Людовик XV правил 59 лет. Апатичная, ленивая, пресыщенная личность – так рисуют французского монарха историки. Но не все. Отдельные авторы биографической прозы изображают его человеком образованным, любознательным, презирающим строгие церемонии. В его эпоху Франция достигла небывалого культурного расцвета, но погрузилась в экономический кризис, приведший, в конечном счете, к революции.

Детство и юность

В XVIII веке люди часто умирали от кори, чахотки и прочих болезней. Причем и простолюдины, и короли. Будущий монарх родился в 1710 году. Через год скончался дед будущего короля. В 1712 году умерли родители. Прадед двухлетнего дофина здравствовал. Он правил страной 72 года, дольше, чем предстояло его наследнику. Но срок подходил к концу.

Маленький Людовик XV с гувернанткой, дедом, прадедом и отцом

Бурбоны опасались, что власть перейдет Орлеанам. За здоровье маленького престолонаследника королевский двор серьезно опасался. В 1715 году Людовик всё же стал монархом. Филипп Орлеанский – его регентом.

Воспитанием Людовика XV занялась герцогиня Вантадур. Она отстранила от мальчика врачей, залечивших до смерти его родственников, приучила его носить корсет, что сделало фигуру со временем стройной, подтянутой. Увлечения верховой ездой и охотой укрепили здоровье юного короля. Что же касается психологического состояния, то правнук с ранних лет отличался несдержанностью, склонностью к меланхолии.

Обычный ребёнок смог бы погасить волнение с помощью общения со сверстниками. Но речь идёт о маленьком монархе. Представители королевского рода были обречены на одиночество, несмотря на почести, уважение и снующих повсюду придворных. Мальчику едва исполнилось семь лет, когда его разлучили с Вантадур. Главным педагогом стал Вильруа.

Итак, образованием малолетнего короля занялся бездарный военачальник. Вильруа оказался и не лучшим педагогом. Основой воспитательного процесса стало участие в официальных церемониях, в которых мальчику отводилась главная роль. Детская нервная система не выдерживала нагрузок, Людовик начал бояться толпы.

Семен Блуменау – автор биографии французского короля – утверждал, что на характер правителя влияние оказали неверные педагогические методы Вильруа, занятого интригами. Юного монарха не приучали к труду. Вильруа привил воспитаннику нелюбовь к церемониям, праздность.

С науками дело обстояло несравненно лучше. Мальчику давали уроки латыни, математики, истории. Позже, став правителем в полном смысле этого слова, монарх будет предпочитать церемониям работу с бумагами. Несмотря на это, у потомков возникнет представление о никчемном и ленивом короле.

У Людовика имелась обширная коллекция книг, которая регулярно пополнялась. Кроме того, король располагал редким собранием атласов. В отрочестве он знал основы государственного управления и внешней политики. К тому же юный властелин Франции разбирался в истории благодаря удивительной памяти.

Филипп Орлеанский скончался незадолго до достижения королем совершеннолетия. Тогда первым министром назначили герцога де Бурбон. Первое, чем он занялся, получив новую должность, – поиском невесты для молодого короля. Женитьба монарха и рождение детей обезопасили бы Бурбонов от притязаний Орлеанов. Невесту нашли быстро. Ею стала Мария Лещинская, образованная девица, умевшая петь и рисовать, но не отличавшаяся красотой.

Начало правления

В 1726 году Людовик объявил о готовности править самостоятельно. Герцога де Бурбон король отослал подальше и наконец стал полноценным правителем. Однако лишь на первый взгляд. В действительности же государством управлял кардинал де Флери. Он играл ту же роль, что и некогда .

До 1743 года, то есть вплоть до своей смерти, де Флери решал все важные государственные задачи. Король тем временем предавался любимым увлечениям. Прежде всего охоте. Время от времени захаживал в театр, вечера предпочитал коротать за картами. Версаль с шумными церемониями раздражал монарха. Комфортнее он чувствовал себя в других замках.

Кардинал, в руках которого была сосредоточена власть, избегал кардинальных мер. Он не делал решительных политических шагов, что способствовало ухудшению экономического положения. Особенности правления де Флери – отсутствие реформ, нововведений. Кардинал освободил представителей духовенства от налогов и повинностей. Навязчиво преследовал инакомыслящих, а в финансовых вопросах проявляла полное незнание.

Де Флери избегал войн. Всё же кровавые столкновения имели место. В результате военного конфликта за польское наследство к Франции была присоединена Лотарингия. Борьба за австрийское наследство привела к Ахенскому миру.

Людовик почитал искусство и литературу. В то время, когда де Флери руководил страной, король поддерживал архитекторов, живописцев, скульпторов, поэтов, поощрял медицину и естественные науки. По приблизительным подсчетам, он приобрёл 800 полотен. Сколько денег Людовик XV потратил на мебель и прочие элементы декора, неизвестно.

Внутренняя политика

После смерти де Флери король не стал назначать нового министра. Он снова настроился на независимое управление страной, но здесь продемонстрировал полную неспособность к решению государственных вопросов. Все это имело плачевные последствия для Франции. В министерствах начался беспорядок. Король же без всякого сожаления тратил деньги из казны на прихоти любовниц.

В середине 40-х годов Людовик попал во власть . В течение 20 лет эта женщины вмешивалась в государственные дела. Правда, немалое влияние уделяла искусствам и науке. Отчасти благодаря Помпадур появился термин «стиль Людовика XV», означающий стиль рококо и нашедший применение прежде всего в прикладном искусстве.

На самом деле главную фаворитку короля звали мадам д’Этиоль. Со временем она получила от короля и титул, и усадьбу Помпадур. Фаворитка Людовика XV приняла эстафету от Флери. Сначала государством правил кардинал. Затем его сменила мадам Помпадур. Примерно с 1750 года отношения между королем и фавориткой носили платонический характер. Тем не менее среди жителей Парижа росла неприязнь к монарху. По столице распространялись слухи о развратном правителе, потворствующем расточительной Помпадур.

В 1757 году на Гревской площади четвертовали человека по имени Дамьен. Такой тип казни не применялся во Франции более столетия. Дамьена приговорили к мучительной смерти по обвинению в покушении на короля. Удручающее положение в сфере финансов, недовольство народных масс, безнаказанность духовенства – все это говорило о необходимости реформ. Машо, заведовавший финансами, предложил ограничить права духовенства. Но его проект не был реализован.

Внешняя политика

В 1756 году ярые враги Бурбоны и Габсбурги вдруг оказались по одну сторону баррикад. Началась Семилетняя война. Французский король оказался на стороне Австрии. Результатом этого военного конфликта стал Парижский мир, согласно которому страна потеряла Канаду, Индию и прочие колонии. Отныне Франция не относилась к сильным европейским державам.

Людовик XV не принимал самостоятельных решений. Мадам Помпадур вмешивалась даже в дела армии, периодически назначая новых министров и полководцев. Война лишила страну последних сил.

Франция оказалась на грани кризиса, начался дефицит. Когда умерла Помпадур, в Версале появилась новая фаворитка короля – Дюбарри, которая, как и ее предшественница, проявила себя как талантливая интриганка.

Народное недовольство нарастало. Однако король не обращал на это внимание. Он по-прежнему охотился, развлекался с метрессами. Дабы укрепить мир с Австрией, заключил брачный договор. Людовик XV пережил своего сына.

Прямым наследником стал внук, которого король выгодно женил. и понесли наказание за грехи своего предшественника. Народное недовольство переросло в революцию. Внук Людовика XV и его жена были казнены. Фраза «ленивого монарха» – «После нас – хоть потом» – оказалась роковой.

Личная жизнь

Мария не была привлекательна, но с королем у нее сложились поначалу идиллические отношения. В ту эпоху интимные подробности личной жизни обсуждались без лишней скромности. О том, что молодой король оказался неутомимым любовником, узнала вся страна. Потомство быстро увеличивалось, и это на время успокоило Бурбонов. К 1737 году Мария родила 10 детей.

Но отношения Людовика и Марии постепенно портились. Причина разлада в королевской семье – разница в характере и темпераменте. Из-за холодности жены король стал заводить любовниц, что в конечном счете отразилось на манере правления. Он не скупился на содержание фавориток, а экономическое положение в стране ухудшалось с каждым днём.

Мария умерла в 1768 году. Четверо из десяти королевских детей умерли в младенчестве. Овдовев, Людовик больше не женился, хотя такой вариант в качестве способа укрепления франко-австрийских отношений рассматривали.

Людовик XV – яркая личность в истории. Об эпохе «ленивого монарха» пишут книги, режиссеры снимают фильмы. О фаворитках короля рассказано в одной из серий «Истории нравов». Первая кинолента, в которой присутствует образ деда казненного короля, вышла в 30-е годы. Одна из последних картин – «Людовик XV: Чёрное солнце».

Смерть

Последние годы Людовик XV самозабвенно предавался разврату, чем приводил в негодование даже придворных. Дюбарри регулярно поставляла ему юных и непорочных любовниц.

От одной из них монарх в конце апреля 1774 года и заразился оспой. 10 мая скончался. В этот день в Париже никто не горевал. Народ ликовал, возлагая надежды на нового правителя.

Память

• 1938 - Фильм «Мария-Антуанетта»
• 1952 - Фильм «Фанфан-тюльпан»
• 1956 - Фильм «Мария-Антуанетта - королева Франции»
• 2005 - Памятник в Петергофе «Пётр I с малолетним Людовиком XV на руках»
• 2006 - Фильм «Жанна Пуассон, маркиза де Помпадур»
• 2009 - Фильм «Людовик XV: Чёрное солнце»

Людовик XV Французский. Внутреннее развитие. Внутренняя политика

Если подробнее рассматривать 59 лет правления Людовика XV, то они выглядят - при всех слабостях и недостатках - как блестящая эпоха для Франции в самых разных областях, особенно в искусстве, науке, литературе и духовной жизни, а также в области экономики. Большую роль сыграло то, что Франция в течение этих долгих лет в значительной степени была свободна от внешних вторжений и не испытывала опустошительных последствий войны. Современники аббат де Вер и герцог де Крой оценивали долгий период правления как счастливую эпоху благодаря внутреннему миру и ее экономической и интеллектуальной силе.

Так как Людовик XV был мало музыкален, он не очень поощрял музыку, хотя во Франции творили такие композиторы, как Франсуа Куперен (1668- 1733) и Жан Филипп Рамо (1683-1764). Скульптура и живопись нравились ему, но с подлинной страстью он посвящал себя архитектуре и лично поощрял разнообразнейшие проекты. Он настолько хорошо познал этот предмет, что архитекторы ни в чем не могли ввести его в заблуждение, он вмешивался как специалист и во всех больших проектах вникал во все детали. Время его правления было временем большого взлета в искусстве и архитектуре. Не случайно господствовавший тогда, особенно во внутреннем убранстве, характерный стиль Людовика XV с его утонченными орнаментами и полными фантазии декорациями в стиле рококо был назван именем короля. Самыми выдающимися сооружениями следует назвать бассейн Нептуна и построенную Габриэлем в 1770 г. оперу в Версальском дворце, одно из прекраснейших оперных зданий в мире, далее «малые апартаменты», которые были созданы с 1735 по 1738 г. Самым большим завершенным проектом был восстановленный с 1751 по 1755 г, Робером де Коттом замок в Комиьене. Тогда же возникли другие, меньшие замки: малый Трианон (Габриэль), Сан-Юбер, Бельвью и др. Под эгидой Людовика XV были, кроме того, построены «Площадь Людовика XV» (ныне площадь Согласия), одна из самых больших и красивых площадей Европы, общественные здания военной и хирургической школ, начатая в 1764 г. церковь Святой Женевьевы (ныне Пантеон) и начатая в 1745 г. в Версале церковь Св. Людовика (ныне собор), министерские здания и др.

Особого расцвета достигло искусство внутренней отделки благодаря таким мастерам, как Жермен Боффан и Ж.А. Руссо. Тогда же возникли изящные, великолепные образцы мебели, а также мастерски написанные, нежные и изысканные картины в стиле рококо Антуана Ватто, Франсуа Буше и Жан-Марка Натье.

Людовик XV был, как подчеркивает Антуан, а также Маок и Мишель Берне, благодаря своей бурной строительной активности, своему стремлению к обновлению и доведению до совершенства внутреннего убранства помещений и его поискам утонченного комфорта главным двигателем в эпоху расцвета французской архитектуры и «золотого века» прикладного искусства. При этом двор и город Версаль образовали симбиоз. Король задавал тон, и ему следовало придворное дворянство, имевшее дворцы в этом огромном мировом городе, в котором жили и творили художники, мастера и торговцы произведениями прикладного искусства. Эти художники и мастера находили здесь богатых покупателей и меценатов. Для замков Людовика, например, с 1722 по 1774 г. было куплено не менее 850 картин или сделаны заказы на них, более тысячи изящных предметов мебели, которые гарантировали средства для жизни большому количеству известных краснодеревщиков. Так как французский стиль и вкус были для Европы образцом, то мастера из Парижа и Лиона (шелк) поставляли свои изделия почти всем дворам Европы вплоть до русского Санкт-Петербурга.

Эпоха Людовика XV была золотым веком для науки, литературы и духовной жизни. Поскольку Людовик XV особенно поощрял естественные науки и медицину, кажется, что он значительно меньше, чем Людовик XIV , проявил себя меценатом литературы и философии. И все же Вольтер долгие годы был придворным писателем. Людовик не покровительствовал так литераторам и поэтам, как его прадед, чтобы они возвеличивали его и королевскую власть, но своим сравнительно либеральным правлением - несмотря на устаревшие цензурные ограничения и даже преследования - предоставлял им широкое поле деятельности. Так время его правления стало золотым веком французского Просвещения. Вскоре вся Европа смотрела на Францию как на центр духовной жизни.

Именно тогда ведущими в своих дисциплинах стали такие французские математики и естествоиспытатели, как д’Аламбер, Кондорсе, Лаплас, Монж, Лавуазье, Бюффон, Монгольфье и многие другие. Больших успехов достигли французские историки, языковеды и историки искусства, занимавшиеся чужими заморскими культурами. Физиократы опубликовали свои экономические теории и основали первую национально-экономическую школу, проповедовавшую рационализм, индивидуализм и естественное право.

Дидро и д’Аламбером в 1751 - 1780 гг. издавалась 35-томная «Энциклопедия». В ней публиковались «Сведения о современных знаниях». «Энциклопедия» стала благодаря своей антиклерикальной и антиабсолютистской направленности «основным произведением французского Просвещения», публицистическим оружием философов. Именно эти философы и мыслители эпохи опубликовали основополагающие произведения и предложили идеи, которые стали историческими и, кроме прочего, подготовили революцию.

Самым выдающимся умом среди философов был Вольтер (1694-1778). С 1726 по 1729 г. он жил в Англии и поэтому находился под сильным влиянием английских мыслителей. Он был писателем, драматургом, поэтом, историком, философом и популяризатором идей Просвещения. Большое влияние на развитие общества оказал Монтескье с его «Духом законов», в котором выдвигалось требование о независимости судебной власти и определенном разделении властей, Жан-Жак Руссо (1712 - 1778) снискал большое уважение как критик цивилизации, писатель и педагог. Его опубликованный в 1762 г. «Общественный договор» позже очень сильно повлиял на революционеров, особенно якобинцев. Именно Руссо говорил о необходимости передать государственную власть в руки народа, т. е. граждан. Названные для примера философы-просветители играли значительную роль и в литературе того времени, когда с традиционными, авторитетами уже не считались и разум был объявлен универсальным судьей всех вещей. Комедия была обновлена Пьером Карле де Шамбеленом де Мариво (1688-1763), драма - Мишелем-Жаном Седеном (1719-1797), реалистический роман - Аленом-Рене Лесажем (1668 - 1747), философский роман - Монтескье, Вольтером, Дидро и Тассо и психологический - Мариво и аббатом Прево (1697-1763).

Правление Людовика было благоприятным временем не только для расцвета философии Просвещения, но в какой-то степени также для внутреннего развития и экономики, хотя хватало тяжелых ситуаций и конфликтов, для которых регент заложил множество основ.

В годы регентства герцога Орлеанского, когда малолетний король Людовик XV уже должен был выполнять многочисленные представительские обязанности в качестве суверена королевства, было намечено много решающих вех, отрицательно повлиявших на дальнейшее развитие монархии и имевших тяжелые последствия. Ответственным за это был в первую очередь регент, описываемый в старинном исследовании как «циничный гедонист». В более новых трудах наряду с очень вольными нравами отмечаются также его интеллигентность и политические способности.

Правление «короля-солнце» Людовика XIV (1643 - 1715) стало вершиной «абсолютной» власти монархии во Франции, однако в ходе войны за Испанское наследство (1701 - 1714) образ монархии внутри королевства был поколеблен, ведущее положение Франции в Европе сменилось равновесием великих держав, а финансы бурбонского королевства были исчерпаны. Практически французское государство в 1715 г. оказалось неплатежеспособным. Таким образом, регенту достался в наследство груз тяжелых политических проблем. Он должен был найти решение их.

В своем завещании 1714 г. Людовик XIV назначил регентство для своего тогда четырехлетнего наследника трона и правнука Людовика XV. «Король-солнце» в нем постановил, что его единственный племянник, Филипп, герцог Орлеанский (в случае смерти Людовика XV он был также его наследником), не должен получать полного регентства и слишком большого влияния на малолетнего короля. Однако когда «король-солнце» умер, честолюбивый герцог Орлеанский захотел неограниченного и полного регентства. Чтобы получить его без конфликтов, герцог посчитал необходимым пойти навстречу Парижскому парламенту как хранителю завещания. Он признал за Парижским парламентом политическую роль, утраченную полстолетия назад. Это должно было сыграть негативную роль в следующие 74 года, так как Парижский парламент и провинциальные парламенты, т. е. высшие суды королевства с их судьями из служилого дворянства, которые свою должность получили по наследству или купили, неизменно выступали против реформ и практически постоянно блокировали их как представители интересов привилегированных.

Другая дальняя цель регента находилась в религиозной области, была связана с усилившимися позициями парламентов и создавала для Людовика XV во все время его правления проблемы: возвышение янсенистского, ригористского и галликанского движений. Янсенизм, первоначально религиозно-нравственное реформаторское движение 17 в. внутри католической церкви со строгими, аскетическими моральными основами, преследовался Людовиком XIV, потому что со временем он из чисто религиозного развился в широкомасштабное политическое движение с религиозной основой. Он приобрел особое значение и пробивную силу, так как объединился с ригоризмом и галликанизмом. Ригоризм - это возникшее в 1611 г. церковное направление, опиравшееся на тезисы теолога Сорбонны Эдмона Рише, которые были восприняты янсенистами. Рише подчеркивал в значительной степени равноправную роль всех священников как судей в вопросах веры и советчиков в вопросах церковной дисциплины и в соответствии с этим преимущество представительных собраний клира (синоды, церковные соборы) в противовес епископам и папе. Эти идеи находили тем больше приверженцев среди капелланов и священников, чем больше назначаемый французским королем епископат представлял собой практически монополию дворян. Ригоризм объединялся с галликанством с целью создать но возможности не зависящую от папы национальную церковь. Так как галликанизм располагал юридическим оружием - возможностью подавать апелляцию против злоупотреблений, эти апелляционные жалобы на церковное начальство (вплоть до папы и церковных судов) подавались теперь в высшие светские суды, парламенты.

Парламенты, таким образом, рассматривали не только апелляции священников, которые были осуждены или подверглись гонениям своими епископами, но и вопросы веры - жалобы против булл, молитвенников и предписаний папства. Парламентские советы, в основном близкие янсенизму, использовали свои права, чтобы ослабить авторитет назначенных королем епископов-дворян в пользу низшего клира. Это приводило к раздорам и беспокойству в епархиях.

Людовик XIV как французский король наверняка не относился к галликанству отрицательно и даже иногда пытался использовать его в наиболее жесткой форме против папы, но он видел в ведущих себя по-галликански янсенистах опасность для королевского авторитета. Он не без оснований полагал, что янсенисты, с такой страстью боровшиеся против догматических решений и непогрешимости папы, так же будут нападать на авторитет короля. По его просьбе, папа Климент XI еще раз осудил в 1713 г. в булле Unigenitus Dei 101 положение из произведения французского янсениста Кеснеля. Булла вновь возбудила умы. Но Людовик XIV авторитетом своей власти добился, чтобы Парижский парламент 15.2.1714 г. зарегистрировал папскую грамоту, которая таким образом стала своего рода основным законом (конституцией) монархии.

После чисто внешнего умиротворения страсти вновь разгорелись после смерти «короля-солнце» в сентябре 1715 г. Дело дошло до столкновений между янсенистско-ригористскими противниками буллы и ее защитниками, прежде всего иезуитами.

Когда Парижский парламент признал «Конституцию Unigenitus» неприемлемой и осудил ее как направленную против свобод галликанской церкви, регент позволил этому совершиться, очевидно, ожидая благоволения парламентов в вопросе о завещании. Смолоду интересовавшийся вопросами веры, он пошел навстречу противникам буллы. Это привело к маленькой теологической войне, разжигавшейся памфлетами, и к тяжелому конфликту с папой. Папа утвердил только тех назначенных регентом епископов, которые признали буллу, в то время как герцог Орлеанский отверг такую позицию папы как недопустимое вмешательство в его права.

В то время как парламенты постоянно вмешивались в вопросы теологии и церковной дисциплины, страсти по обе стороны разгорались все сильнее, так что регент почувствовал необходимость восстановления спокойствия. В 1720 г. он повелел считаться с буллой и больше этот вопрос не обсуждать. Однако это распоряжение не имело большого успеха, и поощрявшийся регентом раскол на партии янсенистов, ригористов и галликанцев, который оказал сильное влияние как на высшие юридические круги, так и на клир и население Парижа, сыграл в последующие десятилетия вплоть до революции важную роль в ослаблении монархии.

При регенте началось также падение авторитета монархии из-за постоянной разлагающей критики и систематического преувеличения ошибок и слабостей монарха и его окружения, направляемых прежде всего янсенистской партией. Если Людовик XIV вызывал определенное почтение, то после его смерти, при регенте, критика приняла более острую и вместе с тем более некорректную и деструктивную форму. Наконец, и в области финансовой политики регент совершил шаг, имевший тяжелые последствия. Он решился на эксперимент финансиста из Эдинбурга Джона Лоу. Джон Лоу создал в 1716 г. банк нового типа для учета векселей, депозитов и эмиссии банкнот, в 1717 г. основал «Compagnie d’Occident» для французской Северной Америки и выпустил под это акции. В 1718г. ома была преобразована в королевский банк, выпускавший банкноты. Весной 1720 г. он объявил банкноты единственным легальным денежным средством для платежей свыше 100 ливров. Однако поскольку покрытия не было обеспечено и Лоу поддался искушению все больше использовать печатный станок, за два месяца напечатав банкнот на 1,5 миллиарда, он вызвал инфляцию, которую уже не смог обуздать дефляционными мерами. Итак, 26.12.1720 г. обанкротившийся королевский банк был закрыт, а Лоу бежал. Из-за эксперимента сотни тысяч людей потеряли свои состояния, однако по причине инфляции государственные долги значительно уменьшились и государство получило пространство для маневра. Некоторые отрасли экономики даже переживали подъем.

Банкротство королевского банка толкнуло Францию в тяжелый государственный кризис. Доверие ко всякого рода государственным бумагам и бумажным деньгам было подорвано, как и вера в общественные кредитные учреждения.

Это продолжалось долгие годы, пока, наконец, при Наполеоне I не был основан «Французский банк».

Когда Людовик XV 23.2.1723 г. в свои 13 лет достиг совершеннолетия, вначале рядом с честолюбивым кардиналом Дюбуа, герцог Орлеанский оставался главенствующей фигурой королевства. Он даже занял после смерти кардинала в августе 1723 г. должность премьер-министра, что было необычно для такого высокопоставленного члена королевской фамилии. Однако когда бывшего регента 12.2 того же года настиг удар, должность первого министра принял на себя на три года другой принц крови, «весьма пронырливый» 31-летний глава дома Конде герцог де Бурбон. Во время герцога, который хорошо нажился вследствие эксперимента Лоу, доминирующими лицами были финансист и поставщик армии Пари-Дюверне и метресса герцога маркиза де При. Однако когда премьер-министр под влиянием этой дамы собрался воевать против Австрии и Испании, он был уволен, по инициативе члена Государственного совета, имевшего на 16-летнего короля очень сильное влияние. Главной целью Флери было сохранение мира и во Франции и за ее пределами. Хотя молодой король заявил, что он будет править сам, по примеру своего прадеда Людовика XIV , ведущей фигурой во Франции стал 73-летний Флери, «мудрый старый человек», который вызывал неограниченное и всегда полное уважения доверие молодого короля. Флери довольствовался званием государственного министра и отказался от обязанностей премьер-министра, хотя - исполнял их на практике как немногие другие.

Флери, родившийся в 1653 г. в Лощдеве (Лангедок), сын сборщика налогов, был вначале священником; несмотря на свое сравнительно простое буржуазное происхождение, в 1698 г. стал епископом маленькой южнофранцузской епархии Фрежу, затем Aumonier Версальского двора, а в 1714 г. - по рекомендации иезуитов - воспитателем Людовика XV. Этим был обусловлен дальнейший подъем Флери к власти. От природы добрый и кроткий, с хорошими манерами, этот человек с железной волей и настойчивостью умел скрывать свое честолюбие. Так как он сторонился придворных интриг, то долгое время не имел врагов. Не гениальный, но мудрый, умеренный, прилежный и очень даровитый государственный деятель с блестящей памятью экономично управлял доверенными ему общественными средствами и работал с крайне малым аппаратом служащих, насчитывавшим не более 3 - 4 секретарей с помощниками для каждого. И в личной жизни этот священнослужитель был умеренным и экономным, избегал, как это было тогда принято, обогащения собственной семьи и не занимался меценатством, как его прославленные и разбогатевшие на своих постах предшественники кардиналы Ришелье и Мазарини . Значительную часть своих доходов Флери жертвовал на подаяние. Охотнее всего он отдыхал на семинаре «сульпициев» в Иссиле-Мулино.

Людовик XV 20.8.1726 добился для своего доверенного государственного деятеля кардинальского звания, как это раньше делали французские монархи для своих министров, например, Ришелье и Мазарини . Для имевшего скромное происхождение Флери это было огромной честью, поскольку кардиналы по рангу равнялись принцам крови, иногда даже кронпринцам. Флери удалось обеспечить своей стране длительный внешний и внутренний мир и избежать вражеского вторжения на территорию королевства. Во Франции началась эпоха значительного экономического подъема. Он очень успешно поощрял торговлю, так что в это время и в последующие затем десятилетия правления Людовика XV внешняя торговля сильно возросла. Существенной предпосылкой для экономического процветания наряду с миром и окончанием больших эпидемий была стабилизация французской валюты. После того, как именно при Людовике XV и регенте государственные манипуляции с валютой часто использовались как средство снимать сливки с доходов, 15.6.1726 г. раз и навсегда было установлено, что 1 луидор равняется 24 ливрам, а 1 экю - 6 ливрам. Государственные долги уменьшились, и в 1738 г. генеральный контролер (министр финансов) Филибер Орри представил сбалансированный бездефицитный бюджет, единственный за весь французский 18 век.

Воздействие кардинала было умиротворяющим и во внутренних религиозных и конституционно-правовых дискуссиях. Он заставил умолкнуть патетическую янсенистскую агитацию и обуздал «ультрамонтанов», добился, чтобы булла Unigenitus 24.3. 1730 г. стала государственным законом, и уменьшил политическое влияние парламентов.

Чтобы проводить эту примирительную, но твердую политику, Флери сформулировал сильное правительство, членов которого Людовик XV назначил по предложению кардинала. Должность канцлера занимал Анри-Франсуа д’Агессо, способный, близкий янсенизму юрист, внешнеполитическое ведомство возглавлял Шовелен, упорный, блестящий бывший президент Парижского парламента, министерство финансов с 1726 по 1730 г. - ле Пелетье и с 1730 по 1745 г. - Орри, «неуклюжий, жестокий, массивный, бережливый», военное министерство - ле Бланк, с 1728 г. по 1740 г. - д’ Анжервилье. Главные члены правительства происходили из служилого, а не военного дворянства. Кроме того, правительство располагало тогда очень хорошими и способными интендантами в провинции. Современник Крой так оценивал эпоху Флери: «Он всегда правил с большой добротой, и никогда Франция не была такой мирной, как при нем».

Таким образом, эпоха Флери была для Франции «золотым веком», когда страна стала богатой, правда, государство в значительной степени оставалось бедным, поскольку богатые и разбогатевшие верхние слои, привилегированные, но также и поднимающаяся буржуазия в должной мере не подпускались к средствам, так как Флери в этой области не провел подлинно решительных реформ и этим не изменил структуры режима, несмотря на все его недостатки. Это явилось, как можно теперь судить, слабостью этой в остальном счастливой эпохи.

Десятилетия после смерти кардинала Флери в 1743 г. по праву считаются эпохой самостоятельного правления Людовика XV. Он держал нити правления в своих руках и выполнял обязанности «абсолютного» монарха как типичный бюрократ, который, будучи застенчивым, испытывающим страх перед общественностью человеком, управлял своим королевством из-за своего письменного стола и в письменном виде. Значительная сдержанность этого бюрократа, который при всей своей подвижности, страсти к охоте и большом количестве метресс осуществлял последовательную политику правления не публично и не используя пропаганду, привела к тому, что в сознании общественности на первый план выступали другие персоны, такие как метрессы, особенно маркиза де Помпадур, а также министры, как герцог де Шуазель. Поэтому его роль в более старых исследованиях преувеличивается, хотя вполне можно доказать его сильное влияние во многих областях на робкого, сомневавшегося в себе монарха.

Это особенно относится к мадам де Помпадур, так что в литературе даже часто говорят об эпохе Помпадур или о «Франции Помпадур». Она вошла в историю как «типичное олицетворение» королевской метрессы. Очень честолюбивая, рвавшаяся к власти, красивая, образованная молодая женщина стала маркизой де Помпадур и была представлена официально ко двору как знатная особа. Как ни одна из ее предшественниц или последовательниц, она была «полна дикой решимости никому не дать себя столкнуть со своего однажды завоеванного места». Впрочем, она не была в состоянии руководить высокой политикой и набрасывать ее основные линии. Это оставил для себя монарх. Однако королевской метрессе удалось, хотя и косвенно, путем сильного влияния на персональную политику Людовика XV, играть важную политическую роль, которая, впрочем, редко бывала положительной и счастливой. Маркиза добивалась назначения своих фаворитов на важные посты и дарования им монархом отличий, поощрений и пенсий. Поскольку сама она не могла судить об их талантах, она без различия продвигала льстецов, способных и неспособных, считавших ее ходатайство лучшим средством снискать благосклонность монарха. Таким образом, во Франции в то время часто получали важные посты люди недостойные, а компетентных и волевых людей увольняли в результате вмешательства Помпадур. В конечном счете эти политические акции имели весьма отрицательные последствия для внутреннего и внешнего развития Франции.

Публичное осуждение вызывало то, что женщина из буржуазных кругов приобрела такое положительное влияние на короля и его кадровую политику. Ей вменялось в вину и выставляемый на всеобщее обозрение пышный и роскошный стиль жизни, и расточительность, и хвастливое меценатство. Так, сообщается, что Помпадур израсходовала на свои праздники около 4 миллионов, а на меценатство - 8 миллионов ливров. Все это вредило репутации короля и давало клеветникам-острословам желанный повод для нападок.

Чем тут мог помочь факт, что король, как показывают исследователи, в финансовом отношении не слишком баловал Помпадур и давал ей в месяц лишь пару тысяч ливров, в то время как она, деловая дочь финансиста, благодаря своим связям с финансовым миром, имела значительные собственные средства и брала большие кредиты. Расточительность и огромные расходы мадам Помпадур сваливали на короля, и это в то время, когда монархия испытывала большие финансовые трудности и нужно было срочно повышать налоги и проводить решительные финансовые реформы. Влияние Помпадур отрицательно сказывалось на политической морали, хотя маркиза и пыталась завоевать благосклонность литераторов и философов-просветителей, поощряя их. Она поддерживала Энциклопедию и партию философов против иезуитов, янсенистов и Сорбонны, добилась для Вольтера поста королевского историографа, члена Академии и камергера, затевала различные строительства и выдавала на них большие суммы.

Вначале она была тесно связана с группировкой, состоявшей из финансистов Парижа, Тенсен и маршала Ришелье, оказавшей сильное влияние на состав правительства. Однако всеобщий кризис авторитета привел к правительственному кризису и растущей внутренней напряженности, конфликтам и беспокойству. Попытки министра финансов д’Арнувиля (1745- 1754) решительно реформировать структуры непригодной и несправедливой налоговой и финансовой системы, а также увеличить налогообложение привилегированных и этим дать монархии необходимые финансовые средства, натолкнулись на бунт дворянства и сопротивление клира и рухнули, так как Людовик XV отступил. Особенно опасной стала для него продолжительная, доходившая до обструкции, оппозиция высших судов, парламентов, борьба, которая не затрагивала конституционной основы королевства и была для короны борьбой не на жизнь, а на смерть.

Советы парламентов и других высших судов образовали сплоченный слой высшего служилого дворянства, которое было породнено с военным дворянством и принадлежало к богатейшим землевладельцам и самым зажиточным горожанам. Свои посты они либо купили, либо унаследовали и могли занимать их с двадцати лет, имея минимальные юридические познания. Они стали «инструментом дворянской и землевладельческой реакции». Несмотря на это, близкие янсенизму судьи стали популярны как оппозиция против «деспотизма» короля и его правительства. Благодаря агитации и воздействию на общественное мнение, особенно в Париже, Советы парламентов, мечтавшие о «правительстве судей» во Франции, пытались систематически отстаивать свои позиции против правительства. Определенные группировки практиковали при этом «настоящий идеологический терроризм» по отношению к своим коллегам-судьям. В конечном счете парламенты образовали сильнейшую из трех противоборствующих групп, которые в то время вели в королевстве жестокую борьбу: клир - иезуиты, парламентские янсенисты и философы-просветители. Обструкция парламентов причиняла наибольший вред монархии.

В то время как раздоры янсенистов и иезуитов вызвали моральный кризис, а социальные проблемы все углублялись, усилились и политические трудности, когда генеральному контролеру пришлось вводить новый налог, чтобы спасти государственные финансы. В этой ситуации Робер Франсуа Дамьен, долго состоявший на службе янсенистски настроенных парламентских советов, совершил в одиночку покушение на Людовика XV, правда, только ранив его.

В ответ на это покушение под влиянием Помпадур король уволил как своего министра финансов (жертва привилегированным) так и друга иезуитов графа д’Аржансона, который твердо руководил парижской полицией (уступка янсенистам). Однако вследствие отставки пусть ненавидимых, но способных министров, сильных людей в правительстве, ситуация стала еще тяжелее и нестабильное. На первый план выдвинулся высокородный, просвещенный вольный каменщик герцог Шуазель. Он был фаворитом Помпадур, надменной, энергичной, но ветреной и противоречивой личностью, занимавшей с 1758 г. 12 лет подряд различные посты в правительстве. Все уступки обществешюму мнению и противостоящим высшим судам не оправдались, их сопротивление всем реформам монархии, находившейся в тяжелейшем финансовом положении, еще больше усилилось. Хотя такие способные генеральные контролеры как Бертен (1759 - 1763) и Л’Аверди (1763 - 1768) прилагали большие усилия, проводили опросы во всем королевстве и через дипломатов - во всех крупнейших государствах Европы, чтобы получить материалы для обоснования реформы, все пошло прахом. Они подготовили генеральный кадастр для всей Франции в целях унифицирования налоговой системы и получили детальную информацию о налоговых системах различных государств Европы, чтобы использовать их опыт. Парламенты и направляемое ими общественное мнение резко выступили против «министерского деспотизма». На это время приходится одно из значительнейших и редчайших событий правления Людовика XV: уничтожение иезуитов. Как уже многократно упоминалось, иезуитов во Франции ненавидели как самых больших противников янсенистов, как «агентов» папы и защитников «абсолютной» монархической власти в Париже и янсенистски настроенные слои, и философы, и вольные каменщики. Так, янсенисты постоянно стремились уничтожить Общество Иисуса. Когда в 1758 г. после покушения на португальского короля его премьер-министр - вольный каменщик Помбаль возложил вину на иезуитов, это было неслыханно раздуто в Париже и сопровождалось резкими упреками и обвинениями ордена, насчитывавшего во Франции 111 коллегий, 9 послушничеств и 21 семинарию, пользовавшегося уважением Людовика XV, и «партия благочестивых» при дворе во главе с дофином. Шуазель, который «путем уничтожения иезуитов хотел добиться поддержки парламентом более высоких налогов», предложил принять меры против иезуитов. Его поддержала мадам де Помпадур. Она не могла простить Обществу Иисуса резкой критики ее образа жизни.

Орден сам представил Парижскому парламенту такую возможность. После того как он проиграл важный долговой процесс, он подал апелляцию в более высокую инстанцию, т. е. в Парижский парламент, хотя ему должна была быть известна враждебная, янсенистская настроенность его судей. Иезуиты проиграли процесс в высшей инстанции, и парламент по поручению парламентского совета начал рассматривать вопрос об «опасности» ордена. При этом не стеснялись использовать в качестве доказательства плохо переведенные и искаженные цитаты из произведений иностранных иезуитов. Парламенты инкриминировали иезуитам призыв к убийству короля и приняли в 1761 г. решение о запрете братств и закрытии коллегий.

В то время как канцлер Ламуаньон, кронпринц и даже сам Людовик XV хотели снасти иезуитов и вели переговоры со святым престолом об изменении правил ордена, парламенты поставили их перед свершившимся фактом. Парламент Руана 12.2.1762 г. первым вынес «окончательный приговор», к нему присоединились другие высшие суды и тотчас же распорядились о закрытии коллегий. Людовик XV, оказавшийся в безвыходном положении, отступил. Поскольку иезуиты всегда были ярыми защитниками монархии, победа их противников была «тяжелым ударом по королевскому авторитету». Даже враги иезуитов просветители Вольтер и д’Аламбер критиковал этот запрет как плод «фанатизма», а Вольтер, сам ученик иезуитов, подчеркивал, что они никогда не призывали к убийству и не учили «опасным принципам».

Если Шуазель и, под его влиянием, Людовик XV верили, что, пожертвовав иезуитами, они добьются согласия парламентов на повышение налогов, то они сильно ошиблись. Эта победа сделала парламенты еще самоувереннее.

Закончившаяся в 1763 г. Семилетняя война принесла французской монархии не только потерю многочисленных территорий и падение престижа, но и разрушительные долги. Колоссальная задолженность после 1763 г. (в 1764 г. 2325,5 млн. ливров) имела катастрофические последствия для государственной казны Франции, которая из-за высоких затрат на обслуживание государственного долга практически потеряла свободу действий. Обострившиеся финансовые проблемы превратились в затяжной тяжелый кризис режима с непосредственными и долгосрочными политическими и финансовыми последствиями. В конечном счете долги подогрели инфляцию и обусловили высокие проценты, что привело к экономическому кризису.

Каждая попытка правительства провести реформы вызывала вето верховных судов и возмущение. Королевство стало неуправляемым, поскольку каждая мера отвергалась как «деспотическая» или как «нарушение основных законов». При этом сидевшее в верховных судах служилое дворянство работало вместе с принцами и военным дворянством, что Шуазелю приходилось терпеть.

Если король не хотел подчиниться привилегированным и практически отречься, а хотел модернизировать свое государство и сделать его работоспособным, он должен был действовать. 60-летний Людовик наконец собрал всю свою волю, отправил Шуазеля в отставку и поддержал реформаторов.

Наиболее значительными личностями времени реформ были генеральный контролер (министр финансов) аббат Террей (1769-1774) и канцлер Рене М.Ш.А. де Мопу (1770-1774). Парламент Бретани, возбудив процесс против местного представителя короля, гувернера герцога д’Эгильонского и своей властью лишив его звания пэра, выступил против самого короля и его абсолютной монархической власти и противопоставил ему желаемое судьями правление парламентских советов. Конфликт был доведен обеими сторонами до крайности. Когда король и государственный совет отменили лишение звания пэра как направленное против авторитета короля и отозвали дело из парламента Ренна, последний продолжал настаивать на своем приговоре, и к нему присоединились другие парламенты, поддержанные принцами крови. Дошло до всеобщего возмущения. После резких споров и многочисленных отказов парламента, и особенно Парижского, повиноваться высшим королевским судебным представителям Мопу сослал 130 парламентариев с семьями в провинцию. Их должности и собственность были реквизированы за неповиновение и отказ работать. В провинции также 100 парламентариев было отправлено в ссылку. Мопу провел радикальную реформу высших судов, упразднил продажу судейских мест и ввел бесплатное обращение в суд. Новые члены парламентов получили содержание и стали несменяемыми. Организация судов была упорядочена и они стали нормально функционировать. Этот акт короля, рассматриваемый многими как революционный, вызвал резкую и ожесточенную реакцию большой части общества, находившегося под влиянием парламентариев, принцев и Шуазеля. не легче пришлось и министру финансов аббату Террею, твердому, энергичному человеку, который хотел спасти государство. Он сократил государственные пенсии и предоставляемые короне средства, стремился ввести одинаковый, рационально увеличенный поземельный налог путем создания генерального кадастра. Кроме того, он увеличил генеральную арендную плату.

Эти жесткие, но необходимые для выживания государства меры двух министров-реформаторов сделали их мишенью злобных нападок и оскорблений, короче, их «смешивали с грязью». При этом они могли в основном рассчитывать только на поддержку короля, который лишился последних остатков популярности, так как янсенистские круги, потерявшие старого врага - иезуитов, теперь набросились на нового врага - «деспотизм» правительства и короля. Несмотря на это, король заявил: «Я никогда не сверну со своего курса».

ЛЮДОВИК XV Бурбон (Louis Le Bien-Aime , Людовик Возлюбленный) (15 февраля 1710, Версаль - 10 мая 1774, там же), король Франции с 1 сентября 1715 года. Правнук , младший из оставшихся в живых детей Людовика Бургундского и Марии-Аделаиды Савойской.

Будущий король осиротел в возрасте двух лет: вся его семья погибла от оспы и, как были уверены многие придворные, от некомпетентного лечения. Маленький Людовик был спрятан от врачей преданной воспитательницей, герцогиней де Вантадур. После смерти Людовика XIV в 1715 году пятилетний мальчик становится королем Франции, а регентом - герцог Филипп Орлеанский. Он был предан Людовику, но, желая воспитать наследника величия "Короля-солнце", относился к нему почтительно и отчужденно. Король вырос замкнутым, гордым и одновременно застенчивым человеком. В 1721 году регент объявил о помолвке Людовика с двухлетней кузиной, испанской инфантой, которая прибыла во Францию и жила при дворе в качестве королевской невесты.

После смерти герцога Орлеанского в декабре 1723 году первым министром стал герцог Луи Генрих Конде-Бурбон, который решил женить короля как можно быстрее. Испанская инфанта была еще совсем ребенком и ее отправили обратно домой. Впоследствии она стала португальской королевой. Для Людовика подходящей по возрасту принцессой-католичкой (хотя и старше короля на 7 лет) оказалась Мария Лещинская, дочь бывшего польского короля Станислава Лещинского. Поначалу брак с Лещинской был счастливым: к двадцати семи годам у короля было семеро детей, но общество супруги, бесцветной и заурядной женщины, не удовлетворяло Людовика. Династическая связь со Станиславом Лещинским втянула Францию в неудачную для нее войну за Польское наследство (1733-1738).

Разочаровавшись в жене, король начал заводить любовниц. Вскоре выяснилось, что он способен принимать государственные решения под женским влиянием: так, одна из метресс, маркиза де Вентимий, убедила короля вступить в войну за Австрийское наследство. В 1744 году, выехав к своей армии в Мец, король опасно заболел; чтобы причаститься, он вынужден был согласиться удалить свою любовницу, но, не удовлетворившись этим, церковники заставили его покаяться публично, вывесив к тому же текст покаяния во всех церквах страны. Выздоровев к ликованию народа, именно тогда прозвавшего короля "Возлюбленным", он с отвращением до конца жизни вспоминал об "истории в Меце", сохранив натянутые отношения с церковью.

В 1726 году Конде на посту первого министра заменил кардинал Флери, бывший воспитатель короля; вплоть до его смерти в 1744 году все государственные дела находились в ведении кардинала, хотя в 1743 году король объявил о своем намерении царствовать сомостоятельно. В 1745 году любовницей Людовика стала мадам Помпадур, чье влияние на государственные дела было решающим. Внутренними делами король занимался мало, но на международные пытался влиять с помощью специально организованной (около 1747-1748) тайной службы "Секрет короля", агенты которой состояли при всех европейских дворах. Несмотря на таких умелых и неординарных агентов, как, например, шевалье д"Эон, реально Франция получала мало выгод. В 1756 году не без усилий мадам Помпадур страна вступила в Семилетнюю войну, после которой Франция потеряла свои североамериканские и индийские владения. Другое решение Помпадур - назначение герцога де Шуазель - было более удачным; ему удалось в какой-то степени восстановить военную мощь страны. В 1757 году на Людовика XV было совершено покушение.

После смерти Помпадур ее сменила мадам Дюбарри, не обладавшая даже тем пониманием государственных интересов, которое было у Помпадур; кроме того, существовал целый королевский "гарем" близ Версаля. Несмотря на успешное развитие французской промышленности, огромные траты короля и его любовниц вызывали серьезное недовольство. Состояние финансов было угрожающим. Конфликт с церковью, особенно с иезуитами (изгнаны из Франции в 1764), усугублялся конфликтом с янсенистами внутри самой французской церкви. В последние годы царствования Людовика добавился конфликт с Парижским парламентом, добивавшимся реформ судебной системы, созыва Генеральных штатов и финансовых реформ. Канцлеру Рене де Мопу удалось погасить конфликт, пойдя на отмену продажи судебных должностей, но в целом архаичный феодальный строй не был реформирован. Поощряемое королем падение морали вызывало протест всего общества, ни одна проблема не была решена, а лишь отсрочена, и Людовик, вступивший на престол при полном ликовании всего народа, скончался, всеми ненавидимый, от оспы. Девизом его царствования стала его крылатая фраза: "После нас хоть потоп". Правление Людовика XV знаменует кризис французского абсолютизма.

Людовик VX в детстве

Почти все авторы, пишущие о галантном восемнадцатом столетии, с прискорбием сообщают, что король Франции Людовик XV был непроходимо глуп и глубоко несчастен. Но, скажите, может ли быть счастлив человек, с пятилетнего возраста отягощенный короной?

Монаршее детство, как положено, выдалось тревожным и безрадостным. Регент Филипп Орлеанский, правивший от имени малолетнего короля, оказался человеком веселым, но склонным к разного рода экономическим реформам - одна только система Лоу чего стóит! Реформы, как водится, не были поняты народом, а постоянные слухи, что регент хочет отравить маленького монарха, также не способствовали политической стабильности.

К счастью, Людовик XV дожил до совершеннолетия и, приняв разоренную социальными экспериментами страну, понял, что... управлять Францией-то ему как раз и не хочется! Короля одолевала неизбывная скука, и это несмотря на то что он был повелителем первого двора Европы.

Половая распущенность Людовика, о которой с таким удовольствием всегда писали романисты, не была его «природной» особенностью. Иначе говоря, альковные приключения являлись только доступным средством от невыразимой тоски, которая с юных лет угнетала короля Франции.

Собственно говоря, поначалу он вовсе и не был распутником! Женившись на Марии Лещинской, принцессе из братской Польши, Людовик поначалу был верен своей дражайшей супруге. Однако белокурая пани принимала бурные ласки Людