Одна из тайн вмерзшей в лед роты фашистов разгадана. (2 фото)

«К сентябрю 1941 г. на советско-германском фронте сложилась драматическая ситуация. Территория, занятая врагом, превышала 1,5 млн квадратных км. На ней до войны проживали 74,5 млн человек, — рассказал “АиФ” Михаил Фролов, доктор исторических наук . — По данным Генерального штаба РККА, безвозвратные потери действующей армии за второе полугодие 1941 г. составили почти 3 млн 138 тыс. человек (более 65% всей численности Красной армии и Военно-морского флота). Миллионы советских людей оказались в оккупации.

В этой ситуации Гитлер издал директиву № 35 о наступлении на Москву. Операция получила название “Тайфун”. Группа армий “Центр”, которой отводилась роль захвата Москвы, превосходила советские войска в людских резервах в 1,4 раза, в орудиях и миномётах — в 1,8 раза, в танках — 1,7 раза, в боевых самолётах — в 2 раза. В целом с обеих сторон в Московской битве приняли участие более 3 млн человек».

Однако, несмотря на ощутимое превосходство немцев, «Тайфун» не просто забуксовал, он обратился против своего создателя. Когда генерала Кейтеля , начальника штаба Верховного главнокомандования вооружённых сил Германии, спросили на Нюрнбергском процессе, в какой момент он начал понимать, что план «Барбаросса» (блицкриг. — Ред.) терпит крах, Кейтель ответил: «Москва».

Как вспоминают очевидцы, накануне начала наступления Георгий Жуков почти неделю не смыкал глаз. Одновременно приходилось сдерживать рвущегося к Москве противника и накапливать силы на тех направлениях, где предстояло перейти в контратаку.

Врага по-гнали 6 декабря 1941 г. — в день, когда празднуется память святого князя Александра Невского , который сказал: «Не в силе Бог, а в правде!» и «Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет!»

В том, что Бог на стороне защитников Москвы, отмечали и сами немцы. Осенью 1941 г. на подступах к столице сотни танков Гудериана и Гёпнера застряли в непроходимой грязи — сказались проливные дожди, нетипичные по своему масштабу для Московского региона. А в первых числах ноября, наоборот, ударили неожиданные, ниже 30 градусов, морозы. «В день Парада 7 ноября 1941 г. на Красной площади был страшный мороз, — рассказала “АиФ” очевидец тех событий Аза Агапкина , дочь автора марша “Прощание славянки” Василия Агапкина . — За свои 92 года жизни я не припомню таких холодов. Морозы ударили словно назло немцам».

Несмотря на сложные для авиации противника метеоусловия и предпринятые ПВО Московской зоны меры, все готовились к любому повороту событий. В случае бомбардировки Красной площади 35 медицинских постов были готовы оказать помощь. В их распоряжении находилось около 10 санитарных автомобилей. В готовности также находились 5 восстановительных бригад, 15 пожарных и других специальных автомашин для действий при разрушении зданий, газовых и электрических сетей, возникновении пожаров.

Дорога на Берлин

К декабрю холода лишь усилились. Немцы, которых послали на «блицкриг» без тёплой военной экипировки, вмерзали в землю, у них переставала заводиться техника. Успехи Красной армии под Москвой подорвали моральный дух фашистской армии. Это отражается в дневниках и письмах немецких солдат и офицеров. Например, генерал Гальдер , ещё летом совершенно уверенный в победе немецкого оружия, к концу 1941 г. засомневался: «Русские повсюду сражаются до последнего человека. Они очень редко сдаются». А рядовой Фольтгеймер в декабре 1941 г. писал домой: «Здесь ад. Русские не хотят уходить из Москвы. Они начали наступать. Каждый час приносит страшные для нас вести... Перестань писать о шёлке и резиновых ботинках, которые я обещал тебе привезти из Москвы. Пойми, я погибаю, я умру...» Именно в ходе Московской битвы немцы впервые начали сдаваться в плен не поодиночке, а массово.

«Немецкие учёные проявляли и продолжают проявлять огромный интерес к сражению под Москвой, — говорит Михаил Фролов. — Известный историк Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» писал: «Принято было считать, что только поражение в битве под Сталинградом положило начало повороту в войне. Сегодня такая интерпретация событий не выдерживает критики. Планы Гитлера и перспективы успешного завершения войны Германии рухнули, видимо, в октябре 1941 г. и, безусловно, с началом русского контрнаступления в битве за Москву в декабре 1941 г.».

