Основные элементы языковой картины мира. Языковая картина мира

Каждый язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира, или его языковую картину. Совокупность представлений о мире, заключенных в значении различных слов и выражений языка, складывается в некую единую систему взглядов и установок, которая в той или иной степени разделяется всеми говорящими на данном языке.

Языковая картина мира - отраженные в категориях (отчасти и в формах) языка представления данного языкового коллектива о строении, элементах и процессах действительности. Целостное изображение языком всего того, что существует в человеке, вокруг него. Осуществляемое средствами языковой номинации изображение человека, его внутреннего мира, окружающего мира и природы .

Представления, формирующие картину мира, входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает их на веру, не задумываясь. Пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив того, смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в общий фонд представлений, формирующих языковую картину мира.

При сопоставлении разных языковых картин мира обнаруживаются их сходства и расхождения, причем иногда весьма существенные. Наиболее важные для данного языка идеи повторяются в значении многих языковых единиц и являются поэтому ключевыми для понимания той или иной картины мира.

Различия между языковыми картинами обнаруживают себя, в первую очередь, в лингвоспецифичных словах, не переводимых на другие языки и заключающих в себе специфические для данного языка концепты . Исследование лингвоспецифичных слов в их взаимосвязи и в межкультурной перспективе позволяет говорить о восстановлении достаточно существенных фрагментов языковой картины мира и определяющих ее идей.

Понятие языковой картины мира восходит к идеям Вильгельма фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа, – с другой. Современные представления о языковой картине мира изложил академик Ю.Д. Апресян.

В последнее время активизировались вопросы изучения языка, формирования языковых картин мира, мышления и рассуждения, а также другой деятельности естественного интеллекта в рамках информатики и особенно в рамках теории искусственного интеллекта.

Сегодня обозначилась необходимость в понимании компьютером естественного языка, однако достижение этого сопряжено с рядом сложностей. Сложность понимания естественных языков при решении задач искусственного интеллекта объясняется многими причинами. В частности выяснилось, что для использования языка необходимы большой объем знаний, способностей и опыта. Успешное понимание языка требует осмысления естественного мира, знания человеческой психологии и социальных аспектов. Для этого нужна реализация логических рассуждений и интерпретация метафор. Из-за сложности и многогранности человеческого языка на первое место выходит проблема исследования представления знаний. Попытки таких исследований увенчались успехом лишь частично. На основе знаний были успешно разработаны программы, понимающие естественный язык в отдельных предметных областях. Возможность создания систем, решающих проблему понимания естественного языка, до сих пор является предметом споров.

Важно, что проблемами изучения языка и языковой картины мира занимаются различные науки и научные направления: лингвистика, этнография, искусственный интеллект, философия, этика, культурология, логика, педагогика, социология, психология и другие. Достижения каждой из них и в смежных областях влияют на развитие всех направлений и создают условия для разностороннего изучения предметной области.

Следует отметить, что на сегодняшний день данная предметная область изучена далеко не полностью, она требует дальнейшего тщательного рассмотрения и систематизации. Имеющихся знаний недостаточно для составления полной картины изучаемого явления.

Основной задачей данной работы является изучение историко-философских аспектов развития понятия «языковая картина мира» в рамках различных дисциплин и направлений, а также обозначение сферы практического применения накопленного знания.

Раздел 1. Теоретические основы понятия «языковая картина мира»

Теория языковой картины мира Вайсгербера

Теорию языковой картины мира (Weltbild der Sprache) построил немецкий ученый Лео Вайсгербер на основе учения Вильгельма Гумбольдта «О внутренней форме языка». К разработке понятия «языковая картина мира» Вайсгербер приступил в начале 30-х годов XX века. В статье «Связь между родным языком, мышлением и действием» (Die Zusammenhange zwischen Muttersprache, Denken und Handeln) (1930) Л. Вайсгербер писал, что словарный запас конкретного языка включает в себя совокупность понятийных мыслительных средств, которыми располагает языковое сообщество. По мере того, как каждый носитель языка изучает этот словарь, все члены языкового сообщества овладевают этими мыслительными средствами, поэтому можно сделать вывод о том, что родной язык содержит в своих понятиях некую картину мира и передает ее членам языкового сообщества .

Термином «картина мира» Л. Вайсгербер пользовался и раньше (например, он использовал его в своей монографии «Родной язык и формирование духа», опубликованной в 1929 году), но в ней он еще не относил этот термин к языку как таковому. Он указывал, что «картина мира» играет лишь стимулирующую роль языка по отношению к формированию у человека единой картины мира. Ученый писал: «Он (язык) позволяет человеку объединить весь опыт в единую картину мира и заставляет его забыть о том, как раньше, до того, как он изучил язык, он воспринимал окружающий мир» .

В вышеупомянутой статье 1930 года Л. Вайсгербер уже прямо вписывает картину мира в сам язык, делая ее его фундаментальной принадлежностью. Но в ней картина мира пока еще внедряется только в словарный состав языка, а не в язык в целом. В статье «Язык» (Sprache), опубликованной в 1931 году, он делает новый шаг в соединении понятия картины мира с языком, а именно - вписывает его в содержательную сторону языка вцелом. “В языке конкретного сообщества, - пишет он, - живет и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка” .

Важно подчеркнуть, что в 30-е годы Л. Вайсгербер не делает чрезмерного акцента на мировоззренческой стороне языковой картины мира. Лишь со временем он оставляет в стороне объективную основу языковой картины мира и начнет подчеркивать ее мировоззренческую, субъективно-национальную, «идиоэтническую» сторону, проистекающую из факта, что в каждом языке представлена особая точка зрения на мир - та точка зрения, с которой смотрел на него народ, создавший данный язык. Сам же мир, по мнению ученого, всегда будет оставаться в тени этой точки зрения. Начиная с 50-х годов ученый выделяет в языковой картине мира ее «энергейтический» (от «энергейя » В. Гумбольдта) аспект, связанный с воздействием картины мира, заключенной в том или ином языке, на познавательную и практическую деятельность ее носителей, тогда как в 30-е годы он делал упор на «эргоническом» (от «эргон» В. Гумбольдта) аспекте языковой картины мира .

Научная эволюция Л. Вайсгербера в отношении к концепции языковой картины мира шла в направлении от указания на ее объективно-универсальную основу к подчеркиванию ее субъективно-национальной природы. Вот почему начиная с 50-х годов он стал все больше и больше делать упор на «энергейтическое» определение языковой картины мира, поскольку воздействие языка на человека, с его точки зрения, в первую очередь проистекает из своеобразия его языковой картины мира, а не из универсальных ее составляющих.

Чем в большей тени оставлял Л. Вайсгеребер объективный фактор формирования языковой картины мира - внешний мир, тем больше он превращал язык в некоего «создателя мира». Своеобразную перевернутость отношений между внешним миром и языком можно обнаружить у Вайсгербера в решении им вопроса о соотношении научной и языковой картин мира. Он не пошел здесь по пути Эрнста Кассирера , который в своей «Философии символических форм» в решении этого вопроса нашел вполне взвешенную позицию, полагая, что дело ученого, кроме всего прочего, состоит в освобождении от уз языка, с помощью которого он осмысливает объект своего исследования, чтобы выйти на него как таковой. При этом язык он ставил на один уровень с мифом. «…философское познание вынуждено прежде всего освободиться от уз языка и мифа, - писал Э. Кассирер, - оно должно оттолкнуть этих свидетелей человеческого несовершенства, прежде, чем оно сможет воспарить в чистый эфир мысли» .

Кассирер признавал власть языка над научным сознанием. Но он признавал ее лишь на начальном этапе деятельности ученого, направленной на исследование того или иного предмета. Он писал: «…отправной точкой всякого теоретического познания является уже сформированный языком мир: и естествоиспытатель, и историк, и даже философ видит предметы поначалу так, как им их преподносит язык». Здесь важно подчеркнуть слово «поначалу» и указать на то, что ученый должен стремиться, по Э. Кассиреру, к преодолению власти языка над его исследовательским сознанием. Поясняя мысль о неприемлемости в науке многих представлений о мире, закрепленных в языке, Э.Кассирер писал: «Научное познание, взращенное на языковых понятиях, не может не стремиться покинуть их, поскольку оно выдвигает требование необходимости и универсальности, которому языки как носители определенных разнообразных мировидений, соответствовать не могу и не должны» .

По поводу решения вопроса о соотношении науки и языка у Л.Вайсгербера сформировалось собственное мнение. Чтобы облегчить понимание вопроса о влиянии языка на науку, Вайсгерберу необходимо было их сблизить, показать, что разница между ними не столь велика, как может показаться на первый взгляд неискушенному человеку. Он пытался развеять «предубеждение» о том, что наука свободна от идиоэтнизма и что в ней господствует универсальное. Он писал о научном познании: «Универсально оно в том смысле, что оно независимо от пространственных и временных случайностей и что его результаты в том смысле адекватны структуре человеческого духа, что все люди вынуждены признать определенный ход научного размышления… Такова цель, к которой наука стремится, но которая нигде не достигнута». По мнению исследователя, существует нечто, что не дает науке быть универсальной. «Связь науки с предпосылками и сообществами, - писал Вайсгербер, - не имеющими общечеловеческого масштаба». Эта-то связь и «влечет за собой соответствующие ограничения истинности» .

По рассуждениям Вайсгербера можно сделать вывод, что если бы люди были лишены своих этнических и индивидуальных особенностей, то они сумели бы добраться до истины, а поскольку они не имеют этой возможности, то полной универсальности они никогда не смогут достичь. Казалось бы, из этих размышлений ученый должен был бы сделать вывод о том, что люди (и в особенности - ученые), по крайней мере, должны стремится к освобождению своего сознания от субъективизма, проистекающего из их индивидуальности. К такому выводу в решении вопроса о соотношении науки и языка пришел Э.Кассирер. Но Л.Вайсгербер рассудил иначе.

С его точки зрения, попытки людей (в том числе и ученых) освободиться от власти родного языка всегда обречены на провал. В этом состоял главный постулат его философии языка. Объективный (безъязыковой, невербальный) путь познания он не признавал. Из этих предпосылок следовало его решение вопроса о соотношении науки и языка: раз уж от влияния языка наука освободиться не в состоянии, то надо превратить язык в ее союзника.

В вопросе о соотношении научной и языковой картин мира Л.Вайсгербер был предшественником Б.Уорфа . Как и последний, немецкий ученый предлагал в конечном счете строить научную картину мира, исходя из языковой. Но между Л.Вайсгербером и Б.Уорфом здесь имеется и различие. Если американский ученый пытался поставить науку в полное подчинение от языка, то немецкий признавал это подчинение лишь частично - только там, где научная картина мира отстает от языковой.

Вайсгербер понимал язык как «промежуточный мир» (Zwischenwelt) между человеком и внешним миром. Под человеком здесь надо иметь в виду и ученого, который, как и все прочие не в состоянии в своей исследовательской деятельности освободиться от уз, налагаемых на него картиной мира, заключенной в его родном языке. Он обречен видеть мир сквозь призму родного языка. Он обречен исследовать предмет по тем направлениям, которые ему предсказывает его родной язык.

Однако Вайсгербер допускал относительную свободу человеческого сознания от языковой картины мира, но в ее же рамках. Иначе говоря, от языковой картины мира, имеющейся в сознании, в принципе никто освободиться не может, но в рамках самой этой картины мы можем позволить себе некоторые движения, которые и делают нас индивидуальностями. Но своеобразие личности, о котором здесь говорит Л.Вайсгербер, всегда ограничено национальной спецификой его языковой картины мира. Вот почему француз всегда будет видет мир из своего языкового окна, русский - из своего, китаец - из своего и т.д. Вот почему, как и Э.Сепир , Л.Вайсгербер мог сказать, что люди, говорящие на разных языках, живут в разных мирах, а вовсе не в одном и том же мире, на который навешаны лишь разные языковые ярлыки.

Л.Вайсгербер прибегал ко многим лексическим примерам, чтобы показать мировоззренческую зависимость человека от его родного языка. Можно привести следующий, в котором Вайсгербер отвечает на вопрос о том, как в нашем сознании формируется мир звезд. Объективно, с его точки зрения, никаких созвездий не существует, поскольку то, что мы называем созвездиями, на самом деле выглядят как скопления звезд лишь с нашей, земной, точки зрения. В реальности же звезды, которые мы произвольно объединяем в одно «созвездие», могут быть расположены друг от друга на огромных расстояниях. Тем не менее звездный мир в нашем сознании выглядит как система созвездий. Мировоззренчески - творящая сила языка в данном случае заключена в тех наименованиях, которые имеются в нашем родном языке для соответственных созвездий. Именно они и заставляют нас с детства творить в сознании свой мир звезд, поскольку, усваивая эти наименования от взрослых, мы вынуждены перенимать и представления, связанные с ними. Но, поскольку в разных языках имеется неодинаковое число звездных наименований, то, стало быть, у их носителей будут разные звездные миры. Так, в греческом Л.Вайсгербер нашел лишь 48 наименований, а в китайском - 283. Вот почему у грека - свой звездный мир, а у китайца свой.

Подобным образом дело обстоит, по Вайсгерберу, и со всеми другими классификациями, которые имеются в картине мира того или иного языка. Именно они в конечном счете и задают человеку ту картину мира, которая заключена в его родном языке.

Признавая высокий авторитет Лео Вайсгербера, как автора весьма глубокой и тонко разработанной концепции языковой картины мира, современные ученые, однако, принять идею ее автора о том, что власть родного языка над человеком абсолютно непреодолима не могут. Не отрицая влияния языковой картины мира на мышление человека, необходимо, вместе с тем, указать на возможность неязыкового (невербального) пути познания, при котором не язык, а сам объект задает то или иное направление мысли. Таким образом, языковая картина мира в конечном счете влияет на мировоззрение, но формирует ее сам мир, с одной стороны, и независимая от языка концептуальная точка зрения на него, с другой.

