрясение и потерял абсолютно всякое самообладание и здравый смысл, а затем последовал инфаркт, так как перед этими страшными испытаниями появились обострения моего заболевания — головные боли, сплошные галлюцинации и кошмары. Месяцами я был без сна. В таком состоянии на меня фабриковали заранее подготовленные протоколы. Я не был даже в состоянии прочитать ими составленные мои ответы, просто под ругань и угрозы в надетых острых, въевшихся до костей наручниках был вынужден подписывать эту страшную для меня компрометацию в каждой мелочи на 90 процентов разукрашенной лжи, так как в это время снимались наручники и давались обещания отпустить спать, чего никогда не было, потому что в камере следовали свои испытания, более замаскированные, но и более мучительные, действуя морально и физически".

Он надеялся, что его, как и Федосеева в 1948 году, вызовет для проверки показаний Сталин, узнает, что показания получены под пытками, и освободит. Но вождь уже не мог вызвать его:

"Я подумал обо всем, когда встал перед фактом такого следствия, и особенно при вызове меня на допрос к Берия и Кобулову, где они показали мне газету о смерти Главы правительства, о чем мне не было известно. Я тут только узнал, что они опять встали у руководства МГБ. Им важно было огрязнить меня, что они и сделали и добились своего".

Но самое удивительное открытие ожидало Власика впереди. Перед допросом Берии его вызвал начальник Следственной части по особо важным делам МВД СССР генерал-лейтенант Влодзимирский:

"Он потребовал от меня показания о том, чтобы я рассказал, какие вел разговоры с Главой правительства о бывшем руководстве МГБ и МВД. Он сказал, что я давал характеристики, по которым были отстранены от работы в МГБ большие руководители оперативной работы, чем нанесен ущерб государству, имея в виду отстранения Меркулова, Кобулова, Берия, себя и других. Я категорически отказался давать какие бы то ни было показания по этому вопросу... И вот теперь я окончательно убедился, что этот разговор между мной и Главой правительства стал им доподлинно известен, я был поражен этим. Вот почему они меня сняли и исключили из партии".

Но куда важнее и поразительнее оказалось другое:

"Им, по-видимому, о моем разговоре с Главой правительства он сам рассказал, когда они докладывали ему эти грязные материалы обо мне".

Даже под страхом новых пыток Власик не дал показаний против старого сослуживца - заведующего секретариатом Сталина Поскребышева (на фото - в центре)

"Грозил повторением подвала"

Получалось, что Сталин, который прежде защищал своего верного телохранителя и сквозь пальцы смотрел на его похождения и злоупотребления, вдруг отдал Власика на растерзание его злейшим врагам. Причем дополнительно подзадорив их.

"Тут я понял,— писал Власик,— что, кроме смерти, мне ждать больше нечего... Они потребовали показаний на Поскребышева, еще два раза вызывал Кобулов в присутствии Влодзимирского, я отказался, заявив, что у меня никаких данных к компрометации Поскребышева нет, только сказал, что Глава правительства одно время был очень недоволен работой наших органов и руководством Берия, привел те факты, о которых говорил мне Глава правительства — о провалах в работе, в чем он обвинял Берия, на что Кобулов мне заявил, чтобы я забыл об этом, больше нигде не вспоминал. За отказ от показаний на Поскребышева — прямо сказал — подохнешь в тюрьме. Грозил повторением подвала".

В письме Власик рассказывал, что предсказание Кобулова почти сбылось:

"В таком тяжелом состоянии меня опять направили ночью в Лефортово, где со мной и был сердечный припадок — инфаркт. Это было, не помню точно, 19-го или 18 мая 1953 года, и поэтому обещанного мне допроса не было учинено, как сказал Кобулов ночью перед отправкой меня в Лефортовскую тюрьму, что завтра тебя допросят. Я пролежал на спине целый месяц в камере, затем был отправлен в Бутырскую тюрьму в июне месяце, где лежал в больничной камере с обслуживанием и улучшенным питанием. Меня начали лечить, однако режим морального воздействия не был снят, и состояние моего здоровья никак не улучшалось, а, наоборот, ухудшалось, хотя с сердцем и улучшилось, с головой и общим состоянием нервной системы с каждым днем ухудшалось. Преследовали кошмары, тяжелые переживания не оставляли ни днем, ни ночью, чувствовал себя ужасно. В голову лезли безумные мысли, от которых не мог никак отделаться при том режиме, в котором все время содержался. Переводили меня несколько раз опять во внутреннюю тюрьму, но проблеска какого бы то ни было я не чувствовал. Газет я был лишен, то есть никогда не получал и ничего не знал. Все время ждал своего конца, почти два года".

Но ему неожиданно повезло. Берию и его соратников арестовали. Казалось бы, после этого, учитывая, что дело врачей-убийц признали сфабрикованным и главное обвинение против Власика отпало, его могли выпустить на свободу. Но дело не прекратили, и им занялся новый глава госбезопасности — генерал-полковник Серов.

"Наконец,— писал Власик,— меня вызвал Серов, я был все в том же состоянии. После двух допросов он мне объявил о разоблачении Берия и всей этой сволочи. Мне улучшили питание, начали опять лечить, но следствие опять задержали, хотя Серов обещал быстро закончить. Я не мог дождаться и опять получил сильное ухудшение нервной системы, опять бреды, кошмары, так как морального режима с меня не сняли, я не могу его здесь приводить, но он меня с ума сводил окончательно, безумства лезли в голову, я не верил даже объявленным мне Серовым обещаниям. Почему и новое руководство следствия опять не доверяет мне, мучительно переживая это. Почему два года в одиночке с таким режимом и нет суда, не кончают следствие, опять всякие кошмары и глупые мысли лезли в голову. Я жив только потому, что разоблачены враги, спасся от мучительной смерти, и вдруг нет никакого движения моего дела. Наконец я дождался следствия и в скором времени суда. Меня спрашивали, выдержу ли я всю оформительную часть по решению. Я сказал: все силы напрягу, только не откладывайте. Я с трудом выдержал, верно, суд продолжался очень недолго с двумя перерывами. На суде я был не в состоянии не только защищаться против всех этих данных, но не мог связать нескольких логичных фраз. Но я надеялся на справедливость его решения по отношению ко мне, так как был уверен, что такой длительной проверки было достаточно следствию, чтобы проверить все сомнения в моих неясных следствию вопросах. Однако хотя следствие мне перед судом и объявило, что отпадает всякое обвинение по вопросу врачей Санупр. Кремля, так как это дело при проверке не подтвердилось и профессора все из-под стражи освобождены и полностью реабилитированы. Также и Стенберг из-под стражи освобожден. Мне же не изменили даже и статьи по обвинению. По ней же суд и вынес решение. Лишить воинского звания, лишить правительственных наград, изъять вещи, незаконно приобретенные, и выслать в отдаленные районы на 5 лет. Срок исчислять со дня ареста, то есть с 15-го декабря 1952 года".

Вскоре после приговора, вынесенного 17 января 1955 года, Власика доставили в место отбывания ссылки — в Красноярск, откуда он и написал письмо главе советского государства маршалу Ворошилову. Он не был удовлетворен исходом дела:

"Как бы тяжело мне ни было все это переживать морально и физически, тем более что следствие и суд выразили некоторое недоверие ко мне, я отношу это к тем сложным и запутанным некоторым обстоятельствам, не только в допущении мною ошибок во всем этом деле, но и в моей болезни и нервном потрясении. Я не был в состоянии к последнему следствию изложить все причины и обстоятельства логично, даже на суде я отказался от последнего слова подсудимого".

Власик радовался тому, что сумел пережить Берию и его команду:

"Дорогой Климент Ефремович, разрешите мне принести здесь глубокую, искреннюю благодарность Вам и в Вашем лице партии и правительству, которому я обязан своей жизнью, хотя мне осталось недолго ею пользоваться, но я морально удовлетворен, так как враги народа разоблачены и понесли наказание по заслугам".

Но главное, каялся и просил о помиловании:

"Клянусь Вам, дорогой Климент Ефремович, с полной ответственностью перед партией и правительством, в том, что во всех допущенных мною ошибках нет и никогда не было каких-нибудь умыслов или политического непонимания, так и связей со всякими гадами, как и с этой бандой врагов народа. Прошу Вас учесть мое крайне тяжелое состояние здоровья. Лишен не только лечения, но и должного ухода, живя без семьи, мне при таком состоянии осталось очень немного жизни, хотя по решению суда еще два года и девять месяцев я должен быть в ссылке, значит, умереть вдали от семьи. С такими тяжелыми переживаниями и совершенно в беспомощном состоянии, не говоря о том лишении, которое не может меня не волновать, проработавшего тридцать три года в органах государственной безопасности, из них двадцать четыре года в охране Главы правительства. Честно отдав все здоровье, я лишен прав даже на кусок хлеба, не говоря о пенсии. Лишен звания, правительственных наград, исключен из партии. Прошу Вас лично и в Вашем лице партию и правительство о помиловании. Простить мне мои допущенные ошибки, дать возможность получить мне мой московский паспорт, дабы около семьи дожить мои последние дни".

"Был с ним откровенен до конца"

В 1956 году Власика помиловали и разрешили ему вернуться в Москву, но ни звания, ни наград, ни партбилета не вернули. В 1960 году он попытался восстановиться в КПСС, и ему это почти удалось. В справке о его партийном деле говорилось:

"По поручению ЦК КПСС Комитет Партийного Контроля 13 апреля 1960 г. рассматривал заявление Власика Н. С. о восстановлении его в партии и реабилитации в судебном отношении. Тогда было принято следующее решение: "Войти в ЦК КПСС с предложением Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС о восстановлении т. Власика в партии"".

Но в ЦК КПСС решение о Власике не утвердили, и КПК рассмотрел его дело снова:

"В связи с тем что это решение было возвращено в Комитет партийного контроля, проведена повторная проверка дела Власика и вновь обсужден вопрос о его партийности... По заявлению Власика Прокуратура СССР проверяла его дело и подтвердила правильность предъявленных судом обвинений. При вторичном рассмотрении вопроса о партийности Власика выяснилось, что он в течение продолжительного времени (с 30-х годов) вел развратный и разгульный образ жизни, устраивал пьянки и кутежи, сожительствовал с большим числом случайно знакомых женщин. Причем он нередко пользовался своим высоким положением, запугивал женщин, принуждая их к сожительству. Моральная нечистоплотность приводила к потере политической бдительности. Власик приводил своих сожительниц в правительственные ложи театров, выдавал им пропуска на Красную площадь, расконспирировал некоторые секретные объекты... Рассмотрев дело Власика на заседании 12 октября 1962 г., Комитет партийного контроля во изменение ранее принятого решения отказал Власику в ходатайстве перед ЦК КПСС о восстановлении его в партии".

Главной причиной отказа стал результат дополнительного допроса Власика партийными следователями. Он признался в том, что скрыл от Ворошилова:

"Установлено также, что Власик Н. С. пресмыкался перед Берия, "был с ним,— как заявил Власик,— откровенен до конца", "лично информировал его о настроении И. В. Сталина", "мнением Берия дорожил и тогда, когда он уже не работал наркомом"".

Нет сомнений в том, что именно из-за этого Сталин не только согласился на его арест, но и натравил на него Берию. Возможно, верный телохранитель перестал быть верным от испуга, после того как в 1948 году "лубянский маршал" ополчился на него. Но более вероятно, что информировать Берию Власик начал после того, как здоровье Сталина ухудшилось.

Ввиду малограмотности он не знал, что многие тысячелетия стареющие правители, почувствовавшие недомогание, прибегают к стандартному приему проверки своего окружения. Время от времени они имитируют резкое обострение заболевания. А потом избавляются от тех, кто начал развивать какую-то недозволенную активность, будь это главный телохранитель или министр обороны. И нет никаких сомнений в том, что этот прием будет востребован и впредь. Везде, где ограничение срока правления первого лица не более чем условность.

Сериал о Власике идет по вечерам на Первом канале

Изменить размер текста: A A

На Первом канале с большим успехом идет 14-серийный фильм «Власик. Тень Сталина ». Николая Власика многие называли тенью вождя. Он был настоящим «продуктом своего времени», получив генеральское звание при трех классах (!) образования. О самых ярких эпизодах из жизни телохранителя вождя народов «Комсомолке» рассказала ростовчанка Валерия Байкеева - автор сценария сериала.

