В пользу той или. Скептицизм как ловушка: почему мы не можем во всём сомневаться

И, как мы обстоятельно обсуждали, повсюду, где кажется, что действия ограждаются правилом или запретом, это нужно относить либо на счет воли, либо на счет согласия на действие, нежели на счет самого действия; впрочем, ничто из относящегося к заслуге не подпадало под запрет; [поступки же] чем менее достойны наставления, тем менее находятся в нашей власти. Ибо много такого, что запрещает нам действовать, но воля и согласие всегда в нашей власти. Так, сказал Господь: Не убий. Не лжесвидетельствуй (Второзак., V, 17, 20). [В словах] относительно деяния и речи нет ни о запрете вины, ни о ее предостережении, если мы воспримем их буквально, а только о деянии [как выражении] вины. Ибо грех не в убийстве человека и не в том, чтобы возлечь с чужой женой, потому что [эти поступки] иногда могут совершаться безгрешно. В самом деле, если запрет такого рода - относительно действия - воспринимается буквально, то тот, кто хочет принести лжесвидетельство или даже согласится [на него] на словах, не станет обвиняемым на основании закона, пока не станет известно, что по некоей причине он о чем-то умалчивает. Ведь не сказано, чтобы мы не желали лжесвидетельствовать либо не желали на словах соглашаться на это, но только чтобы мы действительно так не говорили. Или же: Закон запрещает нам жениться на наших сестрах или вступать с ними в кровосмесительную связь. Однако нет никого, кто мог бы соблюдать этот завет, так как никто не может опознать в точности в, той или иной женщине свою сестру, никто, утверждаю, если бы Он не установил завета не столько на действия, сколько на согласие [на них]. Если же случается, что кто-либо по неведению женится на своей сестре, то разве он - преступник завета, хотя и содеял то, что Закон запретил делать? Не преступник, ответишь ты, так как он не соглашался на нарушение, ибо не ведал, что творил. Так что говорить как о преступнике нужно не о том, кто совершает запретное, но [о том], кто соглашается на то, что известно как запретное. Запрет, следовательно, нужно понимать не на основании поступка, а на основании согласия [на него], что очевидно, когда повелевают: не делай того-то или того-то, или, как говорится, не предвкушай сознательно того-то. И блаженный Августин, тщательно обдумав это [и поняв], что всякий грех влечется к благости либо к алчности скорее, нежели к [свершению] поступков, сказал: Никакой закон не предписывает ничего, кроме благости, и не запрещает ничего, кроме алчности. Отсюда и апостол: Все заповеди, - говорит, - заключаются в сем слове: "люби ближнего твоего как самого себя", - и затем: Любовь есть исполнение закона (Посл. к Римл, XIII, 9-10). Конечно, заслуга не уменьшится, если ты подашь готовую милостыню бедняку, а милосердие побуждает тебя ее раздавать, но пусть будет готова твоя воля на это, когда такой возможности нет и нет сил у тебя [что-либо сделать], ибо нет условий, Известно, конечно, что есть поступки, которые следует совершать либо вовсе не исполнять в равной мере как добрым, так и дурным людям. И одно (лишь) намерение различает их. Как напоминает вышеназванный доктор, в том же поступке, в котором нам явлены Бог Отец и Господь Иисус Христос, мы обнаруживаем и [действия] Иуды-предателя. То же самое, (что Богом и Господом Иисусом], содеяно и этим предателем, как напоминает апостол: Как Отец предал Сына Своего, а Сын предал , так и Иуда предал своего Учителя. Изменник совершил тот же поступок, что и Бог. Но разве он поступил хорошо? Ведь даже если [в конечном счете и] благо, то при всех обстоятельствах не хорошо, или же: он не должен был [совершать] то, что было выгодно ему лично. В самом деле, Бог мерит не тем, что люди делают, а тем, с какой душой они могут делать [нечто]; и не в поступке, а в намерении (intentio) поступающего состоит заслуга или подвиг. Часто, однако, одно и то же совершается по-разному: благодаря праведности одного и неправедности другого. Двое, к примеру, вешают некоего преступника. Один движим ревностью к справедливости, а другой - застарелой вражеской ненавистью, и хотя совершается одно и то же деяние - повешение - и при всех обстоятельствах они совершают то, что сделать - благо, и то, чего требует справедливость, но из-за разницы намерения одно и то же делается разно: одним - со злом, другим - с благом.