Гипотеза лингвистической относительности Сепира - Уорфа

Гипотеза лингвистической относительности (от лат. lingua – язык) — предположение, выдвинутое в работах Э. Сепира и Б. Уорфа, согласно которому процессы восприятия и мышления обусловлены этноспецифическими особенностями структуры языка. Те или иные языковые конструкции и словарные связки, действуя на бессознательном уровне, приводят к созданию типичной картины мира, которая присуща носителям данного языка и которая выступает в качестве схемы для каталогизации индивидуального опыта. Грамматический строй языка навязывает способ выделения элементов окружающей действительности .

Гипотеза лингвистической относительности (известная также как «гипотеза Сепира – Уорфа»), тезис, согласно которому существующие в сознании человека системы понятий, а, следовательно, и существенные особенности его мышления определяются тем конкретным языком, носителем которого этот человек является.

Лингвистическая относительность – центральное понятие этнолингвистики, области языкознания, изучающей язык в его взаимоотношении с культурой. Учение об относительности («релятивизм») в лингвистике возникло в конце 19 – начале 20 в. в русле релятивизма как общеметодологического принципа, нашедшего свое выражение как в естественных, так и в гуманитарных науках, в которых этот принцип трансформировался в предположение о том, что чувственное восприятие действительности определяется ментальными представлениями человека. Ментальные представления, в свою очередь, могут изменяться под воздействием языковых и культурных систем. Поскольку в конкретном языке и, шире, в конкретной культуре концентрируется исторический опыт их носителей, ментальные представления носителей различных языков могут не совпадать .

В качестве простейших примеров того, как по-разному языки концептуализуют внеязыковую реальность, часто приводят такие фрагменты лексических систем, как названия частей тела, термины родства или системы цветообозначения. Например, в русском языке для обозначения ближайших родственников одного с говорящим поколения используются два разных слова в зависимости от пола родственника – брат и сестра. В японском языке этот фрагмент системы терминов родства предполагает более дробное членение: обязательным является указание на относительный возраст родственника; иначе говоря, вместо двух слов со значением "брат" и "сестра" используется четыре: ani "старший брат", ane "старшая сестра", otooto "младший брат", imooto "младшая сестра". Кроме того, в японском языке имеется также слово с собирательным значением kyoodai "брат или сестра", "братья и/или сестры", обозначающее ближайшего родственника (родственников) одного с говорящим поколения вне зависимости от пола и возраста (подобные обобщающие названия встречаются и в европейских языках, например, английское sibling "брат или сестра"). Можно говорить о том, что способ концептуализации мира, которым пользуется носитель японского языка, предполагает более дробную понятийную классификацию по сравнению со способом концептуализации, который задан русским языком .

В разные периоды истории лингвистики проблемы различий в языковой концептуализации мира ставились, в первую очередь, в связи с частными практическими и теоретическими задачами перевода с одного языка на другой, а также в рамках такой дисциплины, как герменевтика . Принципиальная возможность перевода с одного языка на другой, как и адекватная интерпретация древних письменных текстов, базируется на предположении о том, что существует некоторая система представлений, универсальных для носителей всех человеческих языков и культур или, по крайней мере, разделяемая носителями той пары языков, с которого и на который осуществляется перевод. Чем ближе языковые и культурные системы, тем больше шансов адекватно передать на языке перевода то, что было уложено в концептуальные схемы языка оригинала. И наоборот, существенные культурные и языковые различия позволяют увидеть, в каких случаях выбор языкового выражения определяется не столько объективными свойствами обозначаемой ими внеязыковой действительности, сколько рамками внутриязыковой конвенции : именно такие случаи не поддаются или плохо поддаются переводу и интерпретации. Понятно поэтому, что релятивизм в лингвистике получил мощный импульс в связи с возникшей во второй половине 19 в. задачей изучения и описания «экзотических» языков и культур, резко отличных от европейских, прежде всего языков и культур американских индейцев.

Лингвистическая относительность как научное понятие ведет свое начало от работ основоположников этнолингвистики – американского антрополога Франца Боаса , его ученика Эдварда Сепира и ученика последнего Бенджамена Уорфа. В той наиболее радикальной форме, которая вошла в историю лингвистики под названием «гипотезы Сепира – Уорфа» и стала предметом продолжающихся и поныне дискуссий, гипотеза лингвистической относительности была сформулирована Уорфом, а точнее, приписана ему на основании ряда его утверждений и эффектных примеров, содержавшихся в его статьях. На самом деле эти утверждения Уорф сопровождал рядом оговорок, а у Сепира подобного рода категорических формулировок не было вообще .

Представление Боаса о классифицирующей и систематизирующей функции языка основывалось на тривиальном, на первый взгляд, соображении: число грамматических показателей в конкретном языке относительно невелико, число слов в конкретном языке велико, однако тоже конечно, число же обозначаемых данным языком явлений бесконечно. Следовательно, язык используется для обозначения классов явлений, а не каждого явления в отдельности. Классификацию же каждый язык осуществляет по-своему. В ходе классификации язык сужает универсальное концептуальное пространство, выбирая из него те компоненты, которые в рамках конкретной культуры признаются наиболее существенными.

Родившийся и получивший образование в Германии, Боас испытал несомненное влияние лингвистических воззрений В. фон Гумбольдта, считавшего, что в языке воплощаются культурные представления сообщества людей, пользующихся данным языком. Однако Боас не разделял гумбольдтовских представлений о так называемой «стадиальности». В отличие от Гумбольдта Боас считал, что различия в «картине мира», закрепленные в языковой системе, не могут свидетельствовать о большей или меньшей развитости его носителей. Лингвистический релятивизм Боаса и его учеников строился на идее биологического равенства и, как следствие, равенства языковых и мыслительных способностей. Многочисленные языки за пределами Европы, в первую очередь языки Нового Света, которые стали интенсивно осваиваться лингвистикой на рубеже 19–20 в., оказывались экзотическими с точки зрения лексики и особенно грамматики европейских языков, однако в рамках боасовской традиции эта необычность не считалась свидетельством «примитивности» этих языков или «примитивности» отраженной в этих языках культуры. Напротив, стремительно расширявшаяся география лингвистических исследований позволила понять ограниченность европоцентрических взглядов на описание языка, дав в руки сторонников лингвистической относительности новые аргументы .

Важнейший этап в исследовании языка как средства систематизации культурного опыта связан с работами Э.Сепира. Сепир понимал язык прежде всего как строго организованную систему, все компоненты которой – такие, как звуковой состав, грамматика, словарный фонд, – связаны жесткими иерархическими отношениями. Связь между компонентами системы отдельно взятого языка строится по своим внутренним законам, в результате чего спроецировать систему одного языка на систему другого, не исказив при этом содержательных отношений между компонентами, оказывается невозможным. Понимая лингвистическую относительность именно как невозможность установить покомпонентные соответствия между системами разных языков, Сепир ввел термин «несоизмеримость» (incommensurability) языков. Языковые системы отдельных языков не только по-разному фиксируют содержание культурного опыта, но и предоставляют своим носителям не совпадающие пути осмысления действительности и способы ее восприятия.

Внутриязыковые возможности системы, позволяющие членам языкового сообщества получать, хранить и передавать знания о мире, в значительной степени связаны с инвентарем формальных, «технических» средств и приемов, которыми располагает язык, – инвентарем звуков, слов, грамматических конструкций и т.д. Понятен поэтому интерес Сепира к изучению причин и форм языкового разнообразия: в течение многих лет он занимался полевыми исследованиями индейских языков, ему принадлежит одна из первых генеалогических классификаций языков Северной Америки. Сепир предложил и новаторские для своего времени принципы морфологической классификации языков, учитывавшие степень сложности слова, способы выражения грамматических категорий (аффикс, служебное слово и т.п.), допустимость чередований и другие параметры. Понимание того, что может и чего не может быть в языке как формальной системе, позволяет приблизиться к пониманию языковой деятельности как феномена культуры.

Наиболее радикальные взгляды на «картину мира говорящего» как результат действия языковых механизмов концептуализации высказывались Б.Уорфом. Именно Уорфу принадлежит сам термин «принцип лингвистической относительности», введенный по прямой и намеренной аналогии с принципом относительности А.Эйнштейна. Уорф сравнивал языковую картину мира американских индейцев (хопи, а также шауни, паюте, навахо и многих других) с языковой кариной мира носителей европейских языков. На фоне разительного контраста с видением мира, закрепленным в индейских языках, например в хопи, расхождения между европейскими языками представляются малосущественными, что дало основания Уорфу объединить их в группу «языков среднеевропейского стандарта» (SAE – St andard Average European) .

Инструментом концептуализации по Уорфу являются не только выделяемые в тексте формальные единицы – такие, как отдельные слова и грамматические показатели, – но и избирательность языковых правил, т.е. то, как те или иные единицы могут сочетаться между собой, какой класс единиц возможен, а какой не возможен в той или иной грамматической конструкции и т.д. На этом основании Уорф предложил различать открытые и скрытые грамматические категории: одно и то же значение может в одном языке выражаться регулярно с помощью фиксированного набора грамматических показателей, т.е. быть представленным открытой категорией, а другом языке обнаруживаться лишь косвенно, по наличию тех или иных запретов, и в этом случае можно говорить о скрытой категории. Так, в английском языке категория определенности/неопределенности является открытой и выражается регулярно с помощью выбора определенного или неопределенного артикля. Можно рассматривать наличие артикля и, соответственно, наличие открытой категории определенности в языке как свидетельство того, что представление об определенности является важным элементом картины мира для носителей данного языка. Однако неверно считать, что значение определенности не может быть выражено в языке, где нет артиклей. В русском языке, например, существительное в конечной ударной позиции может быть понято и как определенное, и как неопределенное: слово старик в предложении Из окна выглянул старик может обозначать как вполне определенного старика, о котором уже шла речь, так и некоторого неизвестного старика, впервые возникающего в поле зрения говорящих. Соответственно, в переводе данного предложения на артиклевый язык в зависимости от более широкого контекста возможен как определенный, так и неопределенный артикль. Однако в начальной безударной позиции существительное понимается только как определенное: слово старик в предложении Старик выглянул из окна может обозначать только конкретного и скорее всего ранее упомянутого старика и, соответственно, может быть переведено на артиклевый язык только с определенным артиклем.

Уорфа следует считать также родоначальником исследований, посвященных роли языковой метафоры в концептуализации действительности. Именно Уорф показал, что переносное значение слова может влиять на то, как функционирует в речи его исходное значение. Классический пример Уорфа – английское словосочетание empty gasoline drums "пустые цистерны [из-под] бензина". Уорф, получивший профессиональное образование инженера-химика и работавший в страховой компании, обратил внимание на то, что люди недооценивают пожароопасность пустых цистерн, несмотря на то, в них могут содержаться легко воспламеняемые пары бензина. Лингвистическую причину этого явления Уорф видит в следующем. Английское слово empty (как, заметим, и его русский аналог прилагательное пустой) как надпись на цистерне предполагает понимание "отсутствие в емкости содержимого, для хранения которого эта емкость предназначена", однако это слово имеет еще и переносное значение: "ничего не значащий, не имеющий последствий" (ср. русские выражения пустые хлопоты, пустые обещания). Именно это переносное значение слова приводит к тому, что ситуация с пустыми цистернами «моделируется» в сознании носителей как безопасная .

В современной лингвистике именно изучение метафорических значений в обыденном языке оказалось одним из тех направлений, которые наследуют «уорфианские» традиции. Исследования, проводившиеся Дж.Лакоффом, М.Джонсоном и их последователями начиная с 1980-х годов, показали, что языковые метафоры играют важную роль не только в поэтическом языке, они структурируют и наше обыденное восприятие и мышление. Однако современные версии уорфианства интерпретируют принцип лингвистической относительности прежде всего как гипотезу, нуждающуюся в эмпирической проверке. Применительно к изучению языковой метафоры это означает, что на первый план выдвигается сравнительное изучение принципов метафоризации в большом корпусе языков разных ареалов и различной генетической принадлежности с тем, чтобы выяснить, в какой степени метафоры в отдельно взятом языке являются воплощением культурных предпочтений отдельно взятого языкового сообщества, а в какой отражают универсальные биопсихологические свойства человека. Дж.Лакофф, З.Кёвечеш и ряд других авторов показали, например, что в такой области понятий, как человеческие эмоции, важнейший пласт языковой метафоризации основан на универсальных представлениях о человеческом теле, его пространственном расположении, анатомическом строении, физиологических реакциях и т.п. Было обнаружено, что во множестве обследованных языков – ареально, генетически и типологически далеких – эмоции описываются по модели «тело как вместилище эмоций». При этом конкретно-языковые, внутрикультурные вариации возможны в том, например, какая часть тела (или все тело целиком) «отвечает» за данную эмоцию, в виде какой субстанции (твердой, жидкой, газообразной) описываются те или иные чувства. Например, злость и гнев во многих языках, том числе и в русском (Ю.Д.Апресян и ряд других авторов), метафорически связаны с высокой температурой жидкообразного содержимого – закипел от гнева/ярости, ярость клокочет, выплеснул свою злость и т.д. При этом вместилищем гнева, как и большинства других эмоций в русском языке, является грудь, ср. закипело в груди. В японском языке (К.Мацуки) гнев «размещается» не в груди, а в части тела, которая называется hara "брюшная полость, нутро": рассердиться по-японски означает ощутить, что hara ga tatsu "нутро поднимается" .

Выдвинутая более 60 лет назад, гипотеза лингвистической относительности поныне сохраняет статус именно гипотезы. Ее сторонники нередко утверждают, что она ни в каких доказательствах не нуждается, ибо зафиксированное в ней утверждение является очевидным фактом; противники же склонны полагать, что она и не может быть ни доказана, ни опровергнута (что, с точки зрения строгой методологии научного исследования, выводит ее за границы науки; впрочем, сами эти критерии с середины 1960-х годов ставятся под сомнение). В диапазоне же между этими полярными оценками укладываются все более изощренные и многочисленные попытки эмпирической проверки данной гипотезы.