Так, 74 года назад в 30 км от Кремля было положено начало победной дороге на Берлин.

Под которым в 1942 году оказались заживо погребены десятки немецких солдат дивизии «Эдельвейс». Возглавляет поиски краевед из Нальчика Виктор Котляров , член Географического общества России .

Ищите в заповеднике

Напомню, с чего началась вся история, - говорит Котляров. - Ко мне обратились два молодых человека, карачаевец Исуф и балкарец Тахир. Предложили купить у них жетоны немецких солдат. Потом показали серебряный перстень альпийского стрелка и отлично сохранивший нож в ножнах с фамилией владельца…

Оказалось, в прошлом году они нашли в горах вмерзшую в лед роту фашистов. Но просто так назвать место захоронения черные копатели отказались. Потребовали денег. За лето нужную сумму, 300 тысяч рублей, я не нашел. Зато примерно понял, где может находиться ледник.

Сначала ребята, видимо, для конспирации, говорили про Приэльбрусье, но в одном из разговоров с Исуфом промелькнуло название «Северный приют». В советские времена это словосочетание было известно каждому, кто путешествовал в Грузию по Военно-Сухумской дороге. Это турбаза, последний пункт на территории Карачаево -Черкесии . Я понял, что «замороженная рота» находится в Гоначхирском ущелье, расположенном на территории Тебердинского заповедника.

Сюда нужен специальный пропуск от начальства заповедника, который получить хоть и трудно, но возможно. Куда сложнее получить разрешение у пограничников: все-таки граница с Абхазией совсем рядом.

«Они здесь»

Гоначхирское ущелье находится в 300 километрах от Кабардино -Балкарии . Главное - в каком из ответвлений (а их несколько) искать. Я обратился к знакомым альпинистам. Стало понятно: речь может идти только о двух ущельях - тех, где находятся ледники Хакель и Чатча.

Стало ясно: без помощи информаторов не обойтись. Мы уговорили Тахира поехать с нами. Увы, мы так и не увидели роту. Но Тахир показал, в каком именно месте ледника Чатча они нашли останки людей: здесь одно из тел приоткрылось, и они смогли забрать серебряный перстень. Все тела находятся точно посередине ледника, сразу на его гребне...

Описание куртки и шапочки альпийского стрелка, сделанное Тахиром, отличалось такими деталями, которые он точно не мог придумать - их знают лишь специалисты-историки.

Плюс парень готов подтвердить правдивость своих слов на детекторе лжи.

Защита от черных копателей

К сожалению, в этом году лед так и не обнажился - слишком снежная была зима, - объясняет Котляров. - Верю, что это произойдет в следующем году. Но чтобы первыми у места ценного захоронения не оказались черные копатели, я и раскрываю точное место нахождения «замороженной роты фашистов».

Кое-кому это покажется странным. Объясняюсь, почему даю координаты: люди, которые бывают в этих местах, все известны - зона-то пограничная. Через систему разрешений и пропусков на учете будут и те, кто захочет побывать здесь.

Мониторинг с одной стороны и постоянный контроль с другой позволят принять меры вначале по охране этого необычного захоронения, а впоследствии по его вскрытию и изучению.

КСТАТИ

Что искали немцы?

По одной из версий, фашисты, погибшие под лавиной, находились здесь по заданию тайной нацистской организации «Аненербе» («Наследие предков»), занимавшейся оккультизмом. На Кавказе они искали мистические артефакты. Это исторический факт: сюда было организовано сразу несколько экспедиций этого тайного общества. А среди местных жителей упорно ходили слухи, что немцы якобы обнаружили в горах следы инопланетян.

Члены нашей российской экспедиции действительно нашли немецкий сундучок со странным черепом внутри. Ученые пока не смогли дать точного ответа, какому животному или другому созданию принадлежат найденные кости.

В ТЕМУ

Новая тайна замороженной роты фашистов, найденной в Приэльбрусье

При загадочных обстоятельствах погиб один из членов экспедиции

В еженедельнике «КП » за 17 июня этого года мы рассказали о готовящихся поисках в Приэльбрусье. По рассказам местных жителей, здесь под лавиной захоронено до двух сотен тел немецких горных стрелков.