РОДИНА МОЯ - БЕЛОРУССИЯ

Николай Власик родился 22 мая 1896 года в деревне Бобыничи Гродненского уезда, что в Западной Белоруссии . Этот мальчик из бедной крестьянской семьи рано потерял родителей. Надеяться было не на кого, поэтому уже после трех классов церковно-приходской школы он с 13-ти лет трудился чернорабочим на стройке, был каменщиком и грузчиком.

Образования, в классическом смысле слова, у него не было. Но он обладал прекрасной памятью, находчивостью и любознательностью, - говорит сценарист фильма Валерия Байкеева.

В марте 1915-го его призвали в армию, отправив на фронт. За храбрость, проявленную в боях во время первой Мировой войны, бойца наградили Георгиевским крестом. К слову, награду свою он все последующие годы не прятал, напротив, гордился ею.

УНИКАЛЬНУЮ СИСТЕМУ ОХРАНЫ ИСПОЛЬЗУЮТ ДО СИХ ПОР

После ранения Власика произвели в унтер-офицеры, назначив командиром взвода пехотного полка в Москве . Во время Октябрьской революции вместе с подчиненными он, быстро сориентировавшись, перешел на сторону большевиков: служил в московской милиции, участвовал в Гражданской войне, был снова ранен - уже под Царицыным . Через четыре года его направили под начало Феликса Дзержинского в органы ВЧК. Работа же его в качестве телохранителя Сталина началась с 1927 года, после того, как в здание комендатуры на Лубянке бросили бомбу. 31-летнего оперативника Власика отозвали из отпуска и объявили важную миссию, которая отныне была возложена на него - охрана Кремля, членов правительства и Самого.

Попав «в орбиту» Сталина, Власик разработал такую уникальную систему безопасности, что современная Федеральная служба охраны до сих пор использует его разработки, - говорит сценарист. - В частности, несколько одинаковых кортежей, следующих разными маршрутами - идея главного охранника Союза. Или же, чтобы лидерам антигитлеровской коалиции на встрече в Тегеране в 1943 ничего не угрожало, телохранитель «выстроил» непроницаемый «коридор» из специально обработанных щитов, и установил его по пути следования кортежа Сталина. К слову, в знаменитом советском фильме «Тегеран 43» - где показана операция советской разведки по предотвращению покушения на лидеров антигитлеровской коалиции, нет ни слова о блистательной работе Власика. При том, что он так обустроил резиденцию советского вождя, что Рузвельт , разочаровавшийся в безопасности американской миссии, отправился «на постой» к Сталину.

СПАС ВОЖДЯ ОТ ПУЛЬ

Именно Власик стал разработчиком мер безопасности для первого лица государства во время его поездок по стране, официальных мероприятий и международных встреч. В годы войны на его плечи легла эвакуация из Москвы правительства, членов дипкорпуса и наркоматов. Необходимо было не только доставить их в Куйбышев , но и разместить, обустроить на новом месте, продумать вопросы безопасности. Однажды, рискуя жизнью, ему пришлось закрыть своим телом вождя от пуль - произошло это в 1935 году в Гаграх, когда пограничники, не зная, что за катер плывет мимо заставы вне установленного времени, открыли огонь с берега. На самом деле за весельем - где вино и песни лились рекой, их просто забыли предупредить. Повезло - пули никого не задели

ЛЮБИТЕЛЬ ПЕСЕН И ФОТОГРАФИИ

Николай Власик был довольно закрытым, молчаливым и спокойным человеком и умел себя подать. Но при этом не выпячивался, не тянул одеяло на себя. Правда не со всеми. Со своими - с кем он служил и кому доверял – со своей охраной, людьми, с которыми начинал службу у Менжинского , был душой компании. Очень любил петь. У него, кстати, был отличный баритон. В основном, репертуар состоял из белорусских песен типа “Кукушечка” и “Воселочек”, а также русских народных и романсов.

А еще главным увлечением Власика было фотодело. Фотографировал он превосходно, предпочитая советский ФЭД. При аресте у Власика изъяли более 3000 негативов - снимков своей семьи, семьи Вождя, на отдыхе и дома...

Кстати, чувство юмора Власика было близко к современному, как сказали бы, «черному»... Во время допроса, когда его спросили: «Как вы прокомментируете обвинения вас в пьянстве и разврате?» Он ответил: «Я, действительно, наносил вред своему здоровью, но делал это в не рабочее время...»

СМЕНИЛ СЕБЕ ОТЧЕСТВО

Власик был «парнем хозяйственным»: он обустраивал быт Сталина и его семьи так, как хотел бы устроить свой. Увидев, что вождь с женой на даче питаются привезенными из Москвы бутербродами, он наладил туда доставку продуктов и организовал повариху, уборщицу из ближайшего совхоза, телефонную связь. Но на свою семью времени у него категорически не хватало. Зато красивого, статного Николай СЕРГЕИЧА - так он сам себя называл (отчество Сидорович казалось ему неблагозвучным), замечали красивые женщины, от официанток до актрис, включая и партработниц. Говаривали разное, но разводиться видный телохранитель даже не думал.

По сути, Власик, как Сталин и его дети, был глубоко несчастным в личной жизни. Детей с женой у них не было. Они, по настоянию супруги, удочерили девочку Надю – дочку умершей родной сестры Николая, воспитывая ее.

БЫЛ ВТЯНУТ В ЛЮБОВНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ

Заботы о детях Сталина Власик отчасти взял на себя. Светлана - дождь вождя, его, прямо скажем, недолюбливала.

Начнем с того, что Светочка росла девочкой стервозной и очень самолюбивой, - говорит собеседница. - Впервые она влюбилась еще подростком, в сына Берии , которого отец привез в Москву. Тогда рыжеватая и отнюдь не красавица дочка вождя сверхдержавы дружила с очаровательной Марфой Пешковой - внучкой Горького . Подружки везде ходили вместе, а красавец Серго стал объектом мечтаний их обоих. Но парень выбрал Марфу, женился на ней. Позже у них были дети и дружная семья. Светлана же по началу сходила с ума, бесилась, показывая свой характер. А потом у нее случился роман со сценаристом Алексеем Каплером, который был много старше нее. Когда это дошло до Сталина, то, как бы это сегодня сказали, у него просто произошел взрыв мозга. Как отца его можно было понять: юная девочка бегала за взрослым мужчиной как привязанная. Надо сказать, что Каплер очень нежно к ней относился - знакомил с литературой, водил на каток и концерты. Власик же был косвенно втянут во все это дело. Он понимал: опасности нет. И даже каким-то образом пытался воздействовать на разъяренного Иосифа. Но папу было не остановить. Вождь приказал: «Решите этот вопрос, Власик!». Тогда Власик предложил сценаристу по мирному уехать из Москвы. Но достаточно известный публике жених переоценил свои возможности и, оставшись, угодил в лагеря. Безутешная Светлана сначала страдала, но быстро успокоилась и многократно начала выходить замуж. Сказать почему она себя так вела сложно. Девочка рано осталось без мамы. Ее растили двое очень занятых мужчин: солдафон - телохранитель отца, и лидер государства, один из самых влиятельных людей на планете и во все времена. Какое тут воспитание?

ВАСИЛИЙ СТАЛИН УВАЖАЛ ВЛАСИКА

А вот средний сын Сталина - Василий - Власика уважал.

Красный - так его называл Сталин за рыжие волосы, творил чудеса, - продолжает сценарист. - Сейчас бы сказали, что он мажорил по полной: учиться не хотел, сделал дубликат ключа от квартиры старшего брата Яши - пока тот учился в Ленинграде , и устраивал там пьянки-гулянки. Власик периодически накрывал эту «малину » сам, а, когда жаловались чужие, заступался за Васю перед отцом. После одного из таких загулов Сталин отправил сына учиться в Качинское летное училище. Но тут за влияние на Васю начал бороться Берия, выбив себе святую обязанность - навещать наследника. Он ездил туда с проверками, а потом заходил к Сталину с докладами. Каково же было удивление отца, когда на его имя пришло письмо от командира училища, в котором тот писал «ваш сын двоечник, лентяй и нарушитель правил». Озверевший Сталин вызвал Власика, отправив разобраться с отпрыском. Тот устроил подопечному хорошую выволочку. Василий боялся Власика, но любил, называя дядей Колей.

«ПОДАРОК» ОТ БЕРИИ

Иосиф Виссарионович был человеком очень осведомленным и говорил Власику: я все про всех знаю. Но у него было интересное свойство: даже, если человек, вел себя неподобающе, совершал какие-то проступки, но был при этом до определенного времени ему полезен, Сталин его не трогал. Тогда остается главный вопрос - почему после двух десятков лет службы вождь все-таки отказался от преданного телохранителя?

Произошло стечение обстоятельств, - размышляет автор сценария . - Сталин был далеким от устройства быта человеком. Он полностью и во всех бытовых вопросах доверял Власику. И Берия очень ловко сыграл на этой особенности. Однажды они вместе стояли на крыше Ближней дачи. И вождь вдруг спросил: «Лаврентий, а что это за город там, на горизонте?». Берия ответил: «Так это же ваш Власик и построил для своих охранников». Справедливости ради стоит отметить, что телохранитель, активно продвигая здоровый образ жизни и заботясь о своих подчиненных, действительно организовал небольшой поселок со стадионом, бассейном и кинотеатром, чтобы охрана жила непосредственно рядом со своим объектом. Но как это было подано?! И это был первый звоночек.

Дальше Берия намекнул Сталину, что та астраханская селедочка, которая всегда на столе и появляется по первому щелчку хозяина, стоит безумных денег, потому что по распоряжению Власика, ее доставляют на самолетах, что само по себе удовольствие не из дешевых. И до вождя стало доходить: огромные деньги тратятся бесконтрольно. Берия активно подогревал эту тему. Потом в 1952-м подоспело и «дело врачей-отравителей ряда советских лидеров». К тому времени Сталин уже начал страдать той самой паранойей, о которой так много говорят до сих пор. И отказался от Власика.

А когда телохранителя пришли арестовывать, тот сказал: «Не будет меня, не будет Сталина». Не прошло и трех месяцев: он оказался прав - Сталин умер.

ДВА ИНФАРКТА И ФАЛЬШ-РАССТРЕЛА

В тюрьму 56-летний Николай Власик попал внешне еще красивым здоровым человеком, а через четыре года вышел глубоким стариком с шаркающими ногами - ведь там у него были два инфаркта и два фальш-расстрела.

После ареста выброшенный на обочину жизни телохранитель вернулся в Москву, где у него почти ничего не осталось: имущество конфисковали, отдельную квартиру превратили в коммунальную. Жена жила в стесненных условиях. Муж приемной дочери после ареста влиятельного отца бросил супругу. Не привыкший сдаваться Власик обивал пороги кабинетов, писал руководителям правительства, просил о реабилитации и восстановлении в партии, но везде получал отказ. Его помиловали со снятием судимости только после перезахоронения Сталина. Вот только в воинском звании и наградах так и не восстановили.

КТО ТРИ МИЛЛИОНА ДОНОСОВ НАПИСАЛ?

Был один эпизод, который ярко показывал отношение тогдашних современников к Власику, - вспоминает Валерия. - Как-то он в 60-х приехал на Кунцевскую дачу, где умер Сталин. На тот момент оттуда вывозили остатки личные вещей вождя, и среди прочих, огромные коробки с доносами, которые писал советский народ. Доносы были как серьезные, так и на уровне: «Дорогой товарищ Сталин, воздействуйте, пожалуйста, на мою соседку Серафиму Козловскую, которая не выключает свет по ночам в туалете». Молодой офицер узнал старого Власика и грубо «попросил» покинуть территорию. Власик ответил: «Я, собственно и строил эту дачу». На что молодой процедил: «Слышишь, дед, ни история, ни судьба тирана и убийцы (имея ввиду Сталина) здесь больше никого не интересует». Власик до последнего оставался верен своему хозяину и не смолчал: «Тирана и убийцы, может быть, вот только кто эти три миллиона доносов написал?»

КОНКРЕТНО

Смотрите сериал «Власик. Тень Сталина» с понедельника по четверг в 21:35 на Первом канале.

Родился в 1896 г., Белоруссия, Гродненская губ., Слонимский уезд, д. Бобыничи; белорус; Церковно-приходская школа; Арестован: 15 декабря 1952 г.

Источник: Красноярское общество "Мемориал"

Николай Сидорович Власик (22 мая 1896 года, деревня Бобыничи Слонимского уезда Гродненской губернии (ныне Слонимский район Гродненской области) - 18 июня 1967 года,Москва) - деятель органов безопасности СССР, начальник личной охраны И. Сталина, генерал-лейтенант.

Член РКП(б) с 1918 года. Исключен из партии после ареста по делу врачей 16 декабря 1952 года.

Биография

Родился в бедной крестьянской семье. По национальности - белорус. Окончил три класса сельской церковно-приходской школы. Трудовую деятельность начал с тринадцати лет: чернорабочий у помещика, землекоп на железной дороге, чернорабочий на бумажной фабрике в Екатеринославе.

В марте 1915 года был призван на военную службу. Служил в 167-м Острожском пехотном полку, в 251-м запасном пехотном полку. За храбрость в боях Первой мировой получил Георгиевский крест. В дни Октябрьской революции будучи в звании унтер-офицера вместе со взводом перешёл на сторону Советской власти.

В ноябре 1917 года он поступил на службу в московскую милицию. С февраля 1918 года - в Красной Армии, участник боёв на Южном фронте под Царицыным, был помощником командира роты в 33-м рабочем Рогожско-Симоновском пехотном полку.

В сентябре 1919 года был переведен в органы ВЧК, работал под непосредственным руководством Ф. Э. Дзержинского в центральном аппарате, был сотрудником особого отдела, старшим уполномоченным активного отделения оперативной части. С мая 1926 годастал старшим уполномоченным Оперативного отделения ОГПУ, с января 1930 года - помощник начальника отделения там же.

В 1927 году возглавил спецохрану Кремля и стал фактическим начальником охраны Сталина.

При этом официальное наименование его должности неоднократно изменялось в связи с постоянными реорганизациями и переподчинениями в органах безопасности. С середины 1930-х годов - начальник отделения 1-го отдела (охрана высших должностных лиц) Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, с ноября 1938 года - начальник 1-го отдела там же. В феврале - июле 1941 года этот отдел находился в составе Народного комиссариата государственной безопасности СССР, затем был возвращён в НКВД СССР. С ноября 1942 года - первый заместитель начальника 1-го отдела НКВД СССР.

С мая 1943 года - начальник 6-го управления наркомата госбезопасности СССР, с августа 1943 года - первый заместитель начальника этого управления. С апреля 1946 года - начальник Главного управления охраны Министерства госбезопасности СССР (с декабря 1946 года - Главное управление охраны).

В мае 1952 года был снят с должности начальника охраны Сталина и направлен в уральский город Асбест заместителем начальника Баженовского исправительно-трудового лагеря МВД СССР.

Арест, суд, ссылка

16 декабря 1952 года в связи с делом врачей был арестован, поскольку он «обеспечивал лечением членов правительства и отвечал за благонадежность профессуры».

«До 12 марта 1953 г. Власик допрашивался почти ежедневно (в основном по делу врачей). Проверкой установлено, что выдвинутые против группы врачей обвинения являются ложными. Все профессора и врачи из-под стражи освобождены. В последнее время следствие по делу Власика ведется по двум направлениям: разглашение секретных сведений и расхищение материальных ценностей… После ареста Власика у него на квартире было обнаружено несколько десятков документов с грифом „секретно“… Будучи в Потсдаме, куда он сопровождал правительственную делегацию СССР, Власик занимался барахольством…» (Справка из уголовного дела).

17 января 1953 года Военная коллегия Верховного Суда СССР признала его виновным в злоупотреблении служебным положением при особо отягчающих обстоятельствах, приговорив по ст. 193-17 п. «б» УК РСФСР к 10 годам ссылки, лишению генеральского звания и государственных наград. Направлен для отбывания ссылки в Красноярск. По амнистии 27 марта 1953 года срок Власику был сокращен до пяти лет, без поражения в правах. Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1956 года Власик был помилован со снятием судимости. В воинском звании и наградах восстановлен не был.

28 июня 2000 года постановлением Президиума Верховного Суда России приговор 1955 года в отношении Власика отменен и уголовное дело прекращено «за отсутствием состава преступления».

Начальник охраны Сталина

Власик долгие годы был личным телохранителем Сталина и дольше всех продержался на этом посту. Придя в его личную охрану в 1931 года, он не только стал её начальником, но и перенял многие бытовые проблемы семьи Сталина, в которой по существу Власик был членом семьи. После смерти жены Сталина Н. С. Аллилуевой он был также воспитателем детей, практически выполнял функции мажордома.

Он [Н. С. Власик] просто мешал Берии добраться до Сталина, потому что отец бы не дал ему умереть. Он не стал бы ждать сутки за дверями, как те охранники 1 марта 1953 года, когда Сталин «проснётся»…

Дочь Н. С. Власика Надежда Власик в газете "Московский комсомолец" от 07.05.2003

Власик крайне негативно оценивается Светланой Аллилуевой в «20 письмах к другу».

В своих воспоминаниях Власик писал:

Я был жестоко обижен Сталиным. За 25 лет безупречной работы, не имея ни одного взыскания, а только одни поощрения и награды, я был исключен из партии и брошен в тюрьму. За мою беспредельную преданность он отдал меня в руки врагов. Но никогда, ни одной минуты, в каком бы состоянии я ни находился, каким бы издевательствам я ни подвергался, находясь в тюрьме, я не имел в своей душе зла на Сталина.

По словам жены, Власик до самой своей смерти был убежден, что Сталину «помог» умереть Л. П. Берия.

Награды

• Георгиевский крест 4 степени
• 3 ордена Ленина (26.04.1940, 21.02.1945, 16.09.1945)
• 3 ордена Красного Знамени (28.08.1937, 20.09.1943, 3.11.1944)
• Орден Красной Звезды (14.05.1936)
• орден Кутузова I степени (24.02.1945)
• Медаль ХХ лет РККА (22.02.1938)
• 2 знака Почётный работник ВЧК-ГПУ (20.12.1932, 16.12.1935)

Специальные и воинские звания

• майор госбезопасности (11.12.1935)
• старший майор госбезопасности (26.04.1938)
• комиссар госбезопасности 3 ранга (28.12.1938)
• генерал-лейтенант (12.07.1945)

(1896 , д.Бобыничи Слонимского уезда Гродненской губ. - 1967 ). Родился в семье крестьянина-бедняка. Белорус. В КП с 11.18 .

Образование: церковно-приходская школа, Бобыничи 1910 .

Поденщик-чернорабочий у помещика, Слонимский уезд 09.12-01.13 ; землекоп на Самаро-Златоустовской ж. д., станц.Жукатово Уфимской губ. 01.13-10.14 ; чернорабочий на бумажных ф-ках Кофмана и Фурмана, Екатерино-слав, остров Нижний, Днепровск10.14-03.15 .

В армии: мл. унтер-офицер 167 пех. Острожского полка 03.15-03.17 ; взводный ком. 251 запасн. пех. полка 03.17-11.17 .

Милиционер Петровского комиссариата милиции, Москва 11.17-02.18 .

В РККА: пом. ком. роты 33 Рабочего Рогожско-Симоновского пех. полка 02.18-09.19 .

В органах ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ с 09.19: сотр. ОО; уполн. и ст. уполн. активного отд-я опер. отд. ОГПУ СССР 01.11.26-01.05.29 ; ст. уполн. 2 отд-я опер. отд. ОГПУ СССР 01.05.29-01.01.30 ; пом. нач. 5 отд-я опер. отд. ОГПУ СССР 01.01.30-01.07.31 01.07.31-? (упом. 02.33 ); пом. нач. 1 отд-я опер. отд. ОГПУ СССР 1933-01.11.33 ; пом. нач. 4 отд-я опер. отд. ОГПУ СССР 01.11.33-10.07.34 ; пом. нач. 4 отд-я опер. отд. ГУГБ НКВД СССР 10.07.34-? ; нач. отд-я 1 отд. ГУГБ НКВД СССР ?-19.11.38 ; нач. 1 отд. ГУГБ НКВД СССР 19.11.38-26.02.41 ; нач. 1 отд. (охраны) НКГБ СССР 26.02.41-31.07.41 ; нач. 1 отд. НКВД СССР 31.07.41-19.11.42 ; 1 зам. нач. 1 отд. НКВД СССР 19.11.42-12.05.43 ; нач. 6 упр. НКГБ СССР 12.05.43-09.08.43 ; 1 зам. нач. 6 упр. НКГБ-МГБ СССР 09.08.43-15.04.46 ; нач. Упр. охраны № 2 МГБ СССР 15.04.46-25.12.46 ; нач. Гл. упр. охраны МГБ СССР 25.12.46-29.04.52 ; зам. нач. Упр. Баженовского ИТЛ МВД 20.05.52-15.12.52 .

Арестован 15.12.52 ; находился под следствием по 01.55 ; осужден ВКВС СССР 17.01.55 по ст. 193-17«б» УК РСФСР на 10 лет ссылки и лишен генеральского звания и наград; выслан в Красноярск, где находился до 1956 ; по амнистии срок ссылки был сокращен наполовину. Помилован Пост. ПВС СССР от 15.15.56 , освобожден от отбытия наказания со снятием судимости; воинское звание не восстановлено.

Звания : майор ГБ 11.12.35 ; ст. майор ГБ 26.04.38 ; комиссар ГБ 3 ранга 28.12.38 ; генерал-лейтенант 12.07.45 .

Награды : знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ (XV)»20.12.32 ; знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ (XV)» 16.12.35 ; орден Красной Звезды 14.05.36 ; орден Красного Знамени 28.08.37 ; медаль «XX лет РККА» 22.02.38 ; орден Ленина 26.04.40 ; орден Красного Знамени 20.09.43 ; орден Красного Знамени 03.11.44 ; орден Ленина 21.02.45 ; орден Кутузова 1 степени 24.02.45 ; орден Ленина 16.09.45 .

Из книги: Н.В.Петров, К.В.Скоркин
"Кто руководил НКВД. 1934-1941"

За три месяца до смерти И. Сталин репрессировал начальника своей охраны генерала Власика, отслужившего ему верой и правдой четверть века

Семнадцатого января 1955 года Военная коллегия Верховного Суда СССР под председательством полковника юстиции В.В.Борисоглебского и членов суда – полковников юстиции Д.А.Рыбкина и Н.Е.Коваленко рассмотрела уголовное дело по обвинению бывшего начальника Главного управления охраны МГБ СССР генерал-лейтенанта Власика Николая Сидоровича и признала его виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 193-17, п. «б» УК РСФСР (злоупотребление служебным положением при особо отягчающих обстоятельствах).
Согласно приговору, Власик Н.С. был подвергнут ссылке «в отдалённую местность СССР» сроком на пять лет, лишён воинского звания «генерал-лейтенант», четырёх медалей, двух почётных знаков «ВЧК–ГПУ», а позже, на основании возбуждённого ходатайства ВК ВС СССР перед Президиумом Верховного Совета СССР, лишён девяти орденов: трёх орденов Ленина, четырёх – Красного Знамени, орденов Красной Звезды, Кутузова I степени и медали «ХХ лет РККА».
Было также «изъято и обращено в доход государства имущество, приобретённое преступным путём».
28 июня 2000 года постановлением Президиума Верховного Суда РФ под председательством В.М.Лебедева приговор этот был отменён и уголовное дело в отношении Власика Н.С. прекращено – за отсутствием состава преступления.
Передо мной автобиография из личного дела Николая Сидоровича Власика, начальника охраны И.В.Сталина в период с 1927 по 1952 год

Смотрите оригинал материала на сайте "Совершенно секретно" :http://www.sovsekretno.ru/articles/id/3335/ .
Родился 22 мая 1896 года в Западной Белоруссии в бедной крестьянской семье. Это уточнение – «в бедной крестьянской семье», равно как и «в семье рабочего», «в семье батрака» – в первые годы советской власти было как бы стартом для карьеры. Кто-то пользовался этим как «прикрытием» непролетарской биографии. Власик писал истинную правду. В три года он лишился родителей: вначале умерла мать, а затем и отец. Окончил три класса сельской церковно-приходской школы. С 13 лет начал трудовой путь: работал чернорабочим на стройке, каменщиком, позднее – грузчиком на бумажной фабрике. В начале 1915 года был призван на военную службу, участвовал в Первой мировой войне. Был отмечен командирами, за храбрость в бою награждён Георгиевским крестом. В 1916-м был ранен, после госпиталя произведён в унтер-офицеры и назначен командиром взвода 25-го пехотного полка в Москве. В первые дни революции вместе со своим взводом перешёл на сторону советской власти, стал членом полкового комитета.
В 1918 году в боях на Южном фронте под Царицыном Власик был тяжело ранен. Потом его направили в Особый отдел ВЧК к Дзержинскому, оттуда – в Оперативный отдел ОГПУ. Служебное рвение молодого командира заметили. И в 1927 году поручили возглавить спецохрану Особого отдела ВЧК, Кремля, членов правительства и личную охрану Сталина.
Но отвечать ему пришлось и за медицинское обслуживание руководства страны, материальное обеспечение их квартирного и дачного хозяйства, снабжение продуктами и спецпайками, строительство и ремонт служебных помещений ЦК и Кремля, организацию отдыха Сталина, его родственников и детей на загородных дачах и на юге. И даже контролировать учёбу и поведение детей Сталина, которые в 1932 году остались без матери. В личном фонде Сталина до сих пор хранятся документы, из которых видно, что Власик через назначенных им сотрудников следил за детьми Сталина, проявляя, прямо скажем, материнскую заботу.
Но и это было далеко не всё. Организация демонстраций и парадов, подготовка Красной площади, залов, театров, стадионов, аэродромов для различных пропагандистских акций, перемещение членов правительства и Сталина по стране на различном транспорте, встречи, проводы иностранных гостей, их охрана и обеспечение. А главное – безопасность вождя, подозрительность которого, как известно, превышала все разумные пределы. За смекалку Сталин не раз хвалил Власика и щедро осыпал его наградами. Ведь именно Власик придумал такой способ охраны, как кавалькада из десяти–пятнадцати абсолютно одинаковых ЗИСовских машин, в одной из которых сидел И.В., а в остальных – «лица, похожие на него». В редкие авиарейсы он готовил не один самолёт, а несколько, и в каком из них лететь, определял сам Сталин в самый последний момент. Это тоже охрана. Проверка на наличие ядов в пище и вообще контроль за питанием Сталина – это для Власика было несложным делом – работала спецлаборатория.
Короче, дел у начальника охраны хватало с лихвой, и за все годы никаких неприятностей вождь не имел, хотя вокруг него ЧП случались, и нередко: «блоки», «центры», диверсии, вредительства, смерть Менжинского, Куйбышева, Горького и его сына Максима, попытка отравить парами ртути Ежова, убийство Кирова, Орджоникидзе, гибель Чкалова.
К лету 1941 года Власик уже имел генеральский чин. Во время войны забот прибавилось, соответственно и штат разросся – до нескольких десятков тысяч человек. Власику была поручена эвакуация правительства, членов дипкорпуса и наркоматов. Главное управление охраны подбирало в Куйбышеве рабочие помещения и квартиры для правительства, обеспечивало транспортом, связью, налаживало снабжение. За эвакуацию тела Ленина в Тюмень и его охрану тоже отвечал Власик. А в Москве он со своим аппаратом обеспечивал безопасность на параде 7 ноября 1941 года, на торжественном собрании, которое провели на станции метро «Маяковская» накануне. Короче, службу его «мёдом» не назовёшь. А тут ещё и «мелкие» вопросы.
Секретно
ЗАМ.НАЧАЛЬНИКА 1-го ОТДЕЛА
НКВД СССР
КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
3-го РАНГА
т. ВЛАСИКУ Н.С.
Заключение о состоянии здоровья полковника СТАЛИНА Василия Иосифовича
т. СТАЛИН В.И. доставлен в Кремлёвскую больницу 4/IV-43 г. в 11 часов по поводу ранений осколком снаряда.
Ранение левой щеки с наличием в ней мелкого металлического осколка и ранение левой стопы с повреждением костей её и наличием крупного металлического осколка.
В 14 часов 4/IV-43 г. под общим наркозом проф. А.Д.Очкиным произведена операция иссечения повреждённых тканей и удаления осколков.
Ранение стопы относится к разряду серьёзных.
В связи с загрязнением ран введены противостолбнячная и противогангренозная сыворотки.
Общее состояние раненого вполне удовлетворительное.
Начальник Лечсанупра Кремля (Бусалов)
Прежде чем докладывать отцу о сыне, Н.С.Власик заставил командование ВВС представить донесение об обстоятельствах ранения Василия Сталина.
Долго ждать этого не пришлось.
СЕКРЕТНО. Экз. №1
Донесение о чрезвычайном происшествии в 32-й гвардейской ИАП (истребительно-авиационный полк. – Ред.)
Происшествие произошло при следующих обстоятельствах:
4 апреля 1943 г. утром группа лётного состава, состоящая из командира полка полковника Сталина В.И., Героев Советского Союза подполковника Власова Н.И., капитана Баклан А.Я., капитана Котова А.Г., капитана Гаранина В.И., капитана Попкова В.И., капитана Долгушина С.Ф., командира звена старшего лейтенанта Шишкина А.П. и других, а также инженера по вооружению полка капитана Разина Е.И. выехала на реку Селижаровка, находящуюся в 1,5 км от аэродрома, на рыбную ловлю.
Бросая в воду гранаты и реактивные снаряды, глушили рыбу, собирая её с берега сачком. Перед бросанием реактивного снаряда инженер полка капитан Разин предварительно ставил кольцо детонатора на максимальное замедление (22 секунды), отворачивал ветрянку, а затем бросал снаряд в воду. Так им лично было брошено 3 реактивных снаряда. Готовясь к броску последнего реактивного снаряда, инженер-капитан Разин максимально вывернул ветрянку, и мгновенно произошёл взрыв снаряда в руках, в результате чего один человек – капитан Разин – убит, полковник Сталин В.И. и капитан Котов А.Г. тяжело ранены.
С этим донесением верный Николай Сидорович пошёл к вождю, и тот разразился приказом:
КОМАНДУЮЩЕМУ ВВС КРАСНОЙ АРМИИ МАРШАЛУ АВИАЦИИ тов. НОВИКОВУ ПРИКАЗЫВАЮ:
1) Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника СТАЛИНА В.И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.
2) Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.
3) Исполнение донести.
Народный комиссар обороны
И. Сталин
26 мая 1943 года
Но были дела и посерьёзнее. Прежде всего – три конференции глав участников антигитлеровской коалиции: Тегеран (28.XI – 1.XII. 1943), Ялта (4–11.II.1945) и Потсдам (17.VII – 2.VIII.1945).
И всегда Власик был рядом со Сталиным – маскировался под фотокорреспондента. За успешное проведение конференции в Тегеране Власик был награждён орденом Ленина, за Крымскую конференцию – орденом Кутузова I степени, за Потсдамскую – орденом Ленина.
Закончилась война. Служба продолжалась. Решением ЦК в 1947 году были выделены средства на строительство и реконструкцию государственных дач в Крыму, Сочи, Гаграх, Сухуми, Цхалтубо, Боржоми, на озере Рица и в Подмосковье. И опять всё это поручили Н.С.Власику. Замечу: человеку с трёхклассным образованием. Но Главное управление имело своих финансистов, бухгалтеров, строительных специалистов. Так что сам Власик с его тремя классами и не пытался во всём этом разбираться.
Да и беда ждала его не здесь. Как известно, подчинялся он руководству НКГБ, а затем – МГБ, а значит, небезызвестным Берии, Меркулову, Кобулову, Цанаве, Серову, Гоглидзе. Но Власик был ближе их всех к Сталину, и вождь иногда советовался с ним по делам МГБ. Об этом становилось известно в окружении Берии. И не могло не вызывать раздражения, тем более что Власик зачастую негативно отзывался о своих начальниках.
В 1948 году был арестован комендант «Ближней дачи» Федосеев. Следствие велось под руководством Серова. Под пытками Федосеев дал показания о том, что Власик хотел отравить Сталина.
Потом возникло «дело врачей». Появились показания о том, что вместе с врачами Власик хотел организовать лечение А.Жданова и вынашивал цель убийства Сталина. В мае 1952-го неожиданно началась глубокая проверка финансово-хозяйственной деятельности управления охраны. В комиссию, кроме специалистов, вошли Берия, Булганин, Поскрёбышев. Всё выпитое, съеденное и растранжиренное «повесили» на Власика и его заместителя Лынько. Доложили Сталину. Лынько арестовали, а Власика отправили на Урал, в город Асбест, на должность замначальника Баженовского исправительно-трудового лагеря МВД СССР. Позже генерал вспоминал в своих дневниках, что «папахи полетели» с голов очень многих его подчинённых.
В течение полугода – до декабря 1952-го – он работал в Асбесте и «бомбил» Сталина письмами, в которых клялся в своей невиновности и преданности. А 16 декабря его вызвали в Москву и арестовали по «делу врачей», обвинив в том, что покрывал «вражеские действия» профессоров Егорова, Вовси и Виноградова.
Как известно, «дело врачей» было прекращено после смерти Сталина и все арестованные выпущены на свободу – все, кроме Власика. Более ста раз его допрашивали за время следствия. В вину вменяли и шпионаж, и подготовку терактов, и антисоветскую агитацию и пропаганду. Причём по каждому из обвинений ему грозил немалый срок.
«Прессовали» 56-летнего Николая Сидоровича в Лефортово изощрённо – держали в наручниках, в камере круглые сутки горела яркая лампа, спать не давали, вызывая на допросы, да ещё за стеной постоянно крутили пластинку с истошным детским плачем. Устраивали даже имитацию расстрела (об этом Власик пишет в своём дневнике). Но держался он молодцом, не терял чувства юмора. Во всяком случае, в одном из протоколов он даёт такие «признательные» показания: «Я действительно сожительствовал со многими женщинами, распивал спиртное с ними и художником Стенбергом, но всё это происходило за счёт моего личного здоровья и в свободное от службы время».
Его продолжают держать в Лефортово. И уже вменяют в вину связь с художником-конструктивистом В.Стенбергом, который якобы занимался шпионажем, оформляя праздничные действа на Красной площади.
26 июня 1953 года арестованы Берия, Кобулов, Гоглидзе, Меркулов и 23 декабря того же года расстреляны. КГБ возглавил И.Серов, обещавший ещё при жизни Берии стереть Власика в порошок. Фигура эта неоднозначная. Например, сын Берии Серго пишет: «Очень хорошо знал я Ивана Александровича Серова, возглавлявшего КГБ СССР в 1954–1958 годах. Это был безупречно честный человек, немало сделавший для укрепления законности. Серов блестяще окончил Военную академию имени Фрунзе и был направлен в распоряжение нового наркома НКВД. Владел японским языком. Те, кто служил под началом Героя Советского Союза генерал-полковника И.А.Серова, запомнили его талантливым, очень мужественным и чрезвычайно образованным человеком».
А замминистра МГБ В.Рясной оценивал генерал-полковника несколько иначе: «...Брандыхлыст, каких свет не видел. Везде пронырнёт, найдёт, обманет, украдёт. При помощи Берии добился, чтоб его не очень загружали работой. Насчёт того, чтоб подлизаться к высшему начальству, Серов незаменим, очень ушлый в этом отношении человек».
Короче, и при Серове Николая Сидоровича Власика держали под арестом. Таскали через день, и в основном по ночам, на допросы. Контрреволюционные, то есть политические, преступления отпали сами собой, хищения «с барского стола» – тоже. Отпал и такой эпизод.
После Потсдамской конференции в 1945 году Власик среди прочего барахла, выданного ему в подарок от Красной Армии, вывез из Германии в эшелоне НКВД лошадь, две коровы и одного быка. И доставил всю эту живность в Белоруссию своей сестре Ольге.
После его ареста в 1952 году стали разбираться и с этим. Выяснили, что в 1941-м его родную деревню Бобыничи Барановичской области захватили немцы. Дом, в котором жила сестра, сожгли, полдеревни расстреляли, старшую дочь сестры угнали на работы в Германию (оттуда она так и не вернулась), корову и лошадь забрали. Ольга с мужем Петром и двумя детьми ушла к партизанам, а после, когда погнали немцев, вернулась в разграбленную деревню. Вот Власик и доставил из Германии сестре как бы часть её же добра.
Об этом доложили Сталину, и тот, посмотрев на докладывавшего Игнатьева, сказал: «Ты что, ох..., что ли?!»
Об этом вспоминал в конце жизни сам Власик. Уж не знаю, так ли было на самом деле, но если так, то нужно отдать должное вождю: он был прав.
Между прочим, Потсдам – это резиденция прусских королей. Германии крупно повезло, что Власик, выезжая оттуда, удовлетворил только свой «животноводческий» интерес, а не увлёкся, скажем, работами Рембрандта.
Из приговора:
«...Власик, будучи начальником Главного управления охраны МГБ СССР, пользуясь особым доверием Советского Правительства и ЦК КПСС, злоупотреблял оказанным ему доверием и своим высоким служебным положением...» И далее следуют обвинения:
«1. Морально разложился, систематически пьянствовал, не обладая чувством политической бдительности, проявлял неразборчивость в бытовых связях.
2. Пьянствуя вместе с неким Стенбергом, сблизился с ним и разгласил ему и другим лицам секретные сведения. Из квартиры Стенберга вёл переговоры по телефону с главой Советского Правительства, а также служебные разговоры со своими подчинёнными.
3. Расшифровал перед Стенбергом трёх секретных сотрудников. Показал ему его агентурное дело.
4. Общаясь с лицами, «не внушающими политического доверия», поддерживавшими связи с иностранцами, Власик выдавал им пропуска на трибуны Красной площади.
5. Хранил в своей квартире служебные документы, в частности, план Потсдама и нанесённую на него систему охраны всего района Потсдамской конференции (1945 года), а также докладную записку о работе Сочинского отдела МВД в особый период 1946 года, расписание движения правительственных поездов и другие документы».
На этом обвинение заканчивалось. А следствие шло два с лишним года!
Квалификация – п. «б» ст. 193-17 УК РСФСР (в редакции 1926 г.).
«Ст. 193-17. а) Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, также халатное отношение к службе лица начальствующего состава Рабоче-крестьянской Красной Армии, если деяния эти совершались систематически, либо из корыстных соображений или иной личной заинтересованности, а равно если они имели своим последствием дезорганизацию вверенных ему сил, либо порученного ему дела, или разглашение военных тайн, или иные тяжёлые последствия, или хотя бы и не имели означенных последствий, но заведомо могли их иметь, или были совершены в военное время, либо в боевой обстановке, влекут за собой: лишение свободы со строгой изоляцией или же без таковой на срок не ниже шести месяцев;
б) те же деяния, при наличии ОСОБО отягчающих обстоятельств, влекут за собой:
ВЫСШУЮ МЕРУ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ;
в) те же деяния, при отсутствии признаков, предусмотренных пунктами «а» и «б» настоящей статьи, влекут за собой: применение Правил Дисциплинарного устава Рабоче-крестьянской Красной Армии».
А вот данные из уголовного дела Власика, точнее, из протокола судебного заседания от 17 января 1955 года:
«Вопрос суда. Что сближало вас и Стенберга?
Власик. Конечно, сближение было на почве совместных выпивок и знакомств с женщинами.
Вопрос суда. Для этого у него была удобная квартира?
Власик. У него я бывал очень редко.
Вопрос суда. Вы выдавали пропуска на Красную площадь некоей Николаевой, которая была связана с иностранными журналистами?
Власик. Я только сейчас осознал, что совершил этим преступление.
Вопрос суда. Своей сожительнице Гридусовой и её мужу Шрагеру вы давали билеты на трибуны стадиона «Динамо»?
Власик. Давал.
Вопрос суда. Вы хранили у себя на квартире секретные документы?
Власик. Я собирался составить альбом, в котором в фотографиях и документах была бы отражена жизнь и деятельность тов. И.В.Сталина.
Вопрос суда. Каким путём вами приобретены радиола и приёмник?
Власик. Их мне прислал в подарок Василий Сталин. Но я их затем отдал на дачу «Ближняя».
Вопрос суда. Что вы можете сказать об имевшихся у вас четырнадцати фотоаппаратах и объективах к ним?
Власик. Большинство из них я получил по своей служебной деятельности. Один цейсовский аппарат я купил через Внешторг, ещё один аппарат мне подарил товарищ Серов...»
Интересна доказательная часть приговора. Она просто уникальна.
«Виновность Власика в совершении указанных преступлений доказана показаниями допрошенных в суде свидетелей, материалами предварительного следствия, вещественными доказательствами, а также частичным признанием своей вины Власиком». И всё.
Приговор – десять лет ссылки. По амнистии от 27 марта 1953 года этот срок сокращён наполовину, то есть до пяти лет. Об этом сказано здесь же, в приговоре.
А то, что Власик два с лишним года отсидел в Лефортово? Это не считается? И если это считается, то как? В приговоре об этом – ни слова.
До 17 мая 1956 года он почему-то находится под стражей, а это ещё год и четыре месяца. Правда, уже в «отдалённой местности СССР» – в Красноярске. В порядке помилования (Указ Президиума Верховного Совета СССР 15 мая1956 года подписал Клим Ворошилов) освобождён из-под стражи и от дальнейшего отбытия наказания.
Вернувшись в Москву, Власик просится на приём к Генеральному прокурору Руденко – тот его не принял. Направляет прошение о реабилитации в Комиссию партийного контроля (КПК) Н.Швернику, потом А.Пельше – снова отказ. Не помогла и поддержка маршалов Г.Жукова и А.Василевского.
Его квартиру на улице Горького (в доме, где находится Концертный зал имени Чайковского) превратили в коммуналку. Всё имущество вывезли ещё в ходе следствия.
18 июня 1967 года Н.С.Власик умер от рака лёгких, так ничего и не добившись.
На повторное обращение его дочери о посмертной реабилитации отца в 1985 году Главный военный прокурор А.Горный ответил отказом.
Нынче справедливость вроде бы восстановлена, но опять проблемы. Дочери Власика Надежде Николаевне около года потоком шли звонки и письма-разъяснения из Комиссии по реабилитации и из ФСБ о том, что её отец осуждён не по ст. 58 УК РСФСР (государственное преступление), а по ст. 193-17 УК РСФСР (простое воинское преступление), вследствие этого жертвой политических репрессий Н.С.Власик якобы не является, так же как и его дочь не является пострадавшей.
Что сказать на всё это? Статья 3 Закона «О реабилитации» от 18 октября 1991 года гласит: «Подлежат реабилитации лица, которые по политическим мотивам были: а) осуждены за государственные и иные преступления».
Н.С.Власика осудили за «иные» преступления. По мотивам политическим или не политическим? Думаю, двух мнений здесь быть не может.
Николай Сидорович Власик не расстреливал и не подписывал расстрельных списков, в «двойках», «тройках», «особых совещаниях» не участвовал, служил добросовестно, пока не попал между молотом и наковальней.

http://www.sovsekretno.ru/articles/id/3335/

Недалеко от метро «Белорусская» в небольшой двухкомнатной квартирке живет Надежда Николаевна Власик-Михайлова - дочь Николая Сергеевича Власика. После смерти своей матери она передала по завещанию отца его предсмертные записки-воспоминания о Сталине Георгию Александровичу Эгнаташвили с большим количеством фотографий из личного архива Николая Сергеевича. Я загорелся большим желанием непременно встретиться с ней и записать ее непредвзятые детские и семейно-бытовые воспоминания об отце. И хотя она уже пенсионерка, но по профессии замечательный художественный редактор и художник-график, проработавшая более тридцати лет в издательстве «Наука», ее талант и мастерство по-прежнему нужны этому уникальному издательству. Она все еще работает на дому по оформлению серии «Литературные памятники» и других изданий, и поэтому выкроить время для беседы было не так просто. Наша встреча состоялась у нее дома. Это был неторопливый и душевный разговор о прошлом и самом дорогом в ее жизни. А начался он, по обыкновению, с ее детства и юности, с первых впечатлений ребенка, пришедшего в наш жестокий и несовершенный мир.

Жизнь моя началась в Белоруссии, в той же деревне, где родился Николай Сергеевич Власик - мой родной дядюшка, а не кровный отец. Я появилась на свет первого августа 1935 года пятым ребенком в семье Ольги Власик, родной сестры Николая Сергеевича, которая была младше его всего на два-три года. И когда в декабре тридцать девятого он приехал к нам со своей женой в деревню, то взял меня и навсегда увез в Москву. Так что с сорокового года я - москвичка.

Как я понимаю, он удочерил вас?

Да. Но не сразу. Сначала он просто взял меня в Москву подкормить, потому что мы жили очень бедно, нас было пятеро полуголодных детей. Это было в год присоединения Западной Белоруссии. Николай Сергеевич нам все время помогал, и, когда у него появилась возможность, он приехал и увидел меня, самую маленькую и худенькую в семье. Ведь мне тогда было всего четыре года. А поскольку своих детей у него не было, хотя он и был женат уже третьим браком, то как-то очень быстро привык ко мне и попросил разрешения у моих родителей удочерить меня. Они согласились, и он записал меня на свою фамилию и свое отчество. Так у меня стало две мамы и два папы. Это было в сороковом.

Наверное, в том, что Николай Сергеевич решился на такой ответственный шаг, была немаловажная заслуга вашей новой мамы? Расскажите, пожалуйста, кто она, какой она была в жизни, будучи супругой такого большого человека?

Ну, прежде всего, она была очень красивой женщиной. На тринадцать лет моложе его и, как я уже говорила, была его третьей женой. Познакомились они в тридцать первом, а поженились в тридцать втором. У них как-то интересно все получилось. Это был ее второй брак, потому что когда она познакомилась с отцом, она уже была замужем за одним инженером. Он ее очень любил, и у них было все хорошо. Но потом он уехал на Шпицберген в командировку. А когда через год вернулся, она уже была замужем за моим отцом. И она никогда в своей жизни об этом не жалела. Когда она встретила отца, она безумно влюбилась в него. У них был такой роман, такая любовь! А с разводом раньше просто было. Да и отец тогда работал в Кремле, был комиссаром, поэтому ему не составило никакого труда послать куда-то документы, и маму с первым мужем развели без звука.

Как бы сейчас сказали, использовал служебное положение…

Да, - улыбнулась Надежда Николаевна, - но это было слишком серьезно, что подтвердила вся последующая их совместная жизнь и любовь до гроба. Так что это был судьбоносный момент их жизни. А мама была шестым ребенком в семье коммерсанта, и воспитала ее родная тетя. После семнадцатого года ее отец уже был старым больным человеком, и его не тронули. Мама была весьма незаурядным человеком - окончила курсы стенографии и английского языка, которым владела в совершенстве (у нее даже диплом был), но, к сожалению, в жизни это ей так и не пригодилось, и она была просто очень хорошей домашней хозяйкой.

Вы знаете, что ей диктовал отец перед смертью и что мы опубликовали в журнале «Шпион», записано на очень хорошем литературном уровне, добротно, качественно и весьма грамотно, что говорит и о ее незаурядном литературном даровании.

Дело в том, что она всегда очень много читала и многими вещами интересовалась. Даже уже будучи в пожилом возрасте, после смерти отца, она вдруг решила изучать испанский язык, хотя уже и знала несколько иностранных языков. Но при этом она была не только интеллигентной и образованной женщиной, но и потрясающей домашней хозяйкой, горячо любившей своего мужа. А ведь отец у нас был очень взрывной и даже оригинальный в этом плане человек. Ему могло прийти в голову после работы и встречи с друзьями приехать вместе с ними к нам в дом среди ночи. И мама в любое время суток всегда была наготове, всегда одета, всегда причесана, всегда встречала с улыбкой и мигом накрывала на стол. И все у нее всегда было, и все было прекрасно. А нередко он ее брал с собой в Кремль на приемы, на банкеты, на всякие торжественные заседания… К примеру, они были вдвоем на вечере, посвященном семидесятилетию Сталина, и она очень достойно рядом с отцом смотрелась. Достойно, так сказать, даме высшего света.

А каким вы помните отца в свои детские годы?

С четырех до шести лет я его мало помню, вот только эти фотографии, на которых я у него на руках на параде сорокового и сорок первого годов. А когда началась война, мы с мамой уехали в Куйбышев и прожили там до сорок третьего года. Когда немцев отогнали, мы вернулись в Москву, и я поступила в школу. Училась, а потом, в пятьдесят втором, отца арестовали…

Вот-вот, до пятьдесят второго года.

К сожалению, в жизни так получается, что большое видится только на расстоянии, должно пройти время, прежде чем ты осознаешь, кем и чем для тебя был тот или иной человек. И вот чем больше я живу на свете, тем глубже и осознаю, какой большой и незаурядной личностью был мой отец и какая у него была интересная судьба. А тогда это был просто мой папа, которого я очень редко видела, потому что он работал и днем и ночью. Когда я была еще маленькой, помню, как он приезжал домой и входил в квартиру: во френче с ромбами, с широким ремнем и портупеей, со значками на рукавах… Поест наскоро, приляжет отдохнуть минут на сорок, потом голову под кран - и снова на службу. Так что его я очень редко видела. А затем, когда начала взрослеть, стала немного понимать, что к чему, хотя отец мне никогда ничего о своей работе не рассказывал. Может, маме о чем-то говорил, но я сомневаюсь. И вот тогда мне стало понятно, почему он такой неразговорчивый. Вся его жизнь была в работе, семья - всегда на втором плане. И лишь изредка ему удавалось быть с нами, да и то урывками. Так, после парада, спустившись с Мавзолея, где он всегда находился рядом с членами правительства, он приезжал к нам. Иногда ему удавалось выкроить недельку-другую, и мы уезжали куда-нибудь на юг. В Кисловодск, например. Я только теперь понимаю, каково было маме быть женой такого человека…

Значит, вы всей семьей отдыхали?