Раздел 2. Современное видение «языковой картины мира» и ее прикладное значение

Современное понимание «языковой картины мира»

Как уже говорилось ранее, современное состояние проблемы изучения языковых картин мира озвучил в своих работах академик Юрий Дереникович Апресян . Представления о них согласно ученого выглядят следующим образом.

Естественный язык отражает собственный способ восприятия и организации мира. Его значения образуют единую систему взглядов, которая является обязательной для всех носителей языка и называется языковой картиной мира. Она является «наивной» в том плане, что зачастую отличается от «научной» картины мира. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные .

Исследование наивной картины мира разворачивается в двух основных направлениях.

Во-первых, исследуются отдельные характерные для данного языка концепты, своего рода лингво-культурные изоглоссы и их пучки. Это прежде всего "стереотипы" языкового и более широкого культурного сознания. Например можно выделить типично русские концепты: душа, тоска, судьба, задушевность, удаль, воля (вольная), поле (чистое), даль, авось. С другой стороны, это специфические коннотации неспецифичных концептов. В данном случае можно сказать о символике цветообозначений в разных культурах .

Во-вторых, ведется поиск и реконструкция присущего языку цельного, хотя и "наивного", донаучного взгляда на мир. Развивая метафору лингвистической географии, можно было бы сказать, что исследуются не отдельные изоглоссы или пучки изоглосс, а диалект в целом. Хотя национальная специфика и здесь учитывается со всей возможной полнотой, акцент ставится именно на цельной языковой картине мира. На сегодняшний день ученых в большей степени интересует именно этот подход. Ю. Д. Апресян выделил его основные положения .

1. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Когда-то грамматические значения противопоставлялись лексическим как подлежащие обязательному выражению, независимо от того, важны они для существа конкретного сообщения или нет. В последние десятилетия было обнаружено, что многие элементы лексических значений тоже выражаются в обязательном порядке .

2. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков .

3. С другой стороны, он "наивен" в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, наивные представления о внутреннем мире человека. Они отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир .

4. В наивной картине мира можно выделить наивную геометрию, наивную физику пространства и времени (например, вполне релятивистские, хотя и донаучные понятия пространства и времени говорящего и понятие наблюдателя), наивную этику, наивную психологию и т. п. Так, из анализа пар слов типа хвалить и льстить, хвалить и хвалиться, обещать и сулить, смотреть и подсматривать, слушать и подслушивать, смеяться (над кем-л.) и глумиться, свидетель и соглядатай, любознательность и любопытство, распоряжаться и помыкать, предупредительный и подобострастный, гордиться и кичиться, критиковать и чернить, добиваться и домогаться, показывать (свою храбрость) и рисоваться (своей храбростью), жаловаться и ябедничать и др. можно извлечь представление об основополагающих заповедях русской наивно-языковой этики. Вот некоторые из них: "нехорошо преследовать узкокорыстные цели" (домогаться, льстить, сулить); "нехорошо вторгаться в частную жизнь других людей" (подсматривать, подслушивать, соглядатай, любопытство); "нехорошо унижать достоинство других людей" (помыкать, глумиться); "нехорошо забывать о своих чести и достоинстве" (пресмыкаться, подобострастный); "нехорошо преувеличивать свои достоинства и чужие недостатки" (хвастаться, рисоваться, кичиться, чернить); "нехорошо рассказывать третьим лицам о том, что нам не нравится в поведении и поступках наших ближних" (ябедничать); и т. п. Конечно, все эти заповеди — не более чем прописные истины, но любопытно, что они закреплены в значениях слов. Отражаются в языке и некоторые положительные заповеди наивной этики .

Сверхзадачей системной лексикографии является отражение воплощенной в данном языке наивной картины мира — наивной геометрии, физики, этики, психологии и т. д. Наивные представления каждой из этих областей не хаотичны, а образуют определенные системы и, тем самым, должны единообразно описываться в словаре. Для этого, вообще говоря, надо было бы сначала реконструировать по данным лексических и грамматических значений соответствующий фрагмент наивной картины мира. На практике, однако, в этом, как и в других подобных случаях, реконструкция и (лексикографическое) описание идут рука об руку и постоянно корректируют друг друга.

Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) что картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) что каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики . Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа, судьба, счастье, справедливость, пошлость, разлука, обида, жалость, утро, собираться, добираться, как бы). В последние годы в отечественной семантике развивается направление, интегрирующее оба подхода; его целью является воссоздание русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов русского языка в межкультурной перспективе (работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, А.А.Зализняк, И.Б.Левонтиной, Е.В.Рахилиной, Е.В.Урысон, А.Д.Шмелева, Е.С.Яковлевой и др.).

Прикладное значение теории «языковой картины мира»

Анализ языковых картин мира имеет огромное прикладное значение, а особенно в современных условиях глобализации и информатизации, когда стираются границы между странами и регионами, а потенциал современных информационных технологий достиг невиданных доселе вершин.

Изучение проблем языка, речи и их взаимодействия и взаимопроникновения приобретает особую актуальность в контексте диалога культур. Слово, проявляющее в конкретной речевой ситуации одно из своих современных значений, аккумулирует в себе весь опыт и знания (т.е. культуру в широком смысле слова), полученные на протяжении развития человечества, а значит, отражает определенный фрагмент языковой картины мира. Говоря о культуре речи, нужно иметь в виду, что она должна пониматься не только как соблюдение различных норм языка, но и как способность, с одной стороны, правильно подбирать средства для выражения собственных мыслей, а с другой, правильно декодировать речь собеседника. Поэтому изучение языковой картины мира позволяет правильно понять собеседника, корректно перевести и интерпретировать его речь, что представляется немаловажным для решения задач перевода и общения.

Компьютеры вошли в жизнь человека - он все больше и больше полагается на них. Компьютеры печатают документы, управляют сложными технологическими процессами, проектируют технические объекты, развлекают детей и взрослых. Естественно стремление человека как можно полнее выразить себя в алгоритмических устройствах, преодолеть языковый барьер, разделявший два разных мира. Как уже отмечалось, язык, человек и реальность неразрывно связаны между собой. Поэтому обучение компьютера естественному языку – задача чрезвычайно сложная, связанная с глубоким проникновением в законы мышления и языка. Научить компьютер понимать естественный язык - это практически то же самое, что научить его чувствовать мир .

Многие ученые считают решение этой задачи принципиально невозможным. Но так или иначе процесс сближения человека и его «электронного создания» начался, и сегодня еще тяжело предположить, чем он закончится. Во всяком случае, человек, пытаясь моделировать задачу языкового общения, начинает понимать себя гораздо полнее, а значит и свою историю, культуру.

Важно изучение языковой картины мира для лингвистики, философии, социологии, психологии, управления, культурологии, этики, этнографии, истории и других наук. Это знание позволит изучить человека глубже, понять неизвестные еще принципы его деятельности и их основы, открыть дорогу к новым еще неизведанным горизонтам понимания человеческого сознания и бытия.

Заключение

В результате выполнения работы была достигнута поставленная во введении задача. Были рассмотрены основные историко-философские аспекты развития понятия «языковая картина мира» в рамках различных дисциплин и направлений, а также обозначены сферы практического применения накопленного знания.

Выяснилось, что теоретическую основу рассматриваемой предметной области заложил немецкий филолог, философ и языковед Вильгельм Гумбольдт в своей работе «О внутренней форме языка». Дальнейшие исследователи опирались на работу ученого, видоизменяя ее в соответствии с собственным видением проблемы.

Теорию языковой картины мира построил немецкий ученый Лео Вайсгербер, опираясь на учения Гумбольдта. Он же впервые и ввел понятие «языковая картина мира». Учитывая все заслуги Вайсгербера, как основоположника теории, современные ученые все же не согласны с выдвигаемой им идеей, что власть языка над человеком непреодолима и считают, что хотя языковая картина мира накладывает серьезный отпечаток на индивида, действие ее силы абсолютным не является.

Практически параллельно с Вайсгербером была разработана гипотеза «Лингвистической относительности Сепира – Уорфа», ставшая также фундаментальным камнем изучения языковой картины мира. Гипотеза лингвистической относительности является проявлением релятивизма в языкознании. Она гласит, что процессы восприятия и мышления человека обусловлены этноспецифическими особенностями структуры языка. Гипотеза лингвистической относительности, тезис, согласно которому существующие в сознании человека системы понятий, а, следовательно, и существенные особенности его мышления определяются тем конкретным языком, носителем которого этот человек является.

Выдвинутая более 60 лет назад, гипотеза лингвистической относительности поныне сохраняет статус именно гипотезы. В диапазоне же между полярными оценками ее сторонников и противников укладываются все более изощренные и многочисленные попытки эмпирической проверки данной гипотезы, которые, к сожалению, на сегодняшний момент не увенчались успехом.

Современные представления о языковой картине мира изложил академик Ю.Д.Апресян и его последователи. Кратко их можно представить следующим образом.

1. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка и является его языковой картиной.

2. Свойственный языку взгляд на мир отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков.

3. Языковая картина мира "наивна" в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные, так как способны служить надежным проводником в мир этой языковой картины.

4. В наивной картине мира можно выделить наивную геометрию, наивную физику, наивную этику, наивную психологию и т. п. Из их анализа можно извлечь представление об основополагающих заповедях той или иной культуры, общности, что позволяет понять их лучше.

Изучением языковой картины мира занимается большое количество ученых, среди которых можно выделить Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюнову, А.Вежбицкую, А.Зализняк, И.Б.Левонтину, Е.В.Рахилину, Е.В.Урысон, А.Д.Шмелева, Е.С.Яковлеву и многих других.

Изучение языковой картины мира представляется важным для многих наук (лингвистики, философии, социологии, психологии, управления, культурологии, этики, этнографии, истории и других). Это знание позволит изучить человека глубже, понять неизвестные еще принципы его деятельности и их основы, открыть дорогу к новым еще неизведанным горизонтам понимания человеческого сознания и бытия.

Список использованной литературы

http://psi.webzone.ru/st/051800.htm
http://ru.wikipedia.org/
http://www.2devochki.ru/90/20739/1.html
http://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/051/698.htm
http://www.countries.ru/library/culturologists/sepir.htm
http://www.gramota.ru/
http://www.humanities.edu.ru/db/msg/44837
http://www.islu.ru/danilenko/articles/vaiskart.htm
http://www.krugosvet.ru/articles/06/1000619/1000619a1.htm
http://www.krugosvet.ru/articles/77/1007714/1007714a1.htm
http://www.krugosvet.ru/articles/87/1008759/1008759a1.htm
http://www.yazyk.net/page.php?id=38
Анисимов А.В. Компьютерная лингвистика для всех: Мифы.Алгоритмы.Язык- Киев: Наук. думка, 1991.- 208 с.
Апресян Ю.Д. Избранные труды, том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 767 с.
Большая электронная энциклопедия Кирилла и Мефодия
Люгер Джордж Ф. Искусственный интеллект: стратегии и методы решения сложных проблем, 4-е издание – М.: Издательский дом «Вильямс», 2005. – 864 с.

Концепт (от лат. conceptus — мысль, понятие) - смысловое значение имени (знака), т. е. содержание понятия, объем которого есть предмет (денотат) этого имени (напр., смысловое значение имени Луна — естественный спутник Земли).

Вайсгербер Лео (Weisgerber, Johann Leo) (1899–1985), немецкий филолог. Изучал сравнительное языкознание, германистику, а также романистику и кельтологию. Вайсгербер исследовал вопросы истории языка. Важнейший труд – четырехтомник «О силах немецкого языка» («Von den Krften der deutschen Sprache»), в котором сформулированы и обоснованы положения его лингвофилософской концепции. Из поздних работ Вайсгербера особого внимания заслуживает его книга «Дважды язык» («Zweimal Sprache», 1973) .

Гумбольдт Вильгельм (1767-1835), немецкий филолог, философ, языковед, государственный деятель, дипломат. Развил учение о языке как непрерывном творческом процессе, как «формирующем органе мысли» и о «внутренней форме языка», как выражении индивидуального миросозерцания народа .

У Вильгельма фон Гумбольдта противопоставление «эргон – энергейя» соотносится с другим противопоставлением: «Язык есть не мертвый продукт, а созидающий процесс». В рамках гумбольдтовской диалектической картины мира язык и все связанное с ним предстают то как нечто готовое, законченное (эргон), то как пребывающее в процессе формирования (энергейя). Так, с одной точки зрения, материал языка предстает как уже произведенный, а с другой - как никогда не достигающий состояния завершенности, законченности. Развивая первую точку зрения, Гумбольдт пишет, что каждый народ получает с незапамятных времен материал своего языка от прежних поколений, и деятельность духа, трудящаяся над выработкой выражения мыслей, имеет дело уже с готовым материалом и, соответственно, не творит, а только преобразует. Развивая вторую точку зрения, Гумбольдт замечает, что состав слов языка нельзя представлять готовой массой. Не говоря о постоянном образовании новых слов и форм, весь запас слов в языке, пока язык живет в устах народа, есть непрерывно производящийся и воспроизводящийся результата словообразовательных сил. Он воспроизводится, во-первых, целым народом, которому язык обязан своей формой, в обучении детей речи и, наконец, в ежедневном употреблении речи. В языке как в «вечно повторяющейся работе духа» не может быть ни минуты застоя, его природа - непрерывное развитие под влиянием духовной силы каждого говорящего. Дух непрестанно стремится внести в язык что-либо новое, чтобы, воплотив в него это новое, опять стать под его влияние .

Кассирер Эрнст (Cassirer, Ernst) (1874–1945), немецкий философ и историк. Перу Кассирера принадлежит обширный исторический труд «Проблема познания в философии и науке Нового времени» («Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit», 1906–1957), в котором за систематическим изложением проблемы следует ее история от античности до 40-х годов 20 в. Сведя воедино результаты своих занятий культурологией, наукой и историей, он опубликовал еще один трехтомный труд – «Философия символических форм» («Philosophie der symbolischen Formen», 1923–1929). В этих и других работах Кассирер анализировал функции языка, мифа и религии, искусства и истории как «символических форм», через которые человек обретает понимание самого себя и окружающего мира .