Поисковую работу возглавил краевед Виктор Котляров. Собрал экспедицию. Но попытка разгадать тайну началась с трагедии.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

Одна из тайн вмерзшей в лед роты фашистов разгадана

Сын военного летчика Василия Лукина рассказал, как его отец разбомбил немцев в горах Приэльбрусья

«Комсомолка» продолжает следить за российской экспедицией, отправившейся в горы Приэльбрусья на поиски вмерзшей в лед роты фашистов (см. «КП» от 20 августа). Напомним, черные копатели показали фото необычной находки краеведу, члену Географического общества Виктору Котлярову . Вместе с коллегами он отправился в Приэльбрусье на поиски погибших стрелков дивизии «Эдельвейс».

На склоне одной из гор Приэльбрусья местные жители обнаружили сенсационную находку — целый батальон немецких егерей, видимо, попавших во время войны под лавину. Причем, снег за 70 лет спрессовался, и сквозь образовавшийся лед видны даже лица солдат.

Секретное подразделение под лавиной

Недавно в Нальчик к известному писателю и краеведу Виктору Котлярову обратился житель одного из балкарских селений Северного Приэльбрусья. То, что поведал паренек, стало для историка и издателя журнала «Эльбрус» настоящим шоком: в Кабардино-Балкарии на склоне одной из гор в ущелье они с друзьями нашли прошлым летом массовое скопление гитлеровских трупов, покоящихся под толщей льда. Молодым людям предстало жуткое зрелище: фашисты, которые лежали подо льдом группами и по одиночке на расстоянии десятков метров друг от друга, застыли в самых разных позах. Скорей всего отряд погиб внезапно и, даже не вступив в бой. Потому что среди примерно двухсот солдат, похороненных в высокогорной могиле, не просто нет раненных, не видно даже крови или других признаков, явно говоривших бы о характере смерти. Гость «Издательства Марии и Виктора Котляровых» утверждал это наверняка, так как через спрессованный за более чем 70 лет снег, превратившийся со временем в лед, прекрасно видны малейшие детали экипировки умерших: оружие, обмундирование, альпинистское снаряжение. Отчетливо видны даже лица егерей (а судя по экипировке, это именно они), до сих пор глядящих сквозь лед застывшими глазами.

Что это за секретное подразделение, попавшее под внезапную лавину в узком ущелье, пока остается загадкой. И не только для Виктора Котлярова. Доподлинно не известно даже то, к каким именно частям вермахта (и вермахта ли?) принадлежали погибшие. Старожилы Баксанского ущелья, бывшие во время войны еще совсем молодыми, вспоминают, что в одном из аулов, Заюково, квартировал странный отряд. Странность подразделения проявлялась, с одной стороны, в том, что немцы не воевали: ни убитых, ни раненных, по словам местных стариков, у них не было. С другой — если бы егеря принимали участие в боевых действиях, они бы не сидели на месте. У фашистов было с собой какое-то оборудование, погрузив которое на автомобили, они каждый день выезжали с рассветом в горы и возвращались лишь затемно. Чем они там занимались, что за технику возили с собой — тайна, покрытая мраком.

Братская могила — не по-немецки

Но массу вопросов вызывает даже не то, кем были умершие, сколько тот факт, что гитлеровцы остались незахороненными. Это, по словам поисковика Олега Заруцкого , нонсенс. Офицер, который возглавляет поисковый отряд «Память», работающий в Кабардино-Балкарии, поясняет, что за все время, что они занимаются поиском и идентификацией останков наших солдат в тех районах, ни им, ни коллегам из «Мемориала Эльбрус» и других поисковых команд не попался ни один незахороненный немец. Потому как гитлеровцы неукоснительно и с присущей им педантичностью хоронили каждого погибшего в высокогорных боях сослуживца.

Причем, у каждого фашиста был при себе так называемый индивидуальный жетон, состоящий из двух частей. Когда офицер или солдат погибал, специальная похоронная команда делала все для того, чтобы вытащить труп с поля боя, пусть даже если для этого требовалось поднять его из ущелья. Одна часть разломленного по перфорации жетона оставалась при военнослужащем, другую отправляли вместе с соответствующими бумагами в архив. Само тело, как правило, отправляли в Германию. Правда, сделать это удавалось не всегда — летом, в жару, тело быстро разлагалось. И в случае, если его не успевали отправить на родину, хоронили в специальных местах — на отдельно образованных кладбищах немецких военнослужащих (вместе с половинкой жетона).