Какой лидерский стиль является более эффективным: командный, авторитарный или либеральный, демократический? В прошлом немало копий было сломлено в пользу той или иной позиции. Современный уровень развития психологии лидерства утверждает, что на континууме "авторитарность-либерализм" нет лучших и худших стилей лидерства. Эффективность применения того или иного стиля лидерства определяется целым рядом факторов - личными качествами лидера, его прошлым опытом, готовностью группы принять тот или иной стиль лидерства, особенностями работы, которую выполняет группа, срочностью и важностью задания, организационной культурой, традициями, обычаями и привычками, которые приняты в организации и многими другими факторами. Теории лидерства, стремящиеся в своих рекомендациях и наставлениях учитывать все многообразие такого рода факторов, получили название ситуационных теорий эффективного управления.

Как вскоре станет ясно, эти теории отличаются по содержанию, терминологии и масштабам предлагаемых организационных преобразований. Однако их объединяет то, что они построены на некоторых общих принципах.

Во-первых, эти теории строятся на принципе ситуационности: признается, что не существует какого-то одного предпочтительного стиля управления и что главной задачей исследователей поведения организации является определение того, какой из стилей управления окажется наиболее эффективным в данных условиях.

Во-вторых, все теории посвящены проблеме эффективного управления. Они ищут соответствия условий и факторов, которые определяют, будут ли, и в какой степени, руководители организаций повышать уровень производительности и удовлетворенности подчиненных.

Рассмотрим некоторые из этих теорий.

Ситуационная теория Ф. Фидлера

Построение своей теории американский исследователь Ф. Фидлер начал с констатации того факта, что руководство не может осуществляться в социальном вакууме. Руководители пытаются оказывать влияние на группу людей в соответствии с определенными ситуациями. Поскольку ситуации могут меняться, то важно понимать, что нет какого-то определенного подхода или стиля управления, который всегда будет наилучшим, а наиболее эффективной стратегией будет изменение стиля управления в зависимости от ситуации. Принятие этих постулатов лежит в основе ситуационной теории. Ситуационный аспект теории заключается в предположении, что вклад руководителя в успешное исполнение задач организации членами его группы определяется как характерными чертами самого руководителя, так и различными особенностями ситуации. Чтобы окончательно понять суть эффективного руководства в полной мере, должны быть рассмотрены оба фактора.

Что касается характерных черт руководителей, то Ф. Фидлер выделяет отношение к наименее предпочитаемому сотруднику (НПС) как наиболее важную. Под этим подразумевается склонность руководителя оценивать в положительной или негативной манере сотрудника, с которым ему труднее всего работать. Руководители, которые негативно оценивают НПС (т.е. руководители, имеющие низкий рейтинг по критерию НПС), в основном сосредоточены на задаче и беспокоятся о производстве.

И напротив, те, которые оценивают НПС в положительном свете (руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС), сосредоточены на установлении хороших отношений с подчиненными (как можно заметить, данная величина - НПС - относится к двум аспектам поведения руководителей, описанных выше). Важно заметить, что Фидлер рассматривает НПС как решающий фактор влияния на индивидуальный стиль руководства, который не подвергается изменению. Как мы объясним ниже, это имеет большое значение для практического применения теории с целью улучшить эффективность руководства.

Какой тип руководителя - с высоким или низким рейтингом по критерию НПС - является наиболее эффективным? Ответ Ф. Фидлера таков: это зависит от следующих ситуационных факторов:

• природа отношений руководителя с подчиненными (т.е. того, насколько руководителю необходима лояльность подчиненных);
• степень структурирования задачи, которая должна быть выполнена (цели, задачи и роли подчиненных четко определены);
• должностные полномочия руководителя (т.е. его способностью настаивать или уступать подчиненным).