Уорф Бенджамин Ли (1897 - 1941 гг.) - американский языковед, этнограф. Исследовал проблему соотношения языка и мышления. Под влиянием идей Э.Сепира и в результате наблюдений над юто-ацтекскими языками сформулировал гипотезу лингвистической относительности (гипотеза Сепира-Уорфа – смотри далее) .

Боас (Boas) Франц (1858 — 1942), американский лингвист, этнограф и антрополог, основатель школы «культурной антропологии». Боас разработал основы строго описательной методики анализа языков и культур, которая стала методологией культурной антропологии — самой значительной школы в американской культурологии и этнографии. Он одним из первых продемонстрировал комплексный описательный подход к изучению народов и культур, который впоследствии станет научной нормой антропологии 20-го века. В отличие от большинства антропологов своего времени, он отказывался считать, что так называемые «примитивные» народы находятся на более ранней ступени развития, чем «цивилизованные», противопоставляя этому этноцентрическому взгляду культурный релятивизм, т. е. убеждение, что все культуры, сколь бы они ни были различны на вид, развиты и ценны одинаково.

Юрий Дереникович Апресян (род. 1930) — российский лингвист, академик РАН (1992). Автор трудов в области семантики, синтаксиса, лексикографии, структурной и математической лингвистики, машинного перевода и др. Среди его трудов следует выделить: «Идеи и методы современной структурной лингвистики (краткий очерк)», 1966, «Экспериментальное исследование семантики русского глагола», 1967, «Интегральное описание языка и системная лексикография // Избранные труды», «Языки русской культуры», 1995 .

Изоглосса (от изо... и греч. glossa — язык, речь) - линия на карте, обозначающая в лингвистической географии границы распространения какого-либо языкового явления (фонетического, морфологического, синтаксического, лексического и др.). Например, можно провести И., показывающие распространение в юго-западных областях РСФСР слова «гомонить» в значении «говорить». Наряду с общим термином «И.» используются также частные — изофона (И., показывающая распространение звука), изосинтагма (И., показывающая распространение синтаксического явления) и т. п. .

Министерство образования и науки РФ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Кузбасская государственная педагогическая академия

Факультет иностранных языков

Кафедра английского языка и методики преподавания

по курсу «Психолингвистика»

Понятие языковой картины мира

Выполнил:

студент 2 курса 2 группы

Кучеров А.А.

Проверила: к.п.н., доцент

Соколова О. В.

Новокузнецк, 2011 год

Введение

1.Языковая картина мира

2.Концептуальная картина мира как основа понимания смысла речевого произведения

.Взаимосвязь картин мира

.Составляющие национальной картины мира

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ

Тема представленной работы - «Понятие языковой картины мира»

За последние десятилетия, как в России, так и в мире наблюдается возрастающий интерес к изучению культуры с позиции языкознания и психолингвистики, прежде всего к тому, что стоит за языком, за речью, за речевой деятельностью, т. е. к самому человеку как носителю, как субъекту речевой деятельности. Человек, как носитель определенной культуры и говорящий на определенном языке, рассматривается в тесном взаимоотношении с носителем культур и языков народов мира.

К рассмотрению национально-культурной специфики тех или иных аспектов или фрагментов картины мира исследователи подходят с разных позиций: одни берут за исходное язык, анализируют установленные факты межъязыкового сходства или расхождений через призму языковой системности и говорят о языковой картине мира; для других исходной является культура, языковое сознание членов определенной лингвокультурной общности, а в центре внимания оказывается образ мира. Нередки случаи, когда принципиальные различия между этими двумя подходами попросту не замечаются или когда декларируемое исследование образа мира фактически подменяется описанием языковой картины мира с позиций системы языка. Поскольку ниже речь пойдет об исследованиях, выполненных с позиций разных подходов, представляется оправданным в качестве нейтрального использовать термин «картина мира», сопровождая его уточнением «языковая» или заменяя слово «картина» на слово «образ».

Актуальность исследования национально-культурной специфики картины мира признана в последнее время мировой наукой и практикой, что хорошо согласуется с общей тенденцией разных наук помещать культуру в центр теоретических построений, так или иначе связанных с изучением человека. Проблема языка и культуры касается самого развития науки о языке, которая в настоящее время не замыкается в рамках собственной языковой структуры и требует рассмотрения экстралингвистических факторов. Это порождает такие отрасли языкознания, как антропологическая лингвистика, когнитивная лингвистика, психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология и ряд других.

Актуально конкретное исследование того, как в языковых единицах отразился сам человек как национальная личность во всем многообразии своих проявлений.

Цели работы:

) исследование картины мира и её составляющих;

) определить составные элементы национальной языковой личности;

Практическая ценность исследования состоит в том, что полученные результаты могут найти применение в преподавании теоретических и специальных курсов по общему и сравнительному языкознанию, типологии языков, психолингвистики, лексикологии, лингвокультурологии, в практике преподавания иностранных языков и при составлении различного рода словарей и учебных пособий, а также для разработки тематики дипломных и курсовых работ.

1. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА

Языковая картина мира, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и Вайсгербера о внутренней форме языка. Каждый человек имеет субъективный образ некоего предмета, который не совпадает полностью с образом того же предмета у другого человека. Объективироваться это представление может только, прокладывая «себе путь через уста во внешний мир». Слово, таким образом, несет на себе груз субъективных представлений, различия которых находятся в определенных рамках, так как их носители являются членами одного и того же языкового коллектива, обладают определенным национальным характером и сознанием.

Заслуга Л. Вайсгербера заключается в том, что он ввел в научную терминологическую систему понятие «языковая картина мира». Это понятие определило своеобразие его лингвофилософской концепции наряду с «промежуточным миром» и «энергией» языка.

Основными характеристиками языковой картины мира, которыми её наделяет Л. Вайсгербер, являются следующие:

Языковая картина мира - это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка,

Языковая картина мира, с одной стороны, есть следствие исторического развития этноса и языка, а, с другой стороны, является причиной своеобразного пути их дальнейшего развития,

Языковая картина мира как единый «живой организм» чётко структурирована и в языковом выражении является многоуровневой. Она определяет особый набор звуков и звуковых сочетаний, особенности строения артикуляционного аппарата носителей языка, просодические характеристики речи, словарный состав, словообразовательные возможности языка и синтаксис словосочетаний и предложений, а также свой паремиологический багаж. Другими словами, языковая картина мира обусловливает суммарное коммуникативное поведение, понимание внешнего мира природы и внутреннего мира человека и языковую систему,

Языковая картина мира изменчива во времени и, как любой «живой организм», подвержена развитию, то есть в вертикальном (диахроническом) смысле она в каждый последующий этап развития отчасти нетождественна сама себе,

Языковая картина мира создает однородность языковой сущности, способствуя закреплению языкового, а значит и культурного её своеобразия в видении мира и его обозначения средствами языка,

Языковая картина мира существует в однородном своеобразном самосознании языковой общности и передается последующим поколениям через особое мировоззрение, правила поведения, образ жизни, запёчатлённые средствами языка,

Картина мира какого-либо языка и есть та преобразующая сила языка, которая формирует представление об окружающем мире через язык как «промежуточный мир» у носителей этого языка,

Языковая картина мира конкретной языковой общности и есть её общекультурное достояние.

Восприятие мира осуществляется мышлением, но с участием средств родного языка. Способ отражения действительности носит у Л. Вайсгербера идиоэтнический характер и соответствует статичной форме языка. По сути, учёный акцентирует интерсубъектную часть мышления индивида: «Нет сомнения в том, что многие укоренившиеся в нас воззрения и способы поведения и отношения оказываются «выученными», то есть общественно обусловленными, как только мы проследим сферу их проявления по всему миру». Современные представления о ЯКМ выглядят следующим образом.

Язык - факт культуры, составная часть культуры, которую мы наследуем, и одновременно ее орудие. Культура народа вербализуется в языке, именно язык аккумулирует ключевые концепты культуры, транслируя их в знаковом воплощении - словах. Создаваемая языком модель мира есть субъективный образ объективного мира, она несет в себе черты человеческого способа миропостижения, т.е. антропоцентризма, который пронизывает весь язык.

Данную точку зрения разделяет В.А. Маслова: «Языковая картина мира - это общекультурное достояние нации, она структурирована, многоуровневая. Именно языковая картина мира обусловливает коммуникативное поведение, понимание внешнего мира и внутреннего мира человека. Она отражает способ речемыслительной деятельности, характерной для той или иной эпохи, с ее духовными, культурными и национальными ценностями» .

Понятие наивной языковой картины мира, как считает Ю.Д. Апресян, «представляет отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации мира, когда основные концепты языка складываются в единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка .

Языковая картина мира, как отмечает Г.В. Колшанский, базируется на особенностях социального и трудового опыта каждого народа. В конечном счете, эти особенности находят свое выражение в различиях лексической и грамматической номинации явлений и процессов, в сочетаемости тех или иных значений, в их этимологии (выбор первоначального признака при номинации и образовании значения слова) и т.д. в языке «закрепляется все разнообразие творческой познавательной деятельности человека (социальной и индивидуальной)», которая заключается именно в том, что «он в соответствии с необозримым количеством условий, являющихся стимулом в его направленном познании, каждый раз выбирает и закрепляет одно из бесчисленных свойств предметов и явлений и их связей. Именно этот человеческий фактор наглядно просматривается во всех языковых образованиях как в норме, так и в его отклонениях и индивидуальных стилях» .

Итак, понятие ЯКМ включает две связанные между собой, но различные идеи:

Картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» и каждый язык рисует свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция ЯКМ составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование ЯКМ ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа, судьба, счастье, справедливость, пошлость, разлука, обида, жалость, утро, собираться, добираться, как бы).

национальный речевой мир личность

2. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА КАК ОСНОВА ПОНИМАНИЯ СМЫСЛА РЕЧЕВОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Человек как субъект познания является носителем определенной системы знаний, представлений, мнений об объективной действительности. Эта система в разных науках имеет свое название (картина мира, концептуальная система мира, модель мира, образ мира) и рассматривается в разных аспектах.

Понятие «картина мира» относится к числу фундаментальных, выражающих специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире.

Обращение к понятию «картина мира» акцентирует деятельностный подход к пониманию процесса соотношения индивида с действительностью, сосредоточивает внимание на содержательно-онтологических аспектах исследования.

Способствуя тесной связи и единству знания и поведения людей в обществе, этот глобальный образ мира является естественным универсальным посредником между разными сферами человеческой культуры и тем самым выступает действенным средством интеграции людей в обществе.

Картина мира создается в результате двух различных процедур:

) экспликации, экстрагирования, опредмечивания, объективирования и осмысления образов мира, лежащих в основе жизнедеятельности;

) созидания, творения, разработки новых образов мира, осуществляемых в ходе специальной рефлексии, носящей систематический характер.

По мнению Э.Д. Сулейменовой, картина мира «создается благодаря познающей деятельности человека и отражающей способности его мышления», важнейшим свойством картины мира она считает целостность, а элементом - смысл, характеризующийся инвариантностью, актуальностью, субъективностью, неполной экспликацией, недоступностью полному восприятию, континуальностью, динамичность. Картина мира представляет собой чрезвычайно сложное явление; она вариативна, изменчива. Одновременно в ней есть константы, присущие каждому индивиду, обеспечивающие взаимопонимание людей

Концепт - это информация относительно актуального «или возможного положения вещей в мире (т.е. то, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира)» .

Концептуальная система, по мнению Р.И. Павилениса, характеризуется следующими свойствами:

) последовательность введения концептов; имеющиеся в системе концепты являются основой для введения новых;

) непрерывность конструирования концептуальной системы;

) континуальность концептуальной системы: вводимый концепт интерпретируется всеми концептами системы, хотя и с разной степенью совместимости, что и обеспечивает его непрерывную связь со всеми другими концептами.

Таким образом, сущность концептуальной системы, по И. Павиленису, заключается в систематизированном представлении знаний и мнений индивида, соответствующем интерсубъектной и субъективной информации.

Анализируя теорию концептуальной системы Р.И. Павилениса, В.А. Пищальникова отмечает, что концепт включает в себя и психологическое значение, и личностный смысл. . Ядром этого образования является понятие - обобщение предметов некоторого класса по их специфическим признакам. Существование интерсубъектной части в каждом компоненте концепта обеспечивает возможность коммуникации между носителями разных КС. Общепризнано, что процесс оперирования понятиями неразрывно связан с употреблением языка, что обусловливает в концепте наличие языкового компонента (тела знака), включающего, в свою очередь, фоносемантическую, экспрессивную, ассоциативную и другие составляющие. А так как понятие соотносится с некоторым предметом действительности, концепт включает компонент «предметное содержание» (референтная соотнесенность). Таким образом, язык предстает одним из компонентов концепта. «Усвоенные субъектом значения слов и других содержательных единиц языка включаются в соответствующий концепт системы в качестве одной из его составляющих и способны наряду с другими составляющими концепта (визуальными, слуховыми и пр.) представлять концепт в целом. Поэтому восприятие языкового знака актуализирует субъективную образную, понятийную, эмоциональную информацию, содержащуюся в концепте, и наоборот, любой вид такой информации может быть ассоциирован со знаком» . Смысл понимается как образующая сознания, объединяющая «визуальные, тактильные, слуховые, вкусовые, вербальные и другие возможные характеристики объекта» .

Таким образом, концептуальная картина мира - это система информации об объектах, актуально и потенциально представленная в деятельности индивида. Единицей информации такой системы является концепт, функция которого состоит в фиксации и актуализации понятийного, эмоционального, ассоциативного, вербального, культурологического и иного содержания объектов действительности, включенного в структуру концептуальной картины мира. Проблема понимания должна рассматриваться прежде всего как проблема понимания мира субъектом на базе имеющейся у него концептуальной картины мира, которая объективируется и представляется в его деятельности.

ВЗАИМОСВЯЗЬ КАРТИН МИРА

Современные авторы картину мира определяют как «глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, то есть выражающий существенные свойства мира в понимании человека в результате его духовной и познавательной деятельности» (Постовалова; 21). Но «мир» следует понимать не только как наглядную реальность, или окружающую человека действительность, а как сознание-реальность в гармоничном симбиозе их единства для человека.

Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражает специфику его существования. Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человеческого бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире. Картина мира есть целостный образ мира, который является результатом всей активности человека. Она возникает у человека в ходе всех его контактов и взаимодействий с внешним миром. Это могут быть и бытовые контакты с миром, и предметно - практическая активность человека. Так как в формировании картины мира принимают участие все стороны психической деятельности человека, начиная с ощущений, восприятий, представлений и заканчивая мышлением человека, то очень сложно говорить о каком-либо одном процессе, связанным с формированием картины мира у человека. Человек созерцает мир, осмысливает его, ощущает, познаёт, отражает. В результате этих процессов у человека возникает образ мира, или мировидение.

«Отпечатки» картины мира можно обнаружить в языке, в жестах, в изобразительном искусстве, музыке, ритуалах, этикете, вещах, мимике, в поведении людей. Картина мира формирует тип отношения человека к миру - природе, другим людям, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизни (Апресян; 45).

Что касается отражения картины мира в языке, то введения понятия «картины мира» в антропологическую лингвистику позволяет различать два вида влияния человека на язык - влияние психофизиологических и другого рода особенностей человека на конститутивные свойства языка и влияние на язык различных картин мира - религиозно-мифологической, философской, научной, художественной.

Язык непосредственно участвует в двух процессах, связанных с картиной мира. Во-первых, в его недрах формируется языковая картина мира, один из наиболее глубинных слоёв картины мира у человека. Во-вторых, сам язык выражает и эксплицирует другие картины мира человека, которые через посредство специальной лексики входят в язык, привнося в него черты человека, его культуры. При помощи языка опытное знание, полученное отдельными индивидами, превращается в коллективное достояние, коллективный опыт. Каждая из картин мира, которая в качестве отображаемого фрагмента мира представляет язык как особый феномен, задаёт своё видение языка и по-своему определяет принцип действия языка. Изучение и сопоставление различных видений языка через призмы разных картин мира может предложить лингвистике новые пути для проникновения в природу языка и его познание.

Языковая картина мира - это отражённый средствами языка образ сознания - реальности, модель интегрального знания о концептуальной системе представлений, репрезентируемых языком. Языковую картину мира принято отграничивать от концептуальной, или когнитивной модели мира, которая является основой языкового воплощения, словесной концептуализации совокупности знаний человека о мире. Языковую, или наивную картину мира так же принято интерпретировать как отражение обиходных, обывательских представлений о мире. Идея наивной модели мира состоит в следующем: в каждом естественном языке отражается определённый способ восприятия мира, навязываемый в качестве обязательного всем носителям языка. Ю.Д. Апресян языковую картину мира называет наивной в том смысле, что научные определения и языковые толкования не всегда совпадают по объёму и даже содержанию (Апресян; 357). Концептуальная картина мира или «модель» мира, в отличие от языковой, постоянно меняется, отражая результаты познавательной и социальной деятельности, но отдельные фрагменты языковой картины мира ещё долго сохраняют пережиточные, реликтовые представления людей о мироздании.

Как уже было отмечено выше, восприятие окружающего мира отчасти зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Поэтому с точки зрения этнологии, лингвокультурологии и других смежных областей наиболее интересным является установление причин расхождений в языковых картинах мира, а эти расхождения действительно существуют. Решение такого вопроса - это выход за пределы лингвистики и углубление в тайны познания мира другими народами. Существует огромное множество причин таких расхождений, но только несколько из них представляются видимыми, а поэтому - основными. Можно выделить три главнейших фактора или причины языковых различий: природа, культура, познание. Рассмотрим эти факторы.

Первый фактор - природа. Природа - это, прежде всего внешние условия жизни людей, которые по-разному отражены в языках. Человек даёт названия тем животным, местностям, растениям, которые ему известны, тому состоянию природы, которое он ощущает. Природные условия диктуют языковому сознанию человека особенности восприятия, даже таких явлений, каким является восприятие цвета. Обозначение разновидностей цвета часто мотивируется семантическими признаками зрительного восприятия предметов окружающей природы. С тем или иным цветом ассоциируется конкретный природный объект. В разных языковых культурах закреплены собственные ассоциации, связанные с цветовыми обозначениями, которые и совпадают в чём-то, но и в чём-то отличаются друг от друга (Апресян; 351).

Второй фактор - культура. «Культура - это то, что человек не получил от мира природы, а привнёс, сделал, создал сам» (Манакин; 51). Результаты материальной и духовной деятельности, социально-исторические, эстетические, моральные и другие нормы и ценности, которые отличают разные поколения и социальные общности, воплощаются в различных концептуальных и языковых представлениях о мире. Любая особенность культурной сферы фиксируется в языке. Также языковые различия могут обуславливаться национальными обрядами, обычаями, ритуалами, фольклорно-мифологическими представлениями, символикой. Культурные модели, концептуализированные в определённых наименованиях, распространяются по миру и становятся известны даже тем, кто не знаком с культурой того или иного народа. Этой проблеме в последнее время посвящается очень много специальных работ и исследований.

Что касается третьего фактора - познания, то следует сказать, что рациональные, чувственные и духовные способы мировосприятия отличают каждого человека. Способы осознания мира не идентичны для разных людей и разных народов. Об этом говорят различия результатов познавательной деятельности, которые находят своё выражение в специфике языковых представлений и особенностях языкового сознания разных народов.

Гносеологические, культурологические и другие особенности языковой концептуализации тесно связаны между собой, а их размежевание всегда является условным и приблизительным. Это относится как к отличиям способов номинации, так и к специфике языкового членения мира.

Следует учесть, что восприятие той или иной ситуации, того или иного объекта находится в прямой зависимости также и от субъекта восприятия, от его фоновых знаний, опыта, ожиданий, от того, где располагается он сам что непосредственно находится в поле его зрения. Это, в свою, очередь, даёт возможность описывать одну и ту же ситуацию с разных точек зрения, перспектив, что, несомненно, расширяет представления о ней. Каким бы субъективным не был процесс «конструирования мира», он, тем не менее, самым непосредственным образом предполагает учёт самых различных объективных аспектов ситуации, реального положения дел в мире; следствием же этого процесса является создание «субъективного образа объективного мира»

При оценке картины мира следует понимать, что она - не отображение мира и не окно в мир, а она является интерпретацией человеком окружающего мира, способом его миропонимания. «Язык - отнюдь не простое зеркало мира, а потому фиксирует не только воспринятое, но и осмысленное, осознанное, интерпретированное человеком» (Кубрякова; 95). Это означает, что мир для человека - это не только то, что он воспринял посредством своих органов чувств. Напротив, более или менее значительную часть этого мира составляют субъективные результаты осуществлённой человеком интерпретации воспринятого. Поэтому говорить, что язык есть «зеркало мира», правомерно, однако это зеркало не идеально: оно представляет мир не непосредственно, а в субъективном познавательном преломлении сообщества людей.

Как видим, существует много интерпретаций понятия «языковая картина мира». Это обусловлено существующими расхождениями в картинах мира разных языков, так как восприятие окружающего мира зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Каждая из картин мира задаёт своё видение языка, поэтому очень важно различать понятия «научной (концептуальной) картины мира» и «языковой (наивной) картины мира».

СОСТАВЛЯЮЩИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА

ФРЕЙМ. Представление текста как иерархии фреймов отражает закономерности текстопостроения и распределения информации. Анализ фреймов дает возможность построить иерархическую систему семантических взаимоотношений внутри текста. Для фреймового представления семантики текста необходимо определить операции преобразования, изменяющих его содержание, а при сохранении формы - определить операции свертки.

Фрейм-ситуация формируется представлениями о прототипической ситуации и ее элементах, имеющих фиксированные роли и положения. Семантические модели управления фреймом затрагивают определенные требования к контексту, непосредственному семантическому и синтаксическому окружению языковой единицы. Контекстуальная норма является своего рода стереотипом. Ожидания определяются знаниями о стандартном контексте и ситуации. При заполнении переменных учитывается ситуационный контекст, что позволяет говорить о контекстно-обусловленных стратегиях заполнения базового фрейма, т.е. идет приписывание моделей управления конкретным лексическим единицам. Недостаточная конкретизация контекста приводит к вводу «проясняющих» деталей.

Каждый фрейм-ситуация представляет собой более или менее полный список понятий, позволяющий правильно/адекватно действовать в данной ситуации. В определении соответствия/несоответствия элемента текста какому-либо фрейму, выбранному в качестве ограничителя сочетаемости элементов, участвуют следующие условия:

совместимость понятия и фрейма в индивидуальной концептуальной системе индивида;

определяющий признак: собственно признак для свойств и характеристик элемента, ограничивающий признак, оценивающий признак;

типизация процессов/действий и отношений по тождеству или сходству моделей управления семантической структурой фрейма.

Данные условия касаются признаков фрейма и семантических условий заполнения его узлов, регламентирующих семантическую сочетаемость. Приписывание слову значения, конкретного семантического и синтаксического управления, обеспечивающего воспроизводимость и эффективность конкретного акта коммуникации, позволяет говорить о ролевой семантике и рассмотреть особенности заполнения узлов фрейма, например, при переводе.

Фрейм-сценарий

Представление знаний о мире с помощью фреймов оказывается весьма плодотворным при объяснении механизмов понимания человеком естественного языка, рассуждении, повествований, наблюдаемых действий другого лица и т. д.

В работе М. Минского в этом случае предлагается строить знания о мире в виде фреймов-сценариев. Фрейм-сценарий по М. Минскому представляет собой типовую структуру для некоторого действия, понятия события и т. п., включающую характерные элементы этого действия понятия, события. Например, фрейм-сценарий для события, состоящего в праздновании дня рождения ребенка, включает следующие элементы, которые можно трактовать как узлы фрейма, заполненные заданиями отсутствия:

Одежда: воскресная, самая лучшая;

Подарок: должен понравиться.

Для объяснения быстрого понимания человеком ситуации, представляемой сценарием, в работе Р. Шенка, Р. Абельсона предлагается отождествлять терминалы фрейма-сценария с наиболее характерными вопросами, обычно связанными с этой ситуаций. Ответы на эти вопросы полезно получить для понимания данной ситуации. По существу фрейм-сценарий в этом случае является собранием вопросов, которые необходимо задать относительно некоторой гипотетической ситуации, и способов ответа на них.

Для фрейма-сценария - дня рождения ребенка в число таких вопросов войдут следующие: Что должны надеть гости? Выбран ли подарок для ребенка? Понравится ли ему подарок? Где купить подарок? Где достать денег? и т. д.

Для того чтобы понять действие, о котором рассказывается или которое наблюдается, человек часто вынужден задать такие вопросы:

«Кто осуществляет действие (агент)?»

«Какова цель действия (намерение)?»

«Каковы последствия (эффект)?»

«На кого это действие влияет (получатель)?»

«Каким образом оно произведено (инструмент)?»

Относительно понимания вещей, отличающихся от действий, задают несколько иные вопросы, и эти вопросы могут быть значительно меньше локализованы, чем в случае понимания действий, например: «Почему они говорят это мне?», «Каким образом я могу выяснить больше об X?» и т.д. По рассказу спрашивают, какова тема, каково отношение автора, какое главное событие, кто является главным героем и т. д. По мере того, как на каждый вопрос дается предварительный ответ, из памяти могут вызываться новые фреймы, соответствующие ситуациям, которые возникают в результате ответов на вопросы. Вопросы - терминалы этих новых фреймов становятся в свою очередь активными.

Следует отметить, что число вопросов, связанных с фреймом неопределенно, и на первый взгляд кажется, что для понимания ситуации их может быть очень много. Однако на практике оказывается достаточным задать весьма мало вопросов, чтобы разобраться в ситуации.

В случае фреймов-сценариев маркеры терминалов фрейма становятся более сложными, чем это было в случае фреймов визуальных образов, и определяют рекомендации относительно того, каким образом надо отвечать на вопросы, т.е., заполнять терминал заданием. Каждый терминал должен содержать рекомендации относительно того, каким образом найти его задание - ответ на вопрос. Задания отсутствия или перечень возможных ответов на вопросы являются самыми простыми особыми случаями таких рекомендаций. По-видимому, человек может иметь иерархический набор таких рекомендаций подобно схемам предпочтения, предложенным в работе Дж. Уилкса(1973).

Сценарий ресторан

Роли: посетитель, официантка, шеф, кассир.

Цель: получить пищу, чтобы утолить голод

Сцена I. Вход

Войти в ресторан, направить глаза туда, где есть пустые столы, выбрать где сесть, подойти к столу, сесть.

Сцена II. Заказ

Сцена III. Еда

Получить пищу, съесть пищу.

Сцена IV. Уход

Попросить счёт, оплатить чек, направиться к кассиру, заплатить деньги, выйти из ресторана.

Таким образом, сценарий - не просто цепь событий, а скорее связанная каузальная цепочка действий. Он может разветвляться на множество возможных путей, которые сходятся в особо характерных для сценария точках - элементарных действиях. Для сценария в ресторане такими действиями являются «прием пищи» и «уплата денег».

Для того чтобы знать, когда пользоваться сценарием, нужны заголовки. Эти заголовки определяют обстоятельства, при которых обращаются к данному сценарию.

Стереотип-это некоторое «представление» фрагмента окружающей действительности, фиксированная ментальная «картинка», являющаяся результатом отражения в сознании личности «типового» фрагмента реального мира, некий инвариант определённого участка картины мира. Однако стереотип как представление может выступать в 2 ипостасях: как некоторый сценарий ситуации и как собственно представление т.е. не только как канон, но и как эталон. В первом случае стереотип является стереотипом поведения, такой стереотип выполняет прескриптивную функцию, он определяет поведение и действия которые следует осуществлять. во втором случае стереотип выступает как стереотип представления. Такой стереотип выполняет предиктивную функцию: он определяет то, что следует ожидать в той или иной ситуации. Так, например, стереотип-представление очереди включает в себя крик, злобу, агрессию, грубость т.е. то что можно «ожидать» от очереди. Но это вовсе не значит что, стоя в очереди, я должна вести себя так же. Иными словами, здесь явно расходятся стереотип - представления и стереотип поведения. Стереотип, с точки зрения «содержания», есть некий фрагмент картины мира, существующий в сознании.

Слова стереотип, стереотипный имеют негативную окраску и в русском, и в английском языке, так как определяются через слово шаблонный, в свою очередь определяемое как «избитый, лишенный оригинальности и выразительности». Это не вполне справедливо по отношению к слову стереотип вообще, а в контексте проблем межкультурной коммуникации - в особенности. При всем своем схематизме и обобщенности стереотипные представления о других народах и других культурах подготавливают к столкновению с чужой культурой, ослабляют удар, снижают культурный шок. «Стереотипы позволяют человеку составить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального, географического и политического мира». Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных национальностей, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые приписывают им на родине анекдота. В когнитивной лингвистике и этнолингвистике термин «стереотип» относится к содержательной стороне языка и культуры, то есть понимается как ментальный (мыслительный) стереотип, который коррелирует с картиной мира, языковая картина мира и языковой стереотип соотносятся как часть и целое, при этом языковой стереотип понимается как суждение или несколько суждений, относящихся к определенному объекту внеязыкового мира, субъективно детерминированное представление предмета, в котором сосуществуют описательные и оценочные признаки, и которое является результатом истолкования действительности в рамках социально выработанных познавательных моделей. Но языковым стереотипом можно считать не только суждение или несколько суждений, но и любое устойчивое выражение, состоящее из нескольких слов, например, устойчивое сравнение, клише и т.д.: лицо кавказской национальности, седой как лунь, новый русский.

Стереотип - это представление человека о мире, формирующееся под влиянием культурного окружения (другими словами, это культурно-детерминированное представление), существующее как в виде ментального образа, так и виде вербальной оболочки, стереотип - процесс и результат общения (поведения) согласно определенным семиотическим моделям. Стереотип (как родовое понятие) включает в себя стандарт, являющийся неязыковой реальностью, и норму, существующую на языковом уровне. В качестве стереотипов могут выступать как характеристики другого народа, так и все, что касается представлений одной нации о культуре другой нации в целом: общие понятия, нормы речевого общения, поведения, категории, мыслительные аналогии, предрассудки, суеверия, моральные и этикетные нормы, традиции, обычаи и т.п.

Концепт приближен к ментальному миру человека, следовательно, к культуре и истории, поэтому имеет специфический характер. «Концепты представляют собой коллективное наследие в сознании народа, его духовную культуру, культуру духовной жизни народа. Именно коллективное сознание является хранителем констант, то есть концептов, существующих постоянно или очень долгое время».

Когнитивный статус концепта в настоящее время сводится к его функции быть носителем и одновременно способом передачи смысла, к возможности «хранить знания о мире, помогая обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом, категории и классы». Это свойство сближает концепт с такими формами отражения смысла, как знак, образ, архетип, гештальт, при всём очевидном различии этих категорий, которые концепт может в себя вмещать и в которых одновременно способен реализовываться. Главное в концепте - это многомерность и дискретная целостность смысла, существующая, тем не менее, в непрерывном культурно-историческом пространстве и поэтому предрасполагающая к культурной трансляции из одной предметной области в другую, что позволяет называть концепт основным способом культурной трансляции. Концепт, таким образом, является средством преодоления дискретного характера представлений о действительности и онтологизированным комплексом этих представлений. Именно он и является средством, делающим возможным «сгущение» поля культуры. Анализ многочисленных наблюдений исследователей позволяет сделать вывод о том, что концепт обладает следующими базовыми характеристиками.

Концепт недискурсивен в смысле дискурса. Дискурс - термин, обозначающий тип западноевропейской интеллектуальной стратегии рационально-классического ряда. Отсюда, дискурсивный - рассудочный, понятийный, логический, опосредованный, формализованный (в отличие от чувственного, созерцательного, интуитивного, непосредственного), отличается от понятия «диск?рс» - термина, обозначающего определенный лингвистический феномен.

Концепт недискурсивен в том смысле, что он нелинеарен: в этом смысле отношения концептов не есть отношения текстуальные (последовательностные), а гипертекстуальные, основанные не на временном развертывании, но на принципах переклички, отсылки.

Концепты иерархичны, их системные отношения образуют «образ мира», «картину мира». Быть может, самыми удачными терминами, выражающими системные связи концептов и как когнитивных структур, и как языковых воплощений, являются термины «лингвориторическая картина мира» и «языковой образ мира» поскольку утверждается, что «Систему и структуру лингвориторической картины мира образуют культурные концепты».

Бесконечность концепта определена его бытием как явлением культуры: он постоянно существует, совершая движение от центра к периферии и от периферии к центру, его содержательное наполнение также безгранично.

Событийность концепта определена его функцией в человеческом сознании, его участием в мыслительном процессе. Для того чтобы концепт укоренился как эвристическая категория, необходимо разделять системный, языковой концепт и его речевые, контекстуальные воплощения.

Концепт и речевые, контекстуальные воплощения находятся в отношениях, аналогичных отношениям фонемы и звука, морфемы и морфа. Языковой концепт абстрактен, нематериален, в то время как речевые, контекстуальные воплощения материальны и конкретны. Через речевые, контекстуальные воплощения осуществляется бытие концепта.

Концепт может рассматриваться как совокупность его «внешней», категориальной отнесенности и внутренней, смысловой структуры, имеющей строгую логическую организацию. В основе концепта лежит исходная, прототипическая модель основного значения слова (т. е. инвариант всех значений слова). В связи с этим можно говорить о центральной и периферийной зонах концепта. Причем последняя способна к дивергенции, т. е. вызывает удаление новых производных значений от центрального.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав теоретические аспекты исследования картины мира мы пришли к выводу, что современное языкознание ХХІ века, став наукой широко интегрированной и многоаспектной, включило в область своих исследований последнего времени проблемы психологии и этнологии речи, культурологические и лингвофилософские. Когнитивная лингвистика, получившая широкое признание и распространение в современной зарубежной и отечественной науке, в сфере своих интересов выделяет такие понятия, как «образ мира», «образ сознания», «языковое сознание», «картина мира», «языковая картина мира» и др.

Языковая картина мира отображает обиходно-эмпирический, культурный или исторический опыт некоторого языкового коллектива. Следует отметить, что к рассмотрению национально-культурной специфики тех или иных аспектов или фрагментов картины мира исследователи подходят с разных позиций: одни берут за исходное язык, анализируют установленные факты межъязыкового сходства или расхождения через призму языковой системности и говорят о языковой картине мира; для других исходной является культура, языковое сознание членов определенной лингвокультурной общности, а в центре внимания оказывается образ мира. Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражает специфику его существования. Картина мира формирует тип отношения человека к миру - природе, другим людям, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизни.

Исходя из вышеизложенного можно сказать, что язык выступает в качестве зеркала национальной культуры, ее хранителя. Языковые единицы, прежде всего слова, фиксируют содержание, которое в той или иной мере восходит к условиям жизни народа - носителя языка. В анализируемом нами английском языках, как и в любых других, важна и интересна так называемая национально-культурная семантика языка, т.е. те языковые значения, которые отражают, фиксируют и передают от поколения к поколению особенности природы, характер экономики и общественного устройства страны, ее фольклора, художественной литературы, искусства, науки, а также особенности быта, обычаев и истории народа.

Можно утверждать, что национально-культурная семантика языка - это продукт истории, включающий в себя также прошлое культуры. И чем богаче история народа, тем ярче и содержательнее строевые единицы языка.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1.Апресян Ю.Д. Избранные труды, том I Лексическая семантика - М., 1995.

2.Брутян Г. А. Язык и картина мира // Филос. науки. 1983. № 1.

.Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка. - М., 1983.

.Гусева Е. Моэм и его герои //Вопросы литературы. - 1976. - №3. - С. 69-78.

.Звегинцев В.А. История языкознания ХIX и ХХ вв в очерках и извлечениях. - М., 1970. - Ч.1.

.Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. - М.: Наука, 1990.

.Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. - М.: ИТДГК «Гнозис, 2002. - 284 с.

.Фрумкина, Р.М, Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - с.189-206

.Павиленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-функциональный анализ языка. - М.: Прогресс, 2001.

.Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. ХVII. - М.: Прогресс, 2.

.Пищальникова В.А. Проблема смысла художественного текста. - Новосибирск, 1992.

.Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М.: Наука, 1988.

.Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. - Алма-Ата, 1989.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

II. Языковая картина мира Каждый язык имеет собственную языковую картину мира, в соответствии с которой носитель языка организует содержание высказывания. Именно так проявляется специфически человеческое восприятие мира, зафиксированное в языке.
Язык – важнейший способ формирования знаний человека о мире. Отображая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует результаты познания в словах. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, и представляет то, что принято называть «языковой картиной мира». «Если мир – это человек и среда в их взаимодействии, то картина мира – результат переработки информации о среде и человеке».

В рамках антропоцентрического научного подхода языковая картина представлена в виде системы образов, заключающих в себе окружающую действительность.
Картина мира может быть представлена с помощью пространственных, временных, количественных, этнических и других параметров. На ее формирование огромное влияние оказывают традиции, язык, природа, воспитание, образование и многие социальные факторы.

Своеобразие национального опыта определяет особенности картины мира различных народов. В силу специфики языка, в свою очередь, формируется определенная языковая картина мира, через призму которой человек воспринимает мир. Концепты – составляющие языковой картины мира, через анализ которых можно выявить некоторые особенности национального мировидения

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка , с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа, – с другой.

Современные представления о языковой картине мира в изложении акад. Ю.Д.Апресяна выглядят следующим образом.

Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (= лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска , надрыв , авось , удаль , воля , неприкаянный , задушевность , совестно , обидно , неудобно ), либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа , судьба , счастье , справедливость , пошлость , разлука , обида , жалость , утро , собираться , добираться , как бы ). В последние годы в отечественной семантике развивается направление, интегрирующее оба подхода; его целью является воссоздание русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов русского языка в межкультурной перспективе (работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, Анны А.Зализняк, И.Б.Левонтиной, Е.В.Рахилиной, Е.В.Урысон, А.Д.Шмелева, Е.С.Яковлевой и др.).

Воротников Ю. Л. «Языковая картина мира»: трактовка понятия

Постановка проблемы . Языковая картина мира становится в последние годы одной из наиболее «модных» тем отечественного языкознания. И в то же время, как это часто бывает с получившими широкое распространение обозначениями, до сих пор не существует достаточно четкого представления, какой именно смысл вкладывается в это понятие пишущими и как, собственно, следовало бы истолковывать его читающим?

Можно, конечно, утверждать, что понятие языковая картина мира относится к числу тех «широких» понятий, обоснование применения которых не является обязательным, а еще точнее - является само собой разумеющимся. Ведь немного найдется таких исследователей, которые начинали бы свою работу в области, например, морфологии определением своего понимания сущности языка, хотя вполне понятно, что употреблять слово «язык» по ходу изложения им придется неоднократно. Более того, если их спросить, что такое язык, многие не сразу смогут на этот вопрос ответить. Причем качество данной конкретной работы совершенно не обязательно будет напрямую связано со способностью ее автора истолковать смысл употребляемых понятий.

Однако, относя понятие «языковая картина мира» к числу таких исходных понятий лингвистики, как «язык», «речь», «слово» и им подобных, следует иметь в виду одно существенное обстоятельство. Все перечисленные понятия можно употреблять в качестве до определенной степени «само собой разумеющихся», в некотором смысле «априорных», потому что им посвящена огромная литература, они как бы отшлифованы употреблением великих авторитетов, сломавших немало копий в спорах об их сущности. Именно поэтому часто достаточно бывает не давать своего определения такого понятия, а просто сослаться на одно из авторитетных его определений.

Некоторое равнодушие или, если угодно, хладнокровие лингвистов к этой стороне вопроса должно иметь и, конечно, имеет свое рациональное объяснение. Одно из них сводится к следующему. Выражение «языковая картина мира» по сути своей до сего дня не терминологично, оно употребляется как пусть и удачная, но все же метафора, а давать определения метафорическому выражению - это, вообще-то говоря, дело неблагодарное. В той же области, где слово «картина» употребляется терминологически (а именно в искусствознании), отношение к нему, конечно, совсем иное и баталии вокруг его понятийного содержания могут быть не менее жаркими, чем вокруг содержания термина «слово» в языкознании.

И все же сам факт обостренного интереса языковедов к проблемам, так или иначе связываемым с картиной мира, свидетельствует о том, что этим выражением обозначается нечто относящееся к основам, определяющее сущность языка, а точнее - воспринимаемое как определяющее его сущность «сейчас», т. е. на современном этапе развития науки о языке (возможно, впрочем, что и «здесь», т. е. в науке «западного» ареала в широком понимании этого слова).

То, что в сознание лингвистов постепенно (и до определенной степени неосознанно) входит некий новый архетип, предопределяющий направление всей совокупности языковедческих штудий, кажется достаточно очевидным. Можно, перефразируя название одной из статей Мартина Хайдеггера, сказать, что для науки о языке наступило «время языковой картины мира». А если еще больше конкретизировать характеристику момента, то и время углубленного рефлектирования по поводу содержания самого понятия «языковая картина мира», на наш взгляд, уже пришло.

Позиция М. Хайдеггера . Выражение «языковая картина мира» говорит о том, что могут существовать и другие способы его картинного представления, а в основе всех этих способов лежит сама возможность представления мира как картины. «Представить мир как картину» - что, собственно, это значит? Что в этом выражении есть мир, что есть картина и кто осуществляет представление мира в виде картины? Ответы на все эти вопросы попытался дать Мартин Хайдеггер в своей статье «Время картины мира», опубликованной впервые в 1950 г. Основу этой статьи составил доклад «Обоснование новоевропейской картины мира метафизикой», прочитанный философом еще в 1938 г. Мысли Хайдеггера, высказанные в этом докладе, значительно опередили последующие дискуссии в науковедении о существе общенаучной картины мира и нисколько не утратили своей значимости и в наше время.

По Хайдеггеру, в выражении «картина мира» мир выступает «как обозначение сущего в целом» . Причем это имя «не ограничено космосом, природой. К миру относится и история. И все-таки даже природа, история и обе они вместе в их подспудном и агрессивном взаимопроникновении не исчерпывают мира. Под этим словом подразумевается и основа мира независимо от того, как мыслится ее отношение к миру» .

Картина мира - это не просто изображение мира, не нечто срисованное: «Картина мира, сущностно понятая, означает таким образом не картину, изображающую мир, а мир, понятый в смысле такой картины» . По Хайдеггеру, «Где мир становится картиной, там к сущему в целом приступают как к тому, на что человек нацелен и что он поэтому соответственно хочет преподнести себе, иметь перед собой и тем самым в решительном смысле представить перед собой» , причем представить его во всем, что ему присуще и его составляет, как систему.

Задавая вопрос, каждая ли эпоха истории имеет собственную картину мира и каждый раз озабочена построением своей картины мира, Хайдеггер отвечает на него отрицательно. Картина мира возможна только там и тогда, где и когда бытие сущего «ищут и находят в представленности сущего» . Поскольку такое истолкование сущего невозможно, ни для средневековья, ни для античности, постольку и невозможно говорить о средневековой и античной картине мира. Превращение мира в картину - это отличительная черта Нового времени, новоевропейского взгляда на мир. Причем, и это очень важно, «превращение мира в картину есть тот же самый процесс, что превращение человека внутри сущего в subiectum» .

Статья посвящена изучению феномена языковой картины мира. Рассматривается понятие языковой картины мира как одного из способов концептуализации действительности. Предпринимается попытка осмысления своеобразия языковой картины мира как способа представления действительности в определенном вербально-ассоциативном диапазоне. В статье систематизированы достижения различных направлений исследования многообразных картин мира, проведено комплексное описание языковой картины мира. Также выявлены универсальные признаки, присущие любой картине мира. Особое внимание уделено следующим феноменологическим особенностям данного понятия: это статус и многообразие трактовок самого понятия, предмет исследования и структура, признаки и функции ЯКМ, соотношение индивидуального и коллективного, универсального и национально специфичного в ней, ее динамический и статический аспекты, особенности варьирования и типология языковых картин мира.

языковая модель мира

множественность картин мира

мировидение

русский язык

языковая картина мира

1. Буров А. А. Формирование современной русской языковой картины мира (способы речевой номинации): Филологические этюды. Монография [Текст] / А. А. Буров. – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. – 319 с.

2. Вайсгербер Й. Л. Родной язык и формирование духа [Текст] / Й. Л. Вайсгербер. – М.: УРСС эдиториал, 2004. – 232 с.

3. Воротников Ю. Л. «Языковая картина мира»: трактовка понятия // Информационно- гуманитарный портал "Знание. Понимание. Умение" http://www.zpu-journal.ru/gum/new/articles/2007/Vorotnikov/

4. Зализняк Анна, А. Ключевые идеи русской языковой картины мира [Текст] / Анна А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев. – М.: Языки славянской культуры, 2005. – 544 с.

5. Карданова К.С. Языковая картина мира: мифы и реальность [Текст] / К. С. Карданова // Русский язык в школе. – 2010. – № 9. – С. 61-65.

6. Климкова Л. А. Нижегородская микротопонимия в языковой картине мира: автореф. дисс. … д-ра филол. наук [Текст] / Л. А. Климкова. – М., 2008. – 65 с.

7. Кубрякова Е. С. Типы языковых значений: Семантика производного слова [Текст] / Е.С. Кубрякова. – М.: Наука, 1981. – 200 с.

8. Самойлова Г. С. Проблемы языковой картины мира в научных исследованиях студентов Нижегородского государственного педагогического университета [Текст] / Г. С. Самойлова // Проблемы картины мира на современном этапе: Сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции молодых ученых. Вып 6. 14-15 марта 2007 г. – Нижний Новгород: Изд-во НГПУ, 2007. – С. 281-286.

9. Толстая С. М. Мотивационные семантические модели и картина мира [Текст] / С. М. Толстая // Русский язык в научном освещении. – 2002. – № 1(3). – С. 117-126.

10. Фаткуллина Ф. Г., Сулейманова А. К. Языковая картина мира как способ концептуализации действительности // Вестник БашГУ. – Т.16, № 3(1). – Уфа, 2011. – С. 1002-1005.

11. Уорф Б. Л. Отношения норм поведения и мышления к языку [Текст] / Б. Л. Уорф // История языкознания XIX – XX веков в очерках и извлечениях: в 2 ч. Ч. II. – М.: Просвещение, 1965. – С. 255-281.

12. Яковлева Е. С. К описанию русской языковой картины мира [Текст] / Е. С. Яковлева // Русский язык за рубежом. – 1996. – № 1–3. – С. 47-57.

Языковая картина мира является одним из фундаментальных понятий современной лингвистики. Впервые мысль об особом языковом мировидении высказал В. фон Гумбольдт, учение которого возникло в русле немецкой классической философии в начале XIX века. А появление в лингвистике понятия языковая картина мира (далее - ЯКМ) связано с практикой составления идеографических словарей и с возникшими в связи этим проблемами структуры и содержания лексико-семантических полей, отношений между ними, с тем, что новый, антропоцентрический подход к языку «требовал разработки новых исследовательских методов и расширения метаязыка науки» . По мнению Ю. Л Воротникова: «То, что в сознание лингвистов постепенно (и до определенной степени неосознанно) входит некий новый архетип, предопределяющий направление всей совокупности языковедческих штудий, кажется достаточно очевидным. Можно, перефразируя название одной из статей Мартина Хайдеггера, сказать, что для науки о языке наступило «время языковой картины мира» . Гумбольдт применил к анализу языка диалектический метод, в соответствии с которым мир рассматривается в развитии как противоречивое единство противоположностей, как целое, пронизанное всеобщими связями и взаимными переходами отдельных явлений и их сторон, как система. Именно он отметил, что каждый язык в неразрывном единстве с сознанием создает субъективный образ объективного мира. Идеи В. фон Гумбольдта были подхвачены неогумбольдтианцами, один из представителей которых, Л. Вайсгербер, в тридцатых годах XX века ввел в науку термин «языковая картина мира» (sprachliches Weltbild), отмечая, что в языке конкретного сообщества живет и воздействует духовное содержание, сокровище знаний, которое по праву называют картиной мира конкретного языка . Важным этапом в развитии теории языковой картины мира являются труды американских этнолингвистов Э. Сепира и Б. Уорфа . Э.Сепир и его последователь Б. Уорф разработали гипотезу, известную как «гипотеза Сепира - Уорфа», и составляющую теоретическое ядро этнолингвистики. Согласно этой теории различие норм мышления обусловливает различие норм поведения в культурно-историческом истолковании. Сравнивая язык хопи со «среднеевропейским стандартом», C. Уорф стремится доказать, что даже основные категории субстанции, пространства, времени могут трактоваться по-разному в зависимости от структуры качеств языка: «...понятия «времени» и «материи» не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка или языков, благодаря употреблению которых они развились» . По утверждению Уорфа, что мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком, и мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мир расчленяется, организуется в понятия, и мы распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка.

Особый интерес лингвистов к ЯКМ во второй половине ХХ - начале ХХI в., по мнению Г. С. Самойловой, вызван «изменением ценностных ориентаций в образовании и науке; гуманизацией и гуманитаризацией науки как специфичной чертой научного познания конца ХХ века; <...> усилением человеческого фактора в языке, обращением к проблемам формирования и развития языковой личности; вниманием к языку как к социальному фактору национальной идентификации, как средству национального самоопределения; расширением и укреплением языковых контактов, приводящих к сопоставлению, наложению разных языковых систем и выявлению специфики национальных языков и национального мировидения» . В этот период ЯКМ стала объектом анализа многих отечественных исследователей (Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Ю. Н. Караулов, Е. В. Урысон и др.).

Изначально возникнув как метафора, ЯКМ породила в лингвистике много проблем, имеющих отношение к ее феноменологическим особенностям: это статус и многообразие трактовок самого понятия, предмет исследования и структура, признаки и функции ЯКМ, соотношение индивидуального и коллективного, универсального и национально специфичного в ней, ее динамический и статический аспекты, особенности варьирования и типология языковых картин мира.

В лингвистике существует большое количество определений ЯКМ, каждое из них делает акцент на отдельных сторонах обозначаемого понятия и поэтому не может быть общепринятым термином.

Все многообразие трактовок понятия ЯКМ можно свести к двум: широкому и узкому.

1. Так, часть языковедов (С. Ю.Аншакова, Т. И.Воронцова, Л. А.Климкова, О. А.Корнилов, З. Д.Попова, Б. А.Серебренников, Г. А.Шушарина и др.) понимают под ЯКМ «субъективный образ объективного мира как средство репрезентации концептуальной картины мира, полностью, однако, не охватывающее ее, как результат языковой, речемыслительной деятельности многопоколенного коллектива на протяжении ряда эпох» . ЯКМ - это представления о действительности, «которые кажутся носителям данного языка само собой разумеющимися. Эти представления, складывающиеся в единую систему взглядов и предписаний, входят в значения языковых единиц в неявном виде, так что носитель языка принимает их на веру, не задумываясь и сам того не замечая» .

Другие ученые (Н. А. Беседина, Т. Г. Бочина, М. В. Завьялова, Т. М. Николаева, М. В. Пац, Р. Х. Хайруллина, Е. С. Яковлева и др.) считают, что ЯКМ представляет собой «зафиксированную в языке и специфическую для данного языкового коллектива схему восприятия действительности» .

В связи с указанным выше противоречием не меньшую трудность вызывает отсутствие «ясности в понимании границ того, что непосредственно относится к языковой компетенции <...>, а что выходит за пределы языковой компетенции и принадлежит сознанию вообще или культуре вообще <...> и не находит прямого отражения в языке» .

Как отмечает А. А. Буров, ЯКМ «включает в себя словарь, совокупность образов, закрепленных в языковых знаках, идеостиль говорящего, языковую идеологию носителей языка, тип ассоциативно-вербального отражения мира» . Вместе с тем предлагаемый А. А. Буровым состав компонентов ЯКМ можно дополнить. Не вызывает сомнений, что, кроме лексики - словаря, в формировании ее участвуют единицы других уровней языка, хотя большая часть исследований ЯКМ базируется на материале лексики и фразеологии.

Итак, ЯКМ - это действительность, отраженная в языке, языковое членение мира, информация о мире, передаваемая с помощью единиц языка разных уровней.

Языковая картина мира создается разными способами; наиболее выразительными и яркими, с нашей точки зрения, являются фразеологизмы, мифологемы, образно-метафоричные слова, коннотативные слова и др. В первую очередь внимание ученых привлекла лингвоспецифичная лексика и фразеология. К лингвоспецифичным (language-spcific) относятся слова, для которых трудно найти аналоги в других языках.

Анализ этого материала позволил Ю.Д. Апресяну, Е.Э. Бабаевой, О.Ю. Богуславской, И.В. Галактионовой, Л.Т. Елоевой, Т.В. Жуковой, Анне А. Зализняк, Л.А. Климковой, М.Л. Ковшовой, Т.В. Крылову, И.Б. Левонтиной, А.Ю. Малафееву, А.В. Птенцовой, Г.В. Токареву, Е.В. Урысон, Ю.В. Хрипунковой, А.Т. Хроленко, А.Д. Шмелеву и другим ученым реконструировать фрагменты ЯКМ, специфичные именно для русского видения мира и русской культуры, выявить целый ряд сквозных мотивов, ключевых идей, устойчиво повторяющихся в значении таких русских ключевых слов и фразеологизмов, как выйти (Ю.Д. Апресян, близкое , следующее , молодое , старое , мясопуст , сыропуст , даль , ширь , приволье , раздолье , простор , неприкаянность , маяться , томиться , гуляния , авось, душа, судьба, тоска, счастье, разлука, справедливость, обида, попрек, собираться, добираться, постараться, сложилось, довелось, заодно, на своих двоих, на всякий случай и др . (Анна А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев), русских «показателей длительности» момент, минута, мгновение, миг, секунда, час (Е.С. Яковлева) и др.

Наше миропонимание частично находится в плену у языковой картины мира. Каждый конкретный язык заключает в себе национальную, самобытную систему, которая определяет мировоззрение носителей данного языка и формирует их картину мира.

Мир, отраженный сквозь призму механизма вторичных ощущений, запечатленных в метафорах, сравнениях, символах - это главный фактор, который определяет универсальность и специфику любой конкретной национальной языковой картины мира. При этом важным обстоятельством является разграничение универсального человеческого фактора и национальной специфики в различных языковых картинах мира .

Таким образом, языковая картина мира - есть исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности.

Проблема изучения языковой картины мира тесно связана с проблемой концептуальной картины мира, которая отображает специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, условия его существования.

Для реконструкции ЯКМ в лингвистике используются различные языковые средства.

Сопоставительный аспект языковых картин мира разных народов с точки зрения лексики и фразеологии представлен в работах Г. А. Багаутдиновой, изучавшей фразеологизмы антропоцентрической направленности в русской и английской ЯКМ, Х. А. Джахангири Азара, сравнившего ЯКМ русского и персидского языков, М.В. Завьяловой, выявившей на материале заговоров особенности моделей мира русского и литовского народов, Ли Тоан Тханг, проанализировавшей пространственную модель мира на материале вьетнамского и русского языков, Ю. А. Рылова, исследовавшего семантические доминанты русской и итальянской ЯКМ, Р. Х. Хайруллиной, воссоздавшей фразеологическую картину мира русского и башкирского языков, Т. А. Яковлевой, проанализировавшей на материале немецкого и испанского языков субстантивную полисемию как источник изучения ЯКМ.

Изучалась также роль тропики в формировании ЯКМ (А.В. Благовидова, Э.В. Васильева, В.А. Плунгян, И.В. Сорокина, В.Н. Телия, Е.А. Юрина и др.).