Случалось такое. Редко, правда. Однако я хорошо помню Кисловодск пятьдесят первого года, где мы замечательно провели две недели. Но уже весной следующего года его сняли с работы и перевели в Асбест на должность заместителя начальника лагерей. Ему там очень тяжело жилось, ибо на этой должности было много писанины, которую он терпеть не мог. Ведь образование у него было всего четыре класса церковноприходской школы, и писанина была для него сущей мукой. То есть это был человек дела, блестящий руководитель и организатор, а не канцелярская крыса. И он рвался назад в Москву, писал всем подряд, а мама его уговаривала, приезжая к нему: «Не дергайся, потерпи, пересиди, пусть даже о тебе забудут, там сейчас такое смутное время, что лучше оставаться в тени…» Мама была очень умной женщиной и, мне кажется, дальновидней отца. «Когда-нибудь придет твое время и ты не так болезненно все переживешь», - убеждала она его горячую голову. «Нет!» - вставал на дыбы отец. Поехал и нарвался. Засветили его и шестнадцатого декабря пятьдесят второго взяли… Незадолго до ареста отец сказал: «Если меня заберут, вскоре не будет Хозяина» (Сталина). Так и случилось.

Вы хорошо помните этот день?

Еще бы! Это все так ужасно было! Такого врагу не пожелаешь! Отец ушел на работу и не вернулся. Потом пришли к нам с обыском… Во-первых, они не имели права без родителей врываться в дом, ведь я же еще школьницей была, только что из школы пришла… Врываются двое здоровых молодых парней, проходят в комнату: «Сдавайте золото, сдавайте оружие, где оружие» - и так далее. А я ничего не понимаю, мамы дома нет, и сама так испугалась, что слова выговорить не могу… Хорошо, что мама вскоре пришла. Они все вверх дном перевернули, опись какую-то составили. И все это в очень грубых тонах, буквально даже из комнаты не давали нам выйти.

Много вещей у нас забрали и много всего, что было связано с архивом отца. Собственно говоря, основную часть. А то, что осталось, мама сберегла до своей смерти. В восемьдесят пятом к нам люди из Гори с письмом от Совета Министров Грузии пришли с просьбой передать все, что осталось, в горийский музей Сталина. Оно у меня сохранилось, я вам могу его показать. И я передала сто пятьдесят две фотографии, пять курительных трубок Сталина, студенческий билет Надежды Аллилуевой, оригинал ее письма и еще кое-что. А то, что осталось, я отдала Бичиго, как завещала мне мама. У меня сохранились только личные фотографии…

Можно взглянуть?

Пожалуйста. Вот эта фотография сорокового года. Мы с отцом на майском параде. А это моя родная семья. Мама - Ольга Сергеевна, старший брат отца - Фома, тети мои - Данута и Марцела. Мы же жили в Западной Белоруссии, рядом с Польшей, отсюда и польские имена. А вот это фото пятьдесят седьмого года, когда папа вернулся из ссылки и читает мне нотацию…

А чем он занимался после возвращения?

Он уже старый был и больной. Ему дали гражданскую пенсию, кажется, тысячу двести рублей. И мама работала. Когда его посадили, ей уже было около пятидесяти. Она погоревала, погоревала и пошла работать чертежницей. А когда он вернулся, я уже пошла работать без отрыва от учебы в институте. А вот я маленькая на руках у одного молодого человека, - протянула мне старую фотографию Надежда Николаевна. - Узнаете, кто он?

Василий Сталин?

Да. Это он. Светлана и Василий довольно часто приезжали к нам на дачу, и отец нас фотографировал. А до моего переезда в Москву, говорила мама, у нас часто бывал и Яша. У мамы даже фотографии с ним где-то были. А вот они! Мама говорила, что он таким застенчивым был! Ему как-то нужны были калоши, и он пришел к отцу и не знал, как ему сказать, чтобы ему купили калоши. Они мне так в память врезались…

Да, очень жаль. Это был удивительно скромный и достойный человек. Самый лучший и светлый сын Сталина. А вот со Светланой и Василием вы встречались после смерти Сталина?

Нет. Когда отец вернулся, он пытался наладить контакты с близкими Иосифа Виссарионовича, но ничего не получилось. Он общался только со своими друзьями.

А скажите, Надежда Николаевна, правда, что Василий похоронен в Казани?

Я сама с бабушкой была на его могиле. А что?

Видите ли, дело в том, что, говорят, там лежит кукла. На самом деле Василий похоронен в восемьдесят пятом году в Геленджике под именем Смехова Леонида Ивановича. На скромном могильном памятнике изображен рыжебородый мужчина, над ним самолет, какие-то стихи, а внизу выбито: «Сталин В. И.» Совсем рядом с могилой моей бабушки. Старожилы Геленджика рассказывали, что, когда он болел в Казани, за ним ухаживала медсестра, которая с помощью старых связей Василия сделала ему паспорт на имя Смехова Леонида Ивановича и увезла его в Геленджик. Самое интересное, что еще в шестидесятые годы, когда я заканчивал там среднюю школу, я часто видел этого человека, нередко выпивающего с простыми мужиками в скверах и на лавочках. И никто из его собутыльников даже и не догадывался, что они пьют с сыном Сталина. И вот когда я похоронил свою бабушку и брел от ее могилы, то неожиданно увидал этот примитивный памятник…

Своими глазами? - недоумевала Надежда Николаевна.

Конечно. А сейчас на его могилу даже экскурсии отдыхающих водят!

Поразительно! А вы знаете, что в смерти Василия, как и его отца, очень много странного и загадочного… Помню, еще Коротич в своем «Огоньке» как-то писал о смерти Василия. Так там вообще все - сплошные загадки… Что поехал он в Казань с одной медсестрой Машей, там эту медсестру подменили другой Машей… Ничего не понятно! А нам рассказывали, что он там заболел воспалением легких и ему делали какие-то уколы, после чего он и скончался. Какие уколы, что за уколы? Почему он от этого умер? Все покрыто мраком…

Но кому надо было устраивать его могилу в Геленджике?

Знаете, ходила такая легенда, что в Казани якобы был похоронен действительно он, но потом выкрали тело. В пятьдесят восьмом году мы с бабушкой плыли на пароходе по Волге. И когда он остановился на несколько часов в Казани, мы пошли на кладбище и там видели его могилу…

Но в Геленджике вторая могила! Кому это надо?!

А кому надо было, чтобы появилась легенда, что я - внебрачная дочь Сталина?! - не выдержала Надежда Николаевна. - И она довольно долго жила! Вот это кому надо?

В самом деле? - удивился я.

Ну конечно. Ведь у меня в семье все блондины, отец слегка рыжеватый, родная мама, Ольга Сергеевна, прямо-таки яркая блондинка, а я - брюнетка. Кто его знает? Кто мне может сейчас что-либо сказать? Родителей моих давно нет в живых. Ничего не знаю… Распространился слух, что Наташа Поскребышева, моя близкая подруга, очень похожа на Светлану Аллилуеву - цветом волос и чертами лица. Но подтверждения этому, кроме разговоров, никакого нет. Вот кому это надо было?.. А легенда о моем происхождении очень сильно подпортила мне жизнь. Потому и моя личная жизнь долго не складывалась. Все как-то побаивались меня. - Надежда Николаевна вынула еще пачку фотографий. - Вот это сорок первый год, за несколько дней до начала войны. Мы в Рублеве с Василием. А это - пятидесятый, в Барвихе, мы втроем. Мама, Мария Семеновна, папа и я. Мне пятнадцать лет. Он там раза три отдыхал, а в сорок восьмом я даже жила у него на каникулах. А это в пятьдесят седьмом. Вы посмотрите, как он страшно изменился, что они с ним сделали!..

Я читал протоколы допроса, из которых вообще ничего не понятно. Он признается во всем, в чем его обвиняли; у меня даже сложилось впечатление, что обвинительный уклон был настолько крутым и мощным, что он как бы со всем соглашался и давал понять: делайте что хотите, мне уже все равно…

Он рассказывал, что его все время держали в наручниках и не давали спать по нескольку суток подряд. А когда он терял сознание, включали яркий свет, а за стеной ставили на граммофон пластинку с истошным детским криком. И в таком состоянии его водили на допрос и в конце концов довели до инфаркта. Он мне говорил: «Я не помню, что я подписывал, не помню, что отвечал! Я был невменяем». Вот посмотрите на эту маленькую фотографию, что они сделали с ним за полгода в тюрьме. И сравните с этой, которая была сделана за несколько дней до ареста…

Узник фашистского концлагеря и бравый советский генерал!

Именно, бравый. Ведь он был весь в работе - это всем известно! То, что он был прекрасным организатором и обладал этим незаурядным даром, рассказывали близкие друзья отца после его смерти. Вот, например, что-то не ладится. Он приезжает и - одного прищучил, другому хвост накрутил, третьего поощрил - и пошло как по маслу! Да и подчиненные его очень любили. В моей жизни было два случая, когда люди, работавшие с ним, мне здорово помогли. Один раз даже в институт поступить!

Неужели? Как это случилось?

Я поступала в полиграфический. Экзамен по истории. Беру билет. Первый вопрос знаю, третий знаю, а второй - не вспомню… Волнуюсь. А меня лицо всегда выдавало, оно - как зеркало моего состояния. Решаю, что делать… Первый отвечу, а как ко второму приступлю? А тут вдруг из-за стола экзаменаторов встает мужчина и подходит ко мне. Наклоняется и тихо спрашивает: «В чем затруднение?» - «Знаете, второй вопрос никак не могу вспомнить, наверное, от волнения». И вдруг он мне говорит: «Слушай, я работал с твоим отцом», - и неожиданно начинает диктовать мне ответ. Нашептал мне все. Я была потрясена. Сдала хорошо и поступила.

А кто он был?

Какой-то военный. В институте я его потом не видела, я заочно училась. А во второй раз было так. Я пошла покупать пальто, и у меня украли портмоне. Хорошо, что деньги были в другом месте. Но там был паспорт. А ведь вы знаете, как сложно паспорт восстанавливать. И когда я пришла в наше отделение милиции, мне сказали, что надо заплатить штраф. И опять тут вдруг встает милиционер и говорит: «Не надо никакого штрафа, я работал с вашим отцом». Пожал мне руку, и мне тут же выдали новый паспорт. Во как! Если бы мой отец был плохим человеком или противным начальником, разве было бы ко мне такое отношение?

Но помимо просто человеческих качеств он был еще очень талантлив разносторонне?

Не то слово. Это был просто самородок. За что он ни брался, все у него получалось. Судите сами, ведь он прошел жизненный путь от пастуха до генерал-лейтенанта! Возьмем его увлечение фотографией. Газета «Правда» постоянно публиковала его снимки. Помню, какой номер ни возьмешь: «Фото Н. Власика». Ведь у него дома была оборудована специальная темная комната. Все - от экспонирования и съемки до проявки, печати и глянцевания - он делал исключительно сам, без чьей-либо помощи. А каким был бильярдистом! Всех обыгрывал! И все он делал очень здорово и очень талантливо. Хотя по характеру вспыльчивым был, заводным, горячим. Но при этом очень отходчивым. Через некоторое время он вообще мог все забыть и говорить спокойно. А если ты как-то проявил себя, то мог и поощрить. Ничего за пазухой не держал. Однако именно эта черта его натуры и сыграла роковую роль в его карьере. Это и сгубило его…

Каким образом?

Благодаря тому что он всем все говорил прямо в лицо (как нормальный честный и открытый человек) и, что называется, правду-матку в глаза резал, он нажил себе кучу врагов, даже среди больших людей. Помню, у нас часто бывал в гостях Петр Николаевич Поспелов, член Политбюро. Так отец ему однажды прямо в глаза сказал: «Ты, Петя, подхалим!» Надо же так. И это было не раз и не два. И не только с ним. Отец не боялся говорить правду потому, что, видимо, надеялся, что ему все сойдет, так как к нему сам Сталин хорошо относился. Но это все было при жизни Сталина, а вот когда он умер… В этом смысле, конечно, отец был недальновидным человеком. Ибо эти непорядочные люди потом ему все припомнили! Вот Поскребышев, например, был более дипломатичным и осторожным. И в конце концов он фактически мало что потерял. Хотя он тоже был очень близок к Сталину, как и отец. Но он всегда ориентировался по-другому…

А кто еще, Надежда Николаевна, имел зуб на отца?

Незадолго до смерти он мне как-то о таких случаях рассказывал. Он отвечал за охрану, снабжение, медицинское обслуживание, транспорт и строительство для всех членов правительства. И придерживался строжайшей сметы. Как он говорил, на все у него была своя бумага: разрешение правительства, финансовые документы и прочее. Словом, бухгалтерия у него была идеальная. Об этом он и в своих воспоминаниях говорит, об этом он и в своем ходатайстве о реабилитации на имя Хрущева писал. Однако были ситуации, из которых нельзя было достойно выйти, не нажив себе врага. Однажды, например, Маленков захотел у себя на даче сделать бассейн. А отец ему отказывает - сметой не предусмотрено! Наживает врага. Далее. Молотов боготворил свою жену Жемчужину Полину Семеновну. И вот как-то раз Вячеслав Михайлович просит отца послать за ней не то целый состав, не то вагон на юг, чтобы она приехала с курорта, где отдыхала. Отец доложил Сталину, а тот запретил: «Что он, с ума сошел? Зачем это нужно?!» Еще одного врага нажил… И потом это, конечно, все сказалось. Ведь они еще долго после смерти Сталина у власти оставались…

Что мне нравилось, его как-то сильно потянуло к знаниям. А у нас до его ареста была пятикомнатная квартира. Когда его забрали, две комнаты сразу опечатали, и вскоре туда въехала семья одного грузина-ученого из нашей Академии наук. А на нашу семью оставили три комнаты, по одной каждому. И все они как-то по углам расположены были, и все изолированные. И вот, помню, ночью встанешь, выйдешь в коридор и смотришь - отец читает. Под утро иногда выгляну - читает. Даже энциклопедии читал. Абсолютно всем интересовался. Больше, конечно, исторической и политической литературой. Всю переписку Сталина с Черчиллем проштудировал. Газет много выписывал. «Правду», «Комсомолку», «Огонек», «Новый мир», другие толстые журналы мы по почте получали. А по телевизору всегда в первую очередь смотрел программу новостей. И политикой до конца своих дней интересовался. А когда за год до его смерти, в шестьдесят шестом, Светлана Сталина уехала (сначала проводить тело мужа-индуса, а потом через американское посольство в Индии в США), он очень переживал, потому что она фактически родилась и выросла на его глазах…

А скажите, Надежда Николаевна, какое в основном отношение к Светлане людей, хорошо знавших ее, подруг, близких?..

Очень негативное. А у мужчин и в Грузии особенно. И даже не потому, что она облила грязью своего отца и сменила фамилию на материнскую, хотя это, пожалуй, главное, а потому что в самой Грузии очень осуждается многомужество. А она в этом плане преуспела…

Ну, Бог с ней, со Светланой. А о чем отец в последние годы своей жизни больше всего говорил?

Как-то мы рассуждали о политике, и вдруг он неожиданно мне и говорит: «А ты знаешь, я предвижу, что у нас все закончится реставрацией капитализма!» И это шестьдесят шестой год. Я так и обомлела: «Пап, ты что? Как ты можешь так говорить?» А он и отвечает: «Попомнишь мои слова…» Так что он разбирался, что к чему…

А о работе он что-нибудь говорил?

О работе он почти не вспоминал, но кое-что проскальзывало. Тогда мне всего лет девять было, но запомнила я эту сцену на всю жизнь. Отец утром на работу уходит и как-то по-особенному нежно со мной и мамой прощается. Меня на руки поднял, крепко поцеловал. Маму целует и вдруг говорит: «Могу не вернуться. Сегодня иду на доклад к Берия». А я смотрю на него, и у меня мурашки по телу - так испугалась. Какой это доклад? К кому он так идет, что может не вернуться? Кого он так боится? Ведь он самый близкий человек Сталина! Кто этот страшный Берия?! Тогда на меня это произвело жуткое впечатление и врезалось в память на всю жизнь. Это было в сорок четвертом году…

А кто из его друзей бывал у вас дома?

Отец дружил со знаменитым художником-конструктивистом Стенбергом Владимиром Августовичем и оперативным работником Сироткиным Иваном Степановичем. Разговоры со Стенбергом повлияли в дальнейшем на выбор мною профессии.

В ведении отца было много вопросов, среди которых и курирование Большого театра. Это и организация праздничных концертов, и сметы на их финансирование, и утверждение списков выступающих, - все это он визировал. Он знал всех артистов Большого театра, и поэтому многие из них часто бывали у нас дома. И я многих хорошо знала. Довольно часто к нам приезжал Сергей Яковлевич Лемешев, а Иван Семенович Козловский вообще у нас дома был своим человеком. Он приезжал к нам с аккомпаниатором Абрамом Макаровым. Иван Семенович был душой общества - веселым, остроумным, обаятельным. Максим Дормидонтович Михайлов тоже близким был человеком. И Наталья Дмитриевна Шпиллер, и Елена Дмитриевна Кругликова, и Ольга Васильевна Лепешинская. А знаменитый танцор Михаил Габович даже мои данные проверял - я в детстве мечтала стать балериной. «Ну что, фигурка ничего, - заключил он тогда с улыбкой. - Если заняться, то, может, что-нибудь и получится!» Однако родители мне категорически запретили быть балериной. В музыкальную школу, правда, отдали, и я ее закончила вместе с десятилеткой одновременно по классу фортепиано. В доме у нас бывали известные военачальники: маршал Рокоссовский (после Парада Победы двадцать четвертого июня 1945 года.), генералы армии Хрулев, Мерецков, Антипенко, адмирал флота Кузнецов и светила науки: академики Бакулев, Скрябин, Виноградов, Егоров и другие. Семьями мы дружили с Поскребышевыми, и все выходные и праздники, если отец не был занят на работе, мы проводили с ними. Чаще - у них.

Извините, Надежда Николаевна. В материалах его допросов - сплошные пьянки. Скажите откровенно: отец выпивал?

После такой работы - сутками, без сна и отдыха - конечно, он иногда выпивал, чтобы как-то разрядиться и снять усталость. Как, я думаю, и любой нормальный мужчина на его месте. Я просто не представляю, как он вообще выдерживал такую нагрузку! А поскольку он начал курить восьми лет от роду, у него были больные легкие. Еще в двадцатых годах, когда он служил у Дзержинского, у него начался туберкулезный процесс, и его послали на Украину подлечиться. Там он месяца два откармливался салом и сметаной. И очаг у него как-то зарубцевался. А в двадцать седьмом году его перевели в охрану к Сталину, где он и дослужился до начальника Главного управления. Но там, где оставались рубцы на легких, впоследствии развилась эмфизема, которая в конце концов перешла в рак легких, от которого он и умер…

Но, как известно, рак провоцируют нервные и психические расстройства. И прежде всего неприятности, связанные с главным делом жизни человека.

Безусловно. Ухудшение состояния здоровья отца началось в начале пятидесятых годов, когда вокруг Сталина и, естественно, вокруг отца стали сгущаться тучи. - Надежда Николаевна открыла конверт и вытащила пожелтевшие листки из записной книжки Николая Сергеевича, где были сделаны записи простым карандашом и, что было заметно, нервной, дрожащей рукой. - Вот отрывки отцовских записок. Из них следует, что почему-то стали вызывать подозрение врачи Санупра. Их заподозрили в неправильном лечении членов правительства. И отец получил указание проверить всю профессуру. По всей линии он тщательно всех проверил и доложил, что все эти люди абсолютно чисты, работают с полной отдачей и их преданность не вызывает сомнений. Но приходили какие-то странные телеграммы из-за рубежа… Причем тучи сгущались как бы с двух сторон. С одной стороны, все это вылилось, как вы знаете, в «дело врачей», а с другой - Берия готовил почву для окончательного подрыва здоровья Сталина. В этих телеграммах говорилось о якобы готовящихся покушениях на жизнь вождя. И отец тогда говорил, что как-то они наметили со Сталиным маршрут, чтобы ехать на юг, а Берия докладывает, что по той дороге ехать нельзя, так как там раскрыт заговор.

Через некоторое время Сталин выказывает желание ехать куда-то еще. Опять Берия: и туда ехать нельзя, там сознался такой-то и такой-то, еще остались вредители, снова заговор…

Когда приблизительно все это началось?

Буквально сразу после семидесятилетия Сталина, с 1949 года. Он сделался очень мнительным. Но это была работа Берия. Ведь, как говорил отец, у него здоровье и так было подорвано войной, всеми этими бессонными ночами и переживаниями, а Лаврентий неустанно нагнетал обстановку своими систематическими докладами о раскрытии заговоров. Именно тогда разбил тяжелый паралич Мориса Тореза, потом покушение на его жизнь, еще одно покушение на него, через некоторое время - катастрофа с машиной Пальмиро Тольятти… Обострились серьезные заболевания у Георгия Димитрова, у Долорес Ибаррури. Все это вызывало сомнения: а правильно ли их у нас лечили? Только сейчас я обнаружила в отцовских записках (раньше об этом даже не догадывалась), что они приезжали к нам лечиться под видом отдыха, чтобы у них на родине не знали, что они на самом деле серьезно больны. Наши профессора их консультировали и назначали лечение. Лечили и вылечивали. Но затем эти профессора были все арестованы. - Надежда Николаевна поднесла к глазам листок из записной книжки отца и прочитала: - «Это было вызвано усиливавшейся подозрительностью Сталина. И докладами Берия. Телеграммы поступали из разных стран, в том числе и из социалистических. В них говорилось о серьезных угрозах убийства Сталина и других руководителей правительства. Телеграммы поступали постоянно, особенно часто за год-два до смерти Сталина. Эти сообщения направлялись в ЦК партии и органы госбезопасности. Но докладывал о них уже не Берия, а Маленков. Он также докладывал еще до ареста Абакумова о нарушении государственной границы и заброске диверсантов. Мною были приняты меры усиления охраны, особенно при поездке И. В. на юг. Затем мне стало известно, что все эти угрозы были сфабрикованы для повышения нервной возбудимости Сталина».

Но ведь наши профессора вылечили и Тореза, и Тольятти, и Ибаррури…

Тем не менее им все-таки было предъявлено обвинение в том, что они хотели отравить Сталина. И такое обвинение было предъявлено и отцу - что он тоже террорист и в сговоре с вредителями-врачами.

Но тогда его уже отстранили от работы у Сталина!..

Да, Берия все-таки добился своего. Но как ему удалось оговорить и убрать подальше самого верного Сталину человека - остается загадкой… Этого я не знаю. Может, в деле что-то есть?

В деле ничего нет…

Тогда не знаю. Но убеждена в одном: Сталин верил отцу безгранично. Я вспоминаю сорок шестой год, когда я была еще маленькой. Тогда отца тоже временно отстранили от исполнения своих обязанностей. Это было летом, и мы всей семьей отправились на юг. Но когда подошло время отпуска Сталина, он твердо сказал: «Я без Власика никуда не поеду!» И его пришлось вызвать и возвратить на прежнюю должность. Это я очень хорошо помню.

Но мы говорим о пятьдесят втором.

Якобы причиной тому были какие-то финансовые нарушения или злоупотребления. Может, было что-то неладное у него в бухгалтерии, но я в этом сильно сомневаюсь, вспоминая о том, с какой ответственностью относился отец к финансовым вопросам. Причем самое интересное, что эти мотивы подробно рассматривались и в пятьдесят шестом, когда он вернулся, и в шестьдесят шестом, когда он уже до самого верха добрался. Десять лет он боролся за свою реабилитацию. И в конце концов, после того как его дело было рассмотрено на комиссии в КПК под руководством Шверника, он пришел на прием к Николаю Михайловичу, и тот ему сказал: «Ну, Власик, ты молодец, что долго терпел. Наконец твое дело решится, и, скорее всего, в твою пользу. Скоро тебя вызовут и тебе будет дан ответ». И случилось так, что под самые ноябрьские праздники шестьдесят шестого, а именно шестого ноября, его вызвали и дали отрицательный ответ. И это был окончательный отказ, который явился для него таким жутким ударом, что он не смог его пережить. В это время как раз умирает академик кардиолог Бакулев, с которым он был очень дружен и который лечил отца до последнего дня. Это произошло в марте шестьдесят седьмого и невероятно подкосило здоровье отца: у него пропал аппетит, он стал худеть и буквально через три месяца, восемнадцатого июня, скончался.

Говорят, будто Александр Николаевич Бакулев привлекался по «делу врачей»?

Нет, он не привлекался. Как позже выяснилось, и эти врачи были кристально честные люди. Кстати, та самая Тимащук попадает ни с того ни с сего под машину.

Помогли попасть…

Скорее всего. Да, чуть не забыла. Отец в Сибири, куда его высылали, еще отморозил свои больные легкие. В пятьдесят четвертом. Это тоже сыграло свою роль. Как я уже рассказывала, мама туда к нему ездила, а я с бабушкой оставалась. Все-таки необыкновенной женщиной была моя мама. С одной стороны, светская дама, а с другой, вы знаете, никакой черной работы не гнушалась. Могла делать все. И печку топить, и в очередях стоять, и за несколько километров за продуктами ходить. Она была настоящей подругой и женой отца. Ни разу его ни в чем не подвела, в какой бы ситуации ни находилась, и до последнего его вздоха была рядом с ним. Там, в Сибири, она, как смогла, наладила ему быт. А когда он в Лефортове и в Бутырке сидел, она ему постоянно передачи носила, по полдня в очередях выстаивала. Ну а вернулся он, конечно, сломленным. Пытался куда-то писать, чтобы хоть в партии восстановили. Я с болью вспоминаю эти письма. Ведь он же был настоящим коммунистом, не таким, как эти, сегодняшние… Нет, ничего. Только сняли судимость и дали гражданскую пенсию…

А награды все конфисковали?

Все абсолютно! Четыре ордена Ленина, Кутузова, Красного Знамени, медали, звания… Все кинопленки и записи голоса Сталина забрали… А огромное количество фотографий, фотоаппараты…

Много вещей. Но все они были оплачены, и мама хранила все счета. Сначала они были в деле. А когда была комиссия КПК, то выяснилось, что все эти бумаги да и вообще все реабилитирующие его документы из дела исчезли! Пропали в архивах ЦК. Я помню, он как-то заходит в дом и говорит: «Ты представляешь, все пропало! Я не могу ничего доказать!»

Как я помню по делу, ему постоянно что-то шили, чтобы как-то накрапать на состав преступления. Но им это так и не удалось…

Совершенно верно. Смотрите, отпало «дело врачей» - финансовые нарушения! Они отпадают - художник Стенберг! Его оправдывают и выпускают - превышение прав и полномочий! Я до сих пор не знаю, на каком основании ему было отказано в реабилитации! Никаких мотивировок и ссылок! Гробовое молчание! А все дела, которые ему шили, развалились, как карточные домики! В 1984 году я написала от своего имени письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС с просьбой о реабилитации отца. Получила чрезвычайно лаконичный ответ из Военной коллегии: «Реабилитации не подлежит». И никаких объяснений, ссылок на статьи, ничего. Так я и не знаю, за что все-таки был осужден мой отец. Что это такое?!

Личные враги, вы же рассказывали…

Скорее всего, дело в этом. Ведь после ареста Абакумова пришел Серов, который был его смертельным врагом! Уже в шестидесятых годах отец рассказывал, что на его допросах Серов (а он в свое время метил на его место, но отец тогда крепко на ногах стоял) говорил ему прямо в глаза: «Я тебя уничтожу!» А Серов долго сидел… Его только дело Пеньковского подкосило. Говорили, что Пеньковский был его зятем. А это уже конец шестидесятых. И Руденко крепко сидел, и другие товарищи, кому он в свое время не угодил, тоже топили его. Ведь он им всегда в глаза резал правду-матку… Вот и получай теперь!.. А потом он мне как-то раз сказал, что у всей этой своры было очень много всякой родни. Ладно, он обеспечивал членов правительства, но ведь кроме них требовали обслуживания всякие тещи и снохи! Они-то все своим высокопоставленным родственникам и нашептывали.

Скорее всего, это напоминало какой-то молчаливый заговор.

В самом деле. И это продолжается до сих пор. Как началась эта перестройка, вдруг появились книги с такой махровой ложью об отце, что у нас с мамой чуть ли не волосы дыбом встали. Возьмите, к примеру, автора «Тайного советника вождя» Успенского. Он там внешность отца так расписал, что мы просто диву давались: откуда у него такая желчная злоба? Кто ему это все наговорил? «Власик, - распинался он, - это страшная личность, это человек, который был способен на самую высшую подлость, на неслыханные злодеяния…» Это ужас - какая махровая ложь и какие оскорбления! Вот так мертвого пинать! А потом еще публикация в «Военно-историческом журнале»… Мама не выдержала и написала в редакцию очень сильные и хлесткие письма. Подписалась: «Вдова Власик», - и отослала. Конечно, никакого ответа.

Надо было в суд подать! Ведь их самих чуть где зацепишь - так сразу тебе ярлык: «сталинист», «фашист». А над мертвыми глумиться - это любимое занятие. Порода такая…

Но мама это не терпела и всегда давала отпор. И я тоже Коротичу писала, этому «правозащитнику» и «демократу». А он сбежал, как только понял, что придется отвечать за то, что напакостил…

Теперь возвращаться надумал, не больно сладко ему в Америке живется. Жалеет, что прозевал грабежку и остался ни с чем. Ну, да черт с ними, этими коротичами, радзинскими и успенскими! Это все - патология от истории и публицистики. Расскажите, пожалуйста, как вы жили без отца.

Плохо жили. Отца арестовали на следующий день после дня рождения мамы - шестнадцатого декабря. Мы очень тяжело это пережили. И не жалко было даже изъятых сервизов и фотоаппаратов - это можно пережить. Страшно было, что архив отца разорили. В том году я заканчивала десятилетку, и мы жили на кое-какие сбережения, которые были у мамы. Потом она пошла работать. Я хотела поступить в институт, но не получилось. Попала сразу на второй курс художественно-графического училища и закончила его в пятьдесят шестом. Два года работала преподавателем рисования и черчения с пятого по десятый класс в средней школе на Таганке - Большой Коммунистической улице. Хотя сама в школе училась неважно. Математика, физика и химия мне давались с трудом, а история, английский и русский - легко. Словом, гуманитарный уклон, ярко выраженный. А в институт я поступила, уже когда отец вернулся. Это он мне помог. И в институте у меня были фактически одни пятерки, а самые любимые предметы - рисунок, живопись, история искусств, история шрифта, история одежды… В пятьдесят девятом, учась на втором курсе, я перевелась на заочное отделение и поступила на работу в издательство «Наука». Там я и выросла. А ведь поступила я сначала секретарем, потом стала младшим редактором, после окончания института, когда я получила диплом художника-графика, я стала художественным редактором, потом старшим художественным редактором… А уж в последние годы я была там на особом счету. В общей сложности я там проработала тридцать шесть лет и была знакома со многими учеными и выдающимися людьми. Да и сейчас, когда я на пенсии, все еще подрабатываю там как художник-график.

У вас очень интересная творческая жизнь!

Да, я довольна своей творческой судьбой. У меня много дипломов, даже всесоюзный диплом первой степени, несколько медалей ВДНХ за участие в выставках. Именные часы, значки: «Отличник печати» и «Победитель соц. соревнования» и множество почетных грамот. А первый всесоюзный диплом первой степени я получила за художественное редактирование совместного советско-американского издания «Освоение космического пространства». Их вышло несколько томов у нас и в США. А когда в девяносто пятом году мне исполнилось шестьдесят, в издательство пришла разнарядка на сокращение штатов - я вызвалась добровольно уйти на пенсию. И самое интересное - меня и не собирались сокращать, потому что я была на очень хорошем счету. Но я настояла на своем, ведь к этому времени по болезни оформляла инвалидность. Тяжелое осложнение после гриппа получила, который на ногах перенесла. Ибо по натуре я была в отца - трудоголик. С температурой на работу ходила, все боялась, что без меня все станет. И такие страшные боли в ногах начались, что я даже кричала и только на седалгине неделю жила. И с тех пор у меня коксартроз. Врачи говорят, что у нас его не лечат, а только в Америке. Мол, если есть возможность, езжайте туда. А откуда у меня эта возможность? Вот и приходится себя поддерживать то уколами, массажами, то таблетками. А пенсия маленькая - всего триста пятьдесят тысяч, и я вынуждена до сих пор подрабатывать как художник-график. В настоящее время оформляю известную серию «Литературные памятники»… Хорошо еще, что я люблю свою работу.

А как у вас личная жизнь сложилась?

Очень тяжело. Ввиду того что отец был арестован и сидел, от меня отказывались молодые люди, когда узнавали об этом. А в издательстве даже побаивались. Замуж я поздно вышла и была счастлива всего семь лет, пока был жив мой ненаглядный Павел Евгеньевич. Сейчас я совсем одна, детей у меня нет.

А как вы в этой квартирке оказались?

Я уже рассказывала, что, когда отец вернулся, у нас на улице Горького оставалось по комнате в пятикомнатной квартире. После смерти отца там вообще стало невозможно жить - въехали еще другие люди и вели себя безобразно. Мы долго менялись, около семи лет, и наконец отдали ту площадь за эту квартирку.

Расскажите, пожалуйста, о последних днях жизни отца.

Мы же с мамой до последнего часа не знали, что у него рак. Ведь он всегда кашлял, сколько я его помню. А когда вернулся из ссылки, профессор Егоров его трижды укладывал в больницу, чтобы подлечить. И вот в последний раз, когда он там лежал, он заболел воспалением легких. И на фоне пневмонии у него снова усилилась эмфизема. Его стали колоть, но уже начался абсцесс. А ведь последние два года до смерти он даже на улицу зимой не выходил - страшно задыхался. Спазмы легких: довил ртом воздух и не мог продохнуть. А тут и отказ в КПК и смерть Бакулева - все одно к одному. Он стал кашлять еще тяжелее, и ему становилось все хуже и хуже. За два-три месяца до смерти у него вообще пропал аппетит, он почти ничего не ел и стал очень быстро худеть. И вот восемнадцатого июня в восьмом часу утра он разбудил маму и попросил вызвать «скорую помощь». И пока она целый час к нам ехала, у него пошла горлом кровь, а потом такие коричневые сгустки - куски легких. Он упал и умер. И вот уже тридцать лет, как его нет. Пока у мамы ноги не отказали, она постоянно на его могилу ходила…

А где он похоронен?

В Донском монастыре, где крематорий. Там в стене были захоронены урны маминых родителей. И вот когда отец вернулся из ссылки, родители, предвидя свой конец, купили гранитную стелу неправильной формы, установили ее там же, на территории монастыря, и перенесли туда прах бабушки и дедушки. Цветник сделали, фотографии, надписи и еще место оставили. И когда отец умер, его прах там тоже захоронили и надпись выбили, а когда мама скончалась, я сама ее урну там захоронила. Выбрала ее самую лучшую фотографию, ведь она очень красивая была, и рядом с папиной поместила. А себе место я рядом с бабушкой оставила и племяннице наказала, как все сделать…

А как мама умирала и что говорила?

Вы знаете, ведь она такая поджарая, суховатая была. В восемьдесят шесть лет сама по магазинам ходила, сама себя обслуживала. И память у нее была лучше моей - никакого склероза. На улице ее сбила машина, и у нее оказалась сломана шейка бедра. В таком-то возрасте. Но она была сильной воли человеком и через полтора месяца уже ходила на костылях. Я ее привезла домой. Но неожиданно у нее нарушилось кровообращение, и ее руки и ноги стали сильно отекать. А потом какие-то галлюцинации начались. И когда ей стало совсем плохо, я перевезла ее в больницу, где она умерла у меня на руках. Придя в сознание на мгновение перед концом, она сказала всего одну фразу: «Какой кошмар…» И все.

От Надежды Николаевны я уезжал с полным «дипломатом» фотографий ее отца, мамы, Сталина, членов его семьи. Сел в машину, завел двигатель, но потом повернул замок зажигания и заглушил мотор. «Какой кошмар!» Слова ее матери, сказанные перед смертью, можно было поставить эпиграфом к огромным кирпичам псевдосочинений о Сталине, расставленным на полках книжных магазинов. Ведь в этом беззастенчивом и наглом глумлении над своей историей нет ни слова жизни и ни слова правды. Самолюбование бездарных и тщеславных графоманов, генетически обделенных нравственным сознанием! Нет внутри их Царствия Божия, потому и пинают мертвых и беззащитных. Да пропади они пропадом! И именно тогда я окончательно утвердился в мысли, что во что бы то ни стало надо сделать нормальную, человеческую, а не дьявольскую книжку о Сталине и Власике.