Объединив эти три фактора, получаем, что ситуационный контроль руководителя может быть очень высоким (положительные отношения с подчиненными, высоко структурированная задача, большие должностные полномочия) или очень низким (негативные отношения с подчиненными, неструктурированная задача, малые должностные полномочия).

Но вернемся к главному вопросу: когда типы управления наиболее эффективны? Ф. Фидлер полагает, что руководители, ориентированные на задачу (НПС с низким рейтингом), превосходят руководителей, ориентированных на человеческие отношения (НПС с высоким рейтингом), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий. Напротив, руководители с высоким рейтингом по критерию НПС превосходят руководителей с низким НПС, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.

Ситуационная теория ППС Ф. Фидлера предполагает, что руководители с низким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на задания) будут более эффективны, чем руководители с высоким рейтингом по критерию НПС (т.е. ориентированные на человеческие отношения), когда ситуационный контроль или очень низкий или очень высокий, и наоборот, когда ситуационный контроль находится в средних пределах.

Причина этих различий в следующем: в условиях низкого ситуационного контроля подчиненные нуждаются в указаниях для выполнения указаний руководителя и решении поставленных задач. Поскольку руководители с низким рейтингом по критерию НПС более предпочтительны для обеспечения структурирования задач, чем руководители с высоким рейтингом по этому критерию, они являются более эффективными в подобных случаях.

Аналогично руководители с низким рейтингом НПС превосходят руководителей с высоким рейтингом в условиях, которые предусматривают высокую степень ситуационного контроля. Руководители с низким рейтингом но критерию НПС осознают, что условия благоприятны и успешное выполнение задачи практически гарантированно. В результате они обращают внимание на улучшение отношений с подчиненными и часто устанавливают более демократичный стиль управления. Подчиненные оценивают такое отношение к ним, и тем самым повышается как моральное состояние группы, так и ее производительность. Напротив, руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, понимают, что отношения с подчиненными уже хорошие и поэтому внимание следует обращать прежде всего на выполнение задачи.

Попытки руководителей давать указания подчиненным могут быть расценены ими как ненужное вмешательство, в результате чего производительность падает. Часто необходимо обращаться к ситуациям, предлагающим руководителям средний ситуационный контроль, смешанные условия производства и внимание к поддержанию хороших отношений с подчиненными. Руководители, имеющие высокий рейтинг по критерию НПС, с их заинтересованностью в людях, в таких случаях часто имеют преимущество. Напротив, руководители, имеющие низкий рейтинг, т.е. те, которые акцентируют внимание на выполнении задач, могут стать даже более автократическими. Отрицательная реакция подчиненных к такому поведению может нанести ущерб производительности группы.

Так как теория Ф. Фидлера учитывает индивидуальные черты руководителей, ситуационные факторы и реакцию подчиненных, то она в полной мере соответствует современному взгляду на управление, описанному ранее. Однако исследования иногда приводили к результатам, противоположным тем, которые предполагает ситуационная теория. Например, было выяснено, что при классификации отдельных ситуаций по величине ситуационного контроля, может возникать некоторая двусмысленность. Пока ситуации могут быть точно классифицированы как очень низкие, низкие, средние и т.д., трудно сделать предположения, касающиеся эффективного управления. Также некоторые критики задумывались о соответствии анкеты, используемой для оценки того, к какой величине НПС принадлежит руководитель. К тому же надежность подобных оценок недостаточно высока по сравнению с другими широко используемыми оценками личности. Таким образом, хотя ситуационная теория НПС помогает понять суть эффективного руководства, все же нельзя безоговорочно применять ее на практике.

«Я ни в коей мере не вступлю в противоречие с разумом, если предпочту, чтобы весь мир был разрушен, тому, чтобы я поцарапал палец», - писал в XVIII веке философ Дэвид Юм.

Нет никаких разумных причин выбрать синюю, а не черную ручку, рубашку в клетку, а не в полоску. Разум может бесконечно перебирать аргументы в пользу того или иного решения. Но само решение, как показывает случай Эллиота , он может принять только вместе с телом и эмоциями.

Разум не может устранить всех сомнений - он лишь дает им новую пищу.

Задолго до современной нейробиологии этот факт хорошо поняли античные философы-скептики. Они утверждали, что познавательные способности человека несовершенны и ограниченны. Мы не можем доказать даже того, что мир существует - и уж тем более, что он обладает какими-то определенными характеристиками. Как бы странно это ни звучало, скептики сделали метод радикального сомнения способом достижения счастья. Ради счастья эпикурейцы предлагали уклониться от мира, стоики - войти в согласие с ним. Скептики отвергли и то и другое, сомневаясь во всем.

Скептицизм сделает вас счастливым (или нет)

Основоположник школы скептицизма Пиррон советовал всем, кто стремится к счастью, обратить внимание на три обстоятельства: во-первых, какова природа вещей; во-вторых, как следует к ним относиться; и в-третьих, к чему это должно привести.

Вещи сами по себе, пишет Секст Эмпирик, «безразличны, неопределенны и неподсудны». Мы не знаем, что они собой представляют, потому что видим не вещи, а лишь явления вещей.

Мед кажется сладким, а соль - соленой. Но каковы они сами по себе? Этого мы знать не можем. Следовательно, стоит воздержаться от суждений, следовать за ощущениями и не приписывать вещам дополнительных оценок.

Воздерживаясь от суждений, скептик достигает желанной невозмутимости - а для греков это и есть главное условие счастья.

Греческий культ невозмутимости кажется прямой противоположностью современных представлений о счастье. Но на самом деле скептики пытаются сообщить нам одну важную вещь: жить можно как угодно, но к философии и науке это не имеет никакого отношения.

Античный скептик может жить, как все остальные люди: есть, когда захочется; спать, когда возникнет потребность; надевать клетчатые рубашки, если ему нравится именно этот узор. Ни одно из этих действий невозможно обосновать, основываясь лишь на разуме. Теоретически можно доказать, что движения не существует, как это сделал Зенон в знаменитом парадоксе об Ахиллесе и черепахе. Но люди, пишет Секст Эмпирик, «предпринимают путешествия пешком и морем, строят корабли и дома и рожают детей, не обращая внимания на рассуждения против движения и возникновения».

Теоретически мы можем сомневаться во всем. Но на практике сделать это невозможно.

Антонио Дамасио называет чувства, которые направляют наши мысли и решения в ту или иную сторону, соматическими маркерами. Предвкушение удовольствия от хороших выходных, чувство голода, разочарования, гнева или удовлетворения - всё это выражается в определенных состояниях тела.

Человек следует не за вещами, а за феноменами, отражениями вещей, утверждают скептики. Он руководствуется не знаниями, а соматическими маркерами, мог бы добавить Дамасио.

В своем крайнем виде скептицизм всегда приводит к иррационализму. Если ничего нельзя доказать, то все абсурдно. А если все абсурдно, в реальность можно только верить. Неудивительно, что аргументы скептиков охотно использовали Отцы Церкви в полемике против древней философии и языческих верований.

В XVI веке в Европе впервые опубликовали немногие сохранившиеся сочинения скептиков. С этого началась мода на пирронизм , которая могла приобретать самые разные формы. Автор знаменитых «Опытов» Мишель Монтень, признавая слабость человеческих познаний, вовсе не отвергает веру. Не делает этого и Рене Декарт, который строит основу научной философии, пользуясь методом радикального сомнения.

Декарт говорит: предположим, что мир создан злым демоном, который контролирует все мои впечатления. Если даже у меня нет тела, даже если каждое мое воспоминание и ощущение - ложь и обман, я все-таки не могу усомниться в том, что тот, кто сомневается, действительно существует.