Языковая картина мира может быть реконструирована с привлечением данных словообразовательной системы. Так, Е.С. Кубрякова исследовала роль словообразования в формировании ЯКМ . С.М. Колесникова раскрыла особенности содержания градуального фрагмента русской ЯКМ. Общие проблемы градуальной семантики анализируются С.М. Колесниковой с учетом словообразовательных средств выражения различной степени величины признака, действия, предмета или явления.

Грамматические средства, по мнению лингвистов, также чрезвычайно важны в формировании ЯКМ. Внимание языковедов привлекали связи семантики разных частей речи с ЯКМ (И.Ю. Гринева,И.М. Кобозева, А.Г. , Л.Б. Лебедева), роль отдельных грамматических и лексико-грамматических категорий в языковом способе отражения действительности (О.Ф. Жолобов, О.С. Ильченко, Н.Ю. Лукина, отражение русской языковой картины мира в лексике и грамматике, отражение ЯКМ в синтаксических конструкциях разных языков (Е.В. Агафонова,Л.Г. Бабенко, А.А. Буров и др.).

ЯКМ с точки зрения текстовой организации рассматривали И.Р. Гальперин, Е.И. Диброва, И.П. Карлявина, С.Д. Кацнельсон, Л.М. Лосева, Е.И. Матвеева, Т.М. Николаева и др.

Наконец, реконструируя ЯКМ, ряд ученых, кроме фактов языка, учитывают любые тексты культуры, считая главными компонентами ЯКМ концепты и общие смысловые категории языка. Так, А.П. Бабушкин К. Дуйсекова выделили типы концептов в лексико-фразеологической системе языка, З.Д. Попова - в синтаксической.

ЯКМ имеет сложную типологию. Относительно лингвистики картина мира должна представлять систематизированный план языка. Как известно, любой язык выполняет ряд функций: функцию общения (коммуникативную), функцию сообщения (информативную), функцию воздействия (эмотивную) и функцию фиксации и хранения всего комплекса знаний и представлений данного языкового сообщества о мире. Результат осмысления мира каждым из видов сознания фиксируется в матрицах языка, обслуживающего данный вид сознания. Кроме того, картина мира содержит этнический компонент, который представлен языковой картиной мира, а также совокупностью традиций, верований, суеверий. Таким образом, следует говорить о множественности картин мира: о научной языковой картине мира, языковой картине мира национального языка, языковой картине мира отдельного человека, фразеологической картине мира, об этнической картине мира, и др. .

По мнению Л. А. Климковой, «ЯКМ, являясь инвариантом, представляет собой систему фрагментов (частных ЯКМ) - этнического, территориального (регионального), социального, индивидуального, отражая восприятие и осмысление окружающего мира человеком как представителем этноса, определенной территории (региона), социума, как личностью» .

В свою очередь этническая ЯКМ также включает в себя частные фрагменты. Это могут быть региональные ЯКМ в составе национальной ЯКМ и диалектная ЯКМ с региональными ЯКМ в ее составе. С позиции социолингвистики исследуется советская идеологическая ЯКМ (Т.В. Шкайдерова), элитарная и массовая ЯКМ (С.М. Белякова). С точки зрения уровневого подхода к изучению языка анализируют фразеологическую ЯКМ Т.М. Филоненко, Р.Х. Хайруллина.

Кроме научной и наивной картин мира выделяется и национальная языковая картина мира. Как известно, роль языка состоит не только в передаче сообщения, но и во внутренней организации того, что подлежит сообщению, вследствие чего возникает как бы «пространство значений» (в терминологии А.Н. Леонтьева), т.е. закрепленные в языке знания о мире, куда непременно вплетается национально-культурный опыт конкретной языковой общности. Именно в содержательной стороне языка (в меньшей степени в грамматике) явлена картина мира данного этноса, которая становится фундаментом всех культурных стереотипов.

Национальных языковых картин мира существует столько, сколько существует языков. Некоторые ученые утверждают, что национальная картина мира непроницаема для иноязычного сознания, предполагается, что использование таких слов как познаваемость и постигаемость является наиболее удачным, поскольку познать национальную языковую картину мира носителя другого языка можно лишь путем сознательного отстранения от эквивалентов собственной картины мира, используя принцип «презумпции незнания» (Г. Д. Гачев). Мы полагаем, что национальная картина мира может считаться отражением национального характера и ментальности.

Рецензенты :

Пешкова Н. П, д.ф.н., профессор, заведующий кафедрой иностранных языков естественных факультетов Башкирского государственного университета, г. Уфа.

Ибрагимова В. Л., д.ф.н., профессор кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета, г. Уфа.

Библиографическая ссылка

Габбасова А.Р., Фаткуллина Ф.Г. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА: ОСНОВНЫЕ ПРИЗНАКИ, ТИПОЛОГИЯ И ФУНКЦИИ // Современные проблемы науки и образования. – 2013. – № 4.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=9954 (дата обращения: 17.09.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»

В лингвистике существует понятие - языковая картина мира, то есть исторически сложившаяся в обыденном сознании народа и отразившаяся в языке совокупность представлений. Это своего рода коллективная философия, система взглядов, отчасти универсальная, а отчасти национально-специфичная.

И вот что занятно: эмоции в русской языковой картине мира занимают куда более важное место, чем ум, разум, рассудок. Вместилище истинно ценного знания - это душа или сердце, а не голова. Да что там знания…. Носитель русского языка говорит: «Душа запросила рыбки отведать» и никто не скажет «голова запросила».

Об эмоциях мы и поговорим сегодня с Ириной Левонтиной, автором ряда публикаций о языковой картине мира: «Действительно, языки очень различаются с точки зрения того, как они рисуют мир. Мы написали даже об этом книжку с двумя моими соавторами - Алексеем Шмелевым и Анной Зализняк. Там, в частности, рассказали о таких лингво- и культурно-специфических русских концептах. Среди таких специфических слов довольно много тех, что связаны с эмоциями. Как же это может быть? Человек он и в Африке человек. А, скажем, с англичанами или французами, в силу общехристианской культуры у нас должны быть совсем уж одинаковые эмоции», - считает Ирина Левонтина.

- Мозги у всех устроены одинаково.
- Да, и люди часто не верят, говорят - ну, как же, неужели такие чувства, как любовь, страх разные? Тем не менее, язык очень сильно влияет на то, как мы воспринимаем мир. Прежде чем мы поговорим об эмоциях, я приведу простой пример. Мы по-русски говорим «птичка на дереве», а по-английски или по-французски надо сказать буквально «в дереве». Это ведь не просто разница предлогов. Это немножко другая картинка. Мы дерево воспринимаем, как совокупность веточек, поверхности. И вот птичка на нем сидит. А английский и французский языки рисуют дерево, как такой шарик, состоящий из веточек, и птичка внутри. А если мы скажем «в дереве», то будем иметь в виду, например, что она в дупло забралась. И ведь этот пример касается такой простой вещи! Совершенно элементарная ситуация пространственной ориентации.
Точно также дело обстоит и с эмоциями. Конечно, люди чувствуют одинаково, но ведь оттенки могут быть разными. И это не просто разные чувства, а это пространство эмоциональное. Прежде, чем мы какое-то чувство назовем, мы должны из этого эмоционального пространства выбрать какой-то кусочек, считать, что вот это совокупность эмоций, вот это одна и та же эмоция, а вот какая-то уже совсем другая.

Но ведь существуют какие-то базовые эмоции, - радость, горе, гнев. Неужели и они в разных языках отражаются по-разному?
- Да, конечно. Страх, например. Слово «страх», пожалуй, очень близко в разных языках, но, тем не менее, если все же мы посмотрим на слова разных языков, все равно даже у основного слова для выражения этой эмоции будут разные смысловые оттенки. Скажем, немецкое Angst - это известно, большая философская литература существует, это не совсем то, что русское «страх». А если еще вспомнить, что в русском языке есть слова «ужас», «испуг», «паника», и все они обозначают разные оттенки этого чувства.
Но что еще существенно? Вот мы вычленили какое-то чувство по какому-то признаку. Дальше будем считать, что вот имеется такое чувство. Оно как-то называется. А потом оказывается, что в другом языке люди по-другому вычленили, например, более дробно или вообще сочли какие-то признаки более существенными. Там другая совокупность эмоций. Вот и получается, переводим мы, скажем, текст с иностранного языка, там есть какое-нибудь слово. Точно его перевести на русский язык невозможно, но в каждом из контекстов можно перевести. Это, кстати, очень часто переводчики, когда скажешь, что вот слово труднопереводимое русское. Они начинают говорить - как же, нет, обязательно, можно так перевести, можно так перевести. Конечно, в каждом контексте ловкий переводчик может подобрать какое-нибудь слово более или менее подходящее, но рассыплется вот этот весь концепт. А ведь для языка важно, что именно эта совокупность эмоций, именно эта часть эмоционального пространства называется каким-то словом. Например, слово «тоска», знаменитое русское. Очень часто переводчики говорят, что, да, в этом контексте можно как ностальгия перевести, в этом как грусть. А одного слова подобрать, которое бы переводило слово «тоска» на другие языке, очень трудно. Или перевести можно, но что-то потеряется.

- Какие-то нюансы потеряются?
- Какие-то нюансы смысловые, или культурные ассоциации. Бахтин говорил, что слово пахнет контекстами. Вот этот запах он тоже потеряется при переводе. Люди, разумеется, всегда люди, но, тем не менее, язык нам навязывает разные представления о том, какие эмоции вообще бывают, подсказывают как бы нам эмоциональные реакции, что мы должны чувствовать в той или иной ситуации. Потому что народ со своим многовековым опытом отлил какую-то совокупность эмоций в такой сплав, в котором даже трудно разобраться.

- А язык как-то обозначает свое отношение к этой эмоции - какая более ценная, какая менее ценная?
- Конечно! В слове этом все заключено. Во-первых, тут есть такая важная вещь, что какая-то часть эмоционального спектра может быть невероятно разработана. Язык считает важным эту часть. А в другом языке, может быть, одно слово еле-еле найдется для всего этого богатства в этой части эмоционального спектра. Но это известная вещь. Мы знаем, что у северных народов огромное количество обозначения снега, а в других языках этого, естественно, нет. Но удивительно, что это точно также относится и к эмоциям и, конечно, еще к оценке. Мы называем часто какую-нибудь эмоцию, есть какое-нибудь слово, и вместе со словом уже несем оценку. Самый просто пример - бескомпромиссный. Мы привыкли считать, что бескомпромиссный - это хорошо. Но ведь если вдуматься, то что же в этом хорошего, если человек не идет на компромиссы? Но вот эта идея неготовности идти на компромиссы в русском языке сопряжена с положительной оценкой.

- Примерно тоже самое - слово «жесткий» в аналогичных ситуациях. Про кого-то можно сказать не бескомпромиссный, а жесткий. И это уже несет в себе негативную оценку.
- Жесткий совсем, да, негативную, а твердый - это опять хорошо. Хотя, казалось бы, разница между жестким и твердым очень трудно уловимая.

- Твердый характер - это уже позитивное качество.
- Причем, человек об этом же не задумывается. Он просто употребляет это слово. А то, что ему навязана сразу оценка этого явления, он в основном об этом не задумывается. Поэтому язык нас воспитывает - воспитывает в нас определенное отношение к тем или иным чувствам. А человек, который говорит на другом языке, ему и в голову такое не придет. Он будет считать, что очень хорошо, если человек идет на компромиссы, а плохо, если он вот такой твердолобый и на компромиссы не идет.

- Мы можем сказать «гибкий», тогда это хорошее качество.
- Конечно. Это известная вещь. Как объяснить, что космополит, как мы знаем из определенной эпохи нашего государства, плохо, а интернационалист из той же эпохи - это хорошо? Но ведь это же объяснить очень трудно. Просто, каким словом человека назовут, такое и будет отношение, хотя содержание понятия трудноотличимы.

Вернемся к этим самым космополитам. Получается, что не только какие-то древние события, но и совсем недавние события нашей истории накладывают на значение слова своей оттенок и меняют его со временем.
- Конечно. Язык все время меняется. Более того, основная лексика, которую мы считаем такой специфически русской, ключевой, когда заговариваем о национальном характере, мы вспоминаем слова «удаль», «тоска», «неприкаянный». Эти слова сложились со всем набором их ассоциаций и представлением о том, что это специфически русское, а это все сложилось совсем не так давно. На рубеже XVIII-XIX века и дальше на протяжении XIX века шло формирование, так сказать, мифа или концепта русского национального характера. Эти слова выбирались и обрастали вот этими специфическими ассоциациями русскости и так далее.

- Это когда было произнесено знаменитое «Умом Россию не понять»?
- «Умом Россию не понять» было произнесено уже позже. Уже где-то к 30-м годам сложилась вся основная совокупность представления о русском национальном характере. Что «умом Россию не понять» это уже ближе ко второй половине XIX века, вот такое представление об иррационализме. А, между прочим, есть известная история про пушкинское высказывание «Догадал меня черт родиться в России…». А дальше как?

- «…С умом и талантом».
- Вот видите. Это замечательная вещь. Пушкин написал «с душой и талантом». Но это всегда цитируют как «с умом и талантом». Почему? Потому что к тому моменту, когда Пушкин это говорил, душа еще не была таким специфически русским брендом. А теперь мы считаем, что мы говорим «Россия», а подразумеваем «душа». Конечно, с душой в России только и жить. Идея, что в России странно родиться с душой, настолько неприемлема, что люди бессознательно перевирают эту цитату, и она бытует именно в таком виде. Это показывает, что, действительно, вот это представление о национальном характере сложилось далеко не сразу. Слово «неприкаянный» вообще раньше конца XIX века трудно найти в письменных текстах, хотя, казалось бы, это слово…

- Старинное.
- Да, старинное, идущее из глубины веков, отражающее какие-то такие народные представления. Так что, конечно, у каждого народа есть природные особенности темперамента. Но какова их доля, и какова доля культурных представлений и влияния литературы, скажем, на это - понять и взвесить очень трудно.