А тут 200 вмерзших в лед и не преданных земле солдат и офицеров. Возможно, они стали жертвой собственной же секретности. То есть не исключена вероятность того, что о спецбатальоне ничего не было известно даже гитлеровскому командованию на местном уровне. А может, они просто заблудились и, скрытые под слоем снега, остались незамеченными для немецких поисковых или похоронных эвакокоманд.

Кроме рассказа о пропавшем немецком батальоне балкарец показал исследователю жетоны (не один и не два, а много), не переломленные пополам. Это еще раз подтверждает версию о внезапной смерти подразделения. Однако, военный историк Олег Опрышко , которому рассказали о жуткой находке, поставил эту версию под сомнение: чтобы такая большая группа гитлеровцев пропала без вести и никто (ни наши специалисты, ни немецкие историки) ничего об этом не слышал — такого, по его словам, просто не может быть.

Так немцы или наши?

Опрышко полагает, что речь все-таки может идти о наших военнослужащих, которых, как известно, находят в этих местах в безымянных могилах и просто незахороненными до сих пор. Ведь у нас, к большому сожалению, ни солдат, как правило, не жалели, бросая их в бой пачками, ни похоронить зачастую как следует не могли, потому что такой возможности, в силу ряда обстоятельств, иногда просто не было.

Так кто лежит под метровым (а местами и более) слоем льда — гитлеровцы или наши военнослужащие? Ребята, обратившиеся в «Редакцию журнала «Эльбрус», категорически стоят на своем: они уверены в том, что нашли погребенными именно немецких егерей — ну, в крайнем случае, румынских горных охотников. Об этом говорит хотя бы специальная экипировка солдат — такая, которой у красноармейцев и в помине не существовало.

Так или иначе, но Виктор уже начал собственное расследование, связавшись со своими немецкими коллегами и попросив их помочь разобраться в данном вопросе: сделать соответствующие запросы и подключить всех заинтересованных в этом лиц. Трудность, на его взгляд, заключается в том, что львиная доля архивных документов была вывезена американцами в 1945 году из Германии в США, где и пребывает до сих пор. Да и немецким добровольным помощникам тоже пока ничего существенного узнать не удалось.

Вот и приходится исследователям надеяться лишь на то, что им удастся извлечь из ледовой могилы угодивших туда солдат. Ведь при них наверняка найдутся прекрасно сохранившиеся документы и личные вещи. Поэтому в район массового стихийного захоронения в июле-августе текущего года готовится отправиться совместная экспедиция — соответствующие переговоры с немецкими поисковиками уже ведутся. Единственная проблема — «черные копатели», наплыва которых опасаются краеведы и исследователи. Именно поэтому место трагедии держится в строжайшей тайне. Получится поисковикам добраться до коварного ущелья или же нет — загадывать наперед не имеет смысла. Очевидно лишь одно: война не закончена, пока не захоронен ее последний солдат.

Продолжение, начало постов под тэгом «1941 год глазами немцев»

После перерыва, вызванного наплывом текущих событий, продолжаю ставить подборку цитат из очень интересной, на мой взгляд, книги британского историка Роберта Кершоу "1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных", в которой автор собрал и проанализировал множество документальных свидетельств участников событий по обе стороны восточного фронта

Как я уже говорил, на мой взгляд, книга особенно интересна тем, что это еще и взгляд на события 1941 года на востоке со стороны

Обратите внимание на совершенно разную приспособленность людей и техники к действиям в услвоиях сильных морозов в Вермахте и в Красной армии

Заголовки жирным шрифтом и подбор иллюстраций - мои, всё остальное - цитаты из книги Кершоу

Последний рывок к Москве - «неожиданные» морозы

« В ноябре месяце 2-я авиаэскадра пикирующих бомбардировщиков докладывала: «Зимние метеоусловия, слякоть и непогода. Только пикирующие бомбардировщики с высоты в 100 метров атакуют пытавшиеся ударить во фланг 110-й пехотной дивизии советские танки». 7 ноября 1941 года температура понизилась до 20 градусов мороза, что вызвало отказ двигателей Ю-87. Командир авиаэскадры майор Хозель отмечает в военном дневнике: «Несмотря на все усилия, предпринимаемые нами, мы можем организовать не более одного вылета в несколько дней».
<…>
Обер-лейтенант Ганс Рудель, пилот пикирующего бомбардировщика, вспоминает, как «в результате резкого похолодания до минус 40 градусов замерзла даже смазка. Все бортовые пулеметы заклинило». И подводит печальный итог: «Борьба с холодом была ничуть не легче, чем с противником».

Офицеры люфтваффе под Москвой, 1941 год

<…>
Лейтенант артиллерии Георг Рихтер из 2-й танковой дивизии постоянно упоминает в своем военном дневнике о воздушных атаках русской авиации. Своего пика они достигли к концу ноября, совпав по времени со снижением активности люфтваффе. 26 ноября он записывает: «Прилетел целый рой русских самолетов, а наши можно было пересчитать по пальцам!» Запись следующего дня: «Русские господствуют в воздухе».
<…>
21 октября 1941 года один унтер-офицер из зенитного полка писал домой:

«Сколько мы еще пробудем здесь, зависит от того, как пройдет эта операция. Разумеется, самым лучшим было бы, если бы нас погрузили в вагоны да отправили в Германию. Но, возможно, придется и зимовать здесь. Этого мы не знаем».

Другой унтер-офицер из 167-й пехотной дивизии рассказывал о «самых разнообразных слухах». Говорили разное, «кое-кто утверждал, что нас уберут отсюда еще до Рождества, другие убеждали, что мы будем зимовать в Рязани, в 150 километрах от Тулы». В любом случае «к Рождеству мы отсюда уберемся».
<…>
Унтер-офицер из транспортного батальона писал домой в первых числах ноября.

«Никто не может понять, почему мы так и не получили зимнего обмундирования… Мне кажется [французы], в 1812 году были куда лучше одеты для этой зимы. Судя по всему, те, кто там наверху, просто не в курсе, иначе этот вопрос был бы решен».

Немецкие солдаты на Восточном фронте, зима 1941 года

<…>
«Все кругом только и думали, где отхватить себе что-нибудь потеплее, — рассказывал артиллерист Ганс Мауэрман, воевавший под Ленинградом. — У русских отбирали простыни и постельное белье, чтобы пошить из них хоть какое-то подобие маскхалатов».
<…>
Водитель русского танка Вениамин Ивантеев, служивший на центральном участке фронта, писал 17 ноября: «Немцы все еще ходят в летних шинельках». К ним в плен попал «18-летний мальчишка-солдат, худой, грязный, голодный». На допросе он рассказал все, даже показал нужное на карте. Когда его все же решили отпустить, этот немец ни за какие блага не хотел возвращаться к своим. Мол, «для него война была окончена». Так что уж лучше «попасть в плен, но выжить, чем тебя свои расстреляют».
<…>
«Ледяной ветер хлестал в лицо, — вспоминал пулеметчик Вальтер Нойштифтер, — покрывая инеем ресницы, брови». Холод проникал повсюду. Из-за морозов отказывали автоматы и пулеметы, не заводились двигатели грузовиков и танков. «Снова мороз, — констатировал лейтенант Георг Рихтер 5 ноября 1941 года. — Продолжится ли эта кампания?»

Немцы под Москвой, 1941 год

«14 ноября утром я посетил 167-ю пехотную дивизию и беседовал со многими офицерами и солдатами. Снабжение войск плохое. Не хватает белых маскировочных халатов, сапожной мази, белья и, прежде всего, суконных штанов. Значительная часть солдат одета в штаны из хлопчатобумажной ткани, и это — при 22-градусном морозе! Острая необходимость ощущается также в сапогах и чулках».

После этого Гудериан отправился на участок 112-й дивизии, «…где увидел ту же картину. Наших солдат, одетых в русские шинели и меховые шапки, можно было узнать только по эмблемам».
<…>
Прибыв в танковую бригаду, генерал увидел, что из 600 танков, насчитывавшихся в трех дивизиях, осталось только 50.

«Гололедица сильно препятствовала действиям танков, тем более что шипы еще не были получены. Из-за морозов потели стекла оптических приборов, а специальная мазь, противодействующая этому, до сих пор не была получена. Перед пуском танковых моторов их приходилось разогревать. Горючее частично замерзало, масло густело. Здесь также недоставало зимнего обмундирования и глизантина. 43-й армейский корпус сообщил о кровопролитных боях».
<…>
Вот что писал 17 ноября 1941 года генерал Гудериан:

«Мы приближаемся к нашей конечной цели очень медленно в условиях ледяного холода и в исключительно плохих условиях для размещения наших несчастных солдат. С каждым днем увеличиваются трудности снабжения, осуществляемого по железным дорогам. Именно трудности снабжения являются главной причиной всех наших бедствий, ибо без горючего наши автомашины не могут передвигаться. Если бы не эти трудности, мы были бы значительно ближе к своей цели.

И тем не менее наши храбрые войска одерживают одну победу за другой, преодолевая с удивительным терпением все трудности. Мы должны быть благодарны за то, что наши люди являются такими хорошими солдатами…»
<…>
На северном участке фронта холода наступили раньше. «Иногда мороз доходил до минус 40 градусов даже в бункере», — вспоминал Рольф Дам, радист пехотного батальона, участвовавшего в блокаде Ленинграда. Холода до крайности осложняли решение буквально всех вопросов. «Нельзя было ни помыться, ни сходить в туалет, — добавляет Рольф Дам. — Попробуйте-ка снять штаны на сорокаградусном морозе!»

Немецкие солдаты под Москвой, ноябрь 1941 года

Невероятный по протяженности фронт удерживали изрядно поредевшие войска. Генерал-фельдмаршал фон Бок предельно откровенен на страницах своего военного дневника. Запись от 1 ноября 1941 года:

«Положение отчаянное, и я с завистью поглядываю на Крым, где солнце и сухая степь, что позволяет нестись вперед сломя голову и где русские улепетывают от нас как зайцы».

И тут же добавляет:

«Так могло бы быть и здесь, не увязни мы в этой грязи по колено».
<…>
«Так что же, мы достойны сочувствия или все же восхищения? — такой вопрос задает солдат 260-й пехотной дивизии. — Не имея зимнего обмундирования, даже рукавиц и теплой обуви, мы коченеем в этих промерзлых насквозь дырах».
<…>
Фон Бок 21 ноября досадовал, что «наступление не обладает необходимой глубиной. По числу дивизий, если мыслить чисто штабными категориями, соотношение сил вряд ли менее благоприятно, чем обычно». Ужасны, по мнению генерал-фельдмаршала, последствия потерь личного состава, «…отдельные роты насчитывают от 20 до 30 человек…» Боеспособность войск существенно снизилась и в результате потерь среди офицерского состава: «громадные потери командного состава и усталость личного состава, да еще жуткие морозы в придачу — все это кардинально меняет картину».

Алоис Кельнер, курьер, постоянно сновавший из дивизии в дивизию под Наро-Фоминском, в 70 километрах от Москвы, был полностью в курсе обстановки на этом участке фронта.

«Замерзшие тела убитых немецких солдат штабелями уложены вдоль дорог, как бревна, — делится Кельнер впечатлениями. — В каждом таком штабеле человек по 60-70».

Резко возросли потери среди офицеров. «Наиболее ощутимы потери среди командного состава. Многими батальонами командуют лейтенанты, один обер-лейтенант командует полком…» — подтверждает и фельдмаршал фон Бок.

Командир танка Карл Рупп вспоминает «последнюю атаку в каком-то лесочке». Их подразделение наступало в составе 5-й танковой дивизии в 25-30 километрах от Москвы.
«Впереди двигались два танка Pz-II и два Pz-III. Замыкал колонну еще один Pz-II, в центре следовали автоматчики. Головной танк был подбит, экипаж погиб на месте. Я находился во втором. Пробиться не было никакой возможности, и нам пришлось повернуть назад».
<…>
Герд Хабеданк, стоявший как-то в охранении у одной из лесных дорог вместе с другими пехотинцами, «внезапно услышал гул танковых двигателей. Со стороны нашего тыла на нас неслись русские танки». Три советских «тридцатьчетверки» пронеслись мимо поста охранения, окатив всех снегом.

«К броне танков, — продолжает Хабеданк, — прижимались скрюченные фигуры русских пехотинцев. Видимо, они хотели таким образом прорваться к Москве». Немцы открыли беспорядочную стрельбу, и несколько человек русских свалились в снег. «Потом последний танк… въехал в воронку от снаряда, и тут в него угодил противотанковый снаряд. Но танк, как ни в чем не бывало, уполз прочь по узенькой дорожке и вскоре исчез из виду за деревьями, выплюнув синие клубы дыма».
<…>
Петер Пехель, корректировщик артиллерийского огня, вместе с группой танков направлялся к Волоколамску, расположенному в 60 километрах от Москвы. Ему, как и его товарищам, было явно не по себе — от волнения у них началась чуть ли не «медвежья болезнь». «Удастся нам сегодня или нет?» — не давала покоя мысль.

На том же участке действовали несколько танков Т-34 и БТ из 1-й гвардейской танковой бригады М.Е. Катукова. Им была поставлена задача устроить засаду вдоль той же дороги, в поддержку были приданы два батальона — пехотный и противотанковый. «По дороге ползла четверка немецких танков, — вспоминает Катуков. — И тут наши «тридцатьчетверки» из засады открыли по ним огонь».

Танки 1-й гвардейской танковой бригады в засаде. На переднем плане — легкий танк БТ-7, за ним виднеется Т-34. Западный фронт

Едва их танковая колонна оказалась под обстрелом с нескольких направлений, как «начался самый настоящий ад», свидетельствует Пехель. Беспорядочно маневрируя, немецкие танки оказались прямо под огнем русских противотанковых орудий. «Они подожгли головную машину, — продолжает Пехель, — затем снаряд попал в башню шедшего передо мной танка».

Так и не успев открыть огонь, был подбит и танк Пехеля.

«Вдруг как грохнет. И я ничего не вижу — искры из глаз. И тут я ощутил два резких толчка — в правую руку и левое бедро. Мой радист как завопит: «Мы подбиты!» И вдруг тишина, ни звука в нашем танке — совершенно жуткая тишина. И тут закричал уже я: «Все наружу! Быстро!» И стал выбираться из машины».

Из дымящейся груды металла удалось спастись лишь им двоим. Пехель, оглядевшись, заметил, что подбито уже пять их танков. Часть экипажей погибла в машинах, тела остальных лежали на снегу рядом с застывшими в неподвижности танками. Броня по правому борту была снесена 76-мм снарядами орудий Т-34.

«Превозмогая боль в правой руке и бедре, я привалился к танку, — продолжает рассказ Пехель. — И лицо заливала кровь, я даже видеть не мог». Вскоре кровь из раненого бедра Пехеля багровой ледышкой застыла на броне. Вокруг творился ад. «Кое-кто успел получить несколько ран», — рассказывает он. Вскоре и сам Пехель потерял сознание от болевого шока и потери крови.

«Командир танка, стоявшего рядом с моим, получил пулю в голову, и я видел, как у него по лицу мозги растекались. А он все продолжал бегать кругами, крича: «Мама! Мама!» И тут на его счастье его свалила другая пуля или осколок».

Из леса выбегали русские, они заметили Пехеля. Он, сквозь пелену оцепенения, стал понимать, что сейчас произойдет.

«Боже мой! Всего-то пару дней назад я видел их жертвы, ребят из нашей роты. Видел эти выколотые глаза, отрезанные половые органы, до неузнаваемости изуродованные лица. Нет уж, лучше смерть сразу, чем такое!»

Русские солдаты не проводили разницы между танкистами и эсэсовцами — и те, и другие носили черную форму. Иногда и у танкистов были на петлицах черепа, такие же, как у эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова». «А тебе всего 19, ты ведь и не жил толком. Не хочу умирать», — вдруг мелькнуло в голове у Пехеля, когда он стал подумывать о том, не пустить ли себе пулю в лоб.

Но тут словно в сказке, откуда ни возьмись, появились танки — немецкое подкрепление! Машины с ходу пронеслись через позиции русских. Пехелю несказанно повезло, его подобрали, перевязали и отправили в тыл на излечение.

На поле боя под Москвой, 1941 год

Два танка Т-34 Катукова прикрывали отходящих с боем пехотинцев. Немцы, вскарабкавшись на броню советских танков, призывали экипажи сдаваться. Пулеметчик шедшего неподалеку другого танка Т-34, по словам Катукова, «дав очередь, смел противника с брони танка его товарища».

Несмотря на техническое превосходство танков Т-34, потери их были весьма высоки. В октябре умиравший от ран водитель танка Иван Колосов писал в последнем письме жене: «Я — последний из оставшихся в живых водителей танка из нашего взвода».

Тяжелораненый Колосов горевал о том, что больше не увидится с женой. Медсестра Нина Вишневская вспоминает об ужасных ожогах членов экипажей подбитых танков, о том, как сложно было вытащить их из объятых пламенем машин. «Очень трудно вытащить наружу кого-нибудь из экипажа, в особенности стрелка башенного пулемета». Вишневская описывает, каких душевных мук стоило перетаскивать изувеченных танкистов.

«Очень скоро, стоило мне пару раз увидеть обожженные до неузнаваемости лица, обугленные руки, я поняла, что такое война. Выбиравшиеся наружу члены экипажа получали тяжелейшие ожоги. И переломы рук или ног. Все они имели очень тяжелые ранения. Вот, бывало, лежат и умоляют нас: «Сестричка, если я умру, напиши моей матери или жене».»

Советский танк Т-34, подбитый и горящий под Москвой

Роберт Кершоу 1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо Железных
http://detectivebooks.ru/book/20480016/?page=1

Продолжение следует

Сын военного летчика Василия Лукина рассказал, как его отец разбомбил немцев в горах Приэльбрусья
«Комсомолка» продолжает следить за российской экспедицией, отправившейся в горы Приэльбрусья на поиски вмерзшей в лед роты фашистов (см. «КП» от 20 августа). Напомним, черные копатели показали фото необычной находки краеведу, члену Географического общества Виктору Котлярову. Вместе с коллегами он отправился в Приэльбрусье на поиски погибших стрелков дивизии «Эдельвейс».
Участники экспедиции связались с нами и рассказали: пока они выжидают окончательного схода подтаявшего в горах снега, чтобы добраться до нужного места. За это время исследователи поговорили с местными жителями и обнаружили возможную разгадку тайны погребенной подо льдом фашистской роты. «Комсомолке» удалось найти сына военного летчика Василия Лукина, который утверждает: именно его отец сбросил на ущелье бомбу и спровоцировал лавину, похоронившую альпийских стрелков в Приэльбрусье. Одна из тайн вмерзшей роты раскрыта.
Запись в летной книжке
Смертельная лавина сошла в горах осенью 1942 года.
- Лавину вызвал самолет ДБ-3ф (Ил-4) 6-го дальнебомбардировочного авиационного полка. Управлял самолетом командир полка майор Василий Иванович Лукин, мой отец, - утверждает офицер в отставке Евгений Лукин. - Отец командовал полком с 1941 по 1943 год, их аэродром располагался в Кутаиси. В боях на Кавказе полк входил в состав 132-й Севастопольской бомбардировочной авиационной дивизии.
Сохранилась летная книжка моего отца, из которой ясно, что осенью 1942 года он летал над тем самым местом. В списке его боевых вылетов есть населенный пункт (название мы не приводим по просьбе членов экспедиции, опасающихся наплыва черных копателей. - Ред.), который находится в непосредственной близости от ущелья с «замороженным батальоном». Обращаю ваше внимание на запись в летной книжке от 27.10.42 - «Бомбардирование автотранспорта» - она проходила как раз совсем рядом с Клухорским перевалом, где лежат подо льдом егеря.
- Отец не любил говорить о войне, - продолжает Лукин. - Но я помню, что в середине 60-х годов он рассказывал, как в одном из боевых вылетов на Кавказе, увидев идущую по ущелью колонну немцев, сбросил на нее бомбу. Силой взрыва сорвало лавину, та понеслась вниз и накрыла врагов. Это был яркий эпизод, и он крепко врезался в мою память. Скорее всего, это была та самая рота.
- Значит, тот вылет был не спецзаданием, а лишь случайной встречей?
- Да, это был случай. Еще почему-то мне запомнилось, что была сброшена одна бомба. Это значит, что самолет не возвращался из боевого вылета, а летел на цель, так как посадка с бомбами была категорически запрещена.
После войны, в 50-х годах, отец был командиром 45-й Гомельской тяжелой бомбардировочной авиационной дивизии, самолеты которой были носителями атомных бомб. Ему не присвоили звание генерала по той же причине, что и во время войны не присвоили Героя Советского Союза: его женой (и моей мамой) была Мария Карловна Вальтер, немка по национальности.
- Судя по летной книжке вашего отца, у него было много спецвылетов. Что это были за задания?
- О таких секретных вещах нельзя было писать в летных книжках. Например, в ней нет сведений о бомбежке Ливадийского дворца, когда было уничтожено 300 немецких офицеров и генералов...