Немногие способны довести свой скептицизм так далеко, как Декарт. Но процедура радикального сомнения встречается даже в примитивных культурах, которым мы обычно отказываем в рациональности.

Индонезийцы с острова Були, которых исследовал антрополог Нильс Бубанд, приписывают все свои тяжелые несчастья ведьмам. Но нельзя сказать, что они верят в существование ведьм - скорее, они постоянно в этом сомневаются. Ведьмы могут принять любую форму и обитают где-то на границах познания, оставаясь неразрешимым противоречием. Никто не знает, верить в них или нет. В начале XX века индонезийцы приняли христианство - с помощью новой религии они надеялись раз и навсегда избавиться от злых духов. Но если тот, кто сомневается в существовании ведьм, может сам оказаться ведьмой, сделать это не так уж просто.

Всё не то, чем кажется

К 1939 году гипотеза о том, что мир действительно существует, всё еще оставалась недоказанной: в конце концов, всегда можно было предположить, что существует только Рене Декарт.

В этом году британский философ Джордж Эдвард Мур представил свою скандальную работу «Доказательство внешнего мира».

Вот одна рука, а вот другая, рассуждает Мур. Я знаю, что мои руки существуют - это эмпирически очевидный факт. А если существуют руки, то существует и вся Вселенная.

Как и многих других, это доказательство не убедило . Когда мы говорим «я знаю», это утверждение можно подтвердить или опровергнуть. Но как мы можем подтвердить или опровергнуть существование рук Джорджа Эдварда Мура? Мы можем их потрогать, но это ничего не докажет: может быть, мы просто спим или бредим. В качестве обоснования того, что его руки (а, следовательно, и Вселенная) действительно существуют, Мур предлагает только одну причину - собственную убежденность в том, что его знание достоверно. Но эта убежденность и сама нуждается в обосновании.

На философском уровне радикальный скептицизм был опровергнут только в феноменологии восприятия Мориса Мерло-Понти. Если всё, что мы воспринимаем, - иллюзия, тогда должен быть некий неиллюзорный мир, хотя бы для сравнения. Иллюзия - это лишь эффект восприятия, она не может заменить его целиком. Если я - мозг в банке, на который воздействуют электрохимическими импульсами, то у меня нет возможности поделить восприятия на истинные (электрохимические импульсы) и ложные (весь мир и моя жизнь). Мир - это и есть то, что мы воспринимаем.

Научный скептицизм не претендует на открытие абсолютно достоверного знания. Наука стремится не к истине, а к согласованным, эффективным и функционально простым объяснениям.

Любая теория может оказаться неверной, если ее опровергнет лишь единственное доказательство. Если ученые найдут одного летающего единорога, многие физические и биологические законы придется подвергнуть ревизии. Но пока этого не произошло, разумнее считать существующие теории верными, а существование единорогов - маловероятным.

Как показал историк Стив Шейпин, ценности экспериментальной науки во многом были позаимствованы из джентльменской культуры XVII столетия. Джентльмен в отличие от купца или придворного обладает высоким статусом и материальной независимостью, и потому может себе позволить говорить правду. Пускай некоторые джентльмены и ученые лгут и прелюбодействуют, но честность остается идеалом и для тех, и для других. Поскольку джентльменская честь тесно соприкасалась с научной честностью, обвинения в подтасовке данных в некоторых случаях могли привести к вызову на дуэль.

Современный скептицизм имеет мало общего с античной традицией. Люди, которые сегодня называют себя скептиками, руководствуются познавательными принципами, которые еще не были знакомы древним грекам. Если античный скептик ничего не утверждал, то сегодня скептики постоянно занимаются опровержением популярных заблуждений. Они критикуют веру в телепатию и астрологию, веру в бесов и колдовство, в действенность гомеопатии и альтернативной медицины, новую хронологию и теорию плоской Земли. В то же время, как и в античности, скептики не ограничиваются теорией и порой претендуют на создание определенного образа жизни.

Скептик должен беспристрастно рассматривать доказательства в пользу той или иной теории, избавляться от когнитивных ошибок и руководствоваться в первую очередь фактами.

Принципы современного скептицизма хорошо суммировал Бертран Рассел:

1) если эксперты пришли к согласию, противоположное мнение не может считаться верным;
2) если они не пришли к согласию, не-эксперты не должны считать верным никакое мнение;
3) когда все эксперты решили, что нет достаточных оснований для определенного мнения, обычному человеку лучше всего воздержаться от суждения.

Как ни странно, ближе всего к радикальному скептицизму сегодня находится не наука, а теории заговора. Как пишут исследователи Майк Вуд и Карен Дуглас, все конспирологические теории отталкиваются от предпосылки, что «существует два мира: один настоящий и в основном невидимый, а другой - вредная иллюзия, которая направлена на сокрытие правды». Какова эта правда - до конца остается неясным. Заговоры всегда что-то утаивают, окончательная истина всегда остается нераскрытой. Какие-то крайне могущественные силы управляют этим миром. Они не дадут нам выяснить всю правду.

Официальные объяснения событий и научные аргументы - всего лишь часть этого глобального господства. Поэтому теории заговоров зачастую оказываются сложнее реальности, которую они объясняют.

Психологам хорошо известен феномен избирательного скептицизма: мы чаще применяем критическое мышление к тем утверждениям, которые нам интуитивно не нравятся.

Как показали эксперименты Рольфа Ребера, чем короче и яснее изложена информация, тем чаще ее считают верной. Чем она сложнее и запутаннее, тем больше вызывает недоверия. В одном эксперименте участникам давали прочесть описание конспирологической теории, набранное двумя шрифтами: четким и неразборчивым. Люди, которые читали разборчивый шрифт, склонны были сильнее верить в написанное. Конечно, они при этом не думали: «Хм, это красивый шрифт, наверное, то, что здесь написано, - правда». Даже если само сомнение рационально, его основа находится за пределами сознания.

О чем бы мы ни говорили, у нас всегда останется почва для сомнений. Большинство из нас не сомневается в существовании внешнего мира, но в рамках философского спора это сомнение может оказаться вполне оправданным.

В теории Ахиллес никогда не догонит черепаху, а Джордж Эдвард Мур никогда не докажет существование Вселенной, указывая на свои руки. Но радикальный скептицизм сегодня можно реализовать только в стенах психиатрической клиники или на страницах философских журналов. В обыденной жизни нам остается довольствоваться умеренным сомнением.

В чем бы мы ни сомневались, мы не можем сомневаться во всем - это противоречит нашей врожденной склонности хотеть и верить. Без нее мы не смогли бы даже подняться с кровати. Действительно, есть ли для этого разумные основания?

путешественниками и туристами.

Частотный анализ целей поездки показал, что 80% респондентов за последний год совершили поездку с целью реакреационного туризма, 15% - побывали и в туристической, и в деловой поездке, 6% - путешествовали по только в командировки.

Для подтверждения НЗ в исследовании был проведен Мез! независимых выборок Ливина для анализа средних значений переменных С)83_1 «Поездка с целью туризма» и 05.«Факторы выбора отелей». (}83_1 имеет дихотомическую природу вариантов ответа «да» и «нет», что делает возможность сравнения двух тестируемых в НЗ групп выезжающих; Тест равенства дисперсий переменных по Ливи-

ну показал, что в каждом из факторов статистическая значимость превышает значение 0,05, следовательно, исходная гипотеза о равенстве дисперсий и значит об отсутствии различий между людьми, выехавших как туристы и людьми, путешествующим с бизнес-целями неверна, т.к. она может быть отклонена с вероятностью ошибки 5% (Знач.=0,05) при доверительном интервале 95%. Оба типа респондентов существенно не различаются по своим предпочтениям.Необходимо перепроверить данный вывод т-тестированием других переменных, связанных с подтверждением НЗ.

Аналогичный Мез! был проведен и для переменных 083 2.«Деловая поездка» и 05. «Факторы выбора отелей», который также подтвердил сходства в предпочтениях респондентов, имеющих разные цели поездки, для большинства факторов. Данный Мез!, однако, показал неравенство дисперсий в отношении четырех факторов, определяющих выбор отеля (см. табл. 4.5):

Таблица 4.5

Факторы выбора отелей, имеющие неравные дисперсии для респондентов, выезжающих в поездки разных типов

(туризм и деловые поездки)

Статистическая значимость Мез! Ливина для четырех факторов в Таблице 4.5 не превышает значения 0,05.Исходная гипотеза т-тестирования Ливина заключается в том, что дисперсии независимых выборок, в нашем случае - типов поездки - равны.При значениях статистической значимости меньше 0,05 исходная гипотеза может быть отклонена, значит по данным переменным существуют различия между респондентами, путешествующими с целью туризма или деловой поездки.

Для респондентов, выезжающих с целью туризма большую важность имеют факторы 05г5.«Цена номера» (сред. 4,22 против 3,88), 05г6. «Соотношение цены и качества» (сред. 4,43 против 4,12), а для респондентов, путешествующих с деловыми целями - 05г9. «Рекомендации друзей» (сред. 3,44 против 3,41) и 05г10. «Рекомендации деловых партнеров и коллег» (сред. 3,55 против 3,06).

Следующей группой переменных для т-тестирования сходства или различий в потребительском поведении туристов и деловых путешественников послужила 07. «Ресурсы, повлиявшие на принятие решения о бронировании отеля». Т-!ез! Ливина 07 и ОБЗ! «Поездка с це-

лью туризма» показал равенство дисперсии, а значит и отсутствие различий между типами поездки по ресурсам (371. «Мета-поисковые системы» (Стат. знач =0,072), () 73. «Сайты отелей» (Стат.

знач.)=0,532, ()7_6.«Звонок турагенту» (Стат. знач.).=0,527,

07 8. «Другое» (Стат. знач. =0,80). Ресурсы, влияющие на принятие потребительских решений, по которым поведение разных типов выезжающих в путешествия статистически различается, приведены в Таблице 4.6.

Для респондентов, выезжающих с целью туризма бОлыную важность имеют ресурсы р7_4.«Сайты отзывов», а для респондентов, путешествующих с деловыми целями - (371. «Он-лайн

тур.агентства», ()7_5. Прямой звонок в отель» и 07 _7 .«Мобильное приложение».

Таблица 4.6

Ресурсы, повлиявшие на принятие решения о бронировании отеля, которые имеют неравные дисперсии для разных типов поездок

(туризм и деловые)

При подтверждения результатов Мез! независимых выборок 07 и (331 был также проведен дополнительный анализ равенства дисперсий по Мез! между переменными (37 и (383_2.«Деловая поездка», который показал результаты, аналогичные приведенным в Таблице 4.6.

Заключительным этапом анализа переменных с целью проверки гипотезы НЗ послужило проведение Мез! Ливина для пар независимых переменных (383_1-С) 12.«Влияние он-лайн отзывов на принятие решения о бронировании отеля» и ()83_2-(312. Проведенные тесты показали равенство дисперсий при статистических уровнях значимости больше 0,05, а значит и полную идентичность влияния он-лайн отзывов на две группы респондентов, имеющих разные цели поездки. Это подтвердили и построенные таблицы сопряженности, а также значения коэффициента ^2 Пирсона больше 0, но при статистической значимости более 0,05, что говорит о независимости и отсутствии мультиколлинеарности между анализируемыми переменными.

В целом, можно утверждать, что гипотеза НЗ подтверждена частично, т.к. существуют как схожие, так и различные паттерны потребительского поведения на этапе принятия решений в зависимости от типа планируемой поездки - с целью туризма или деловых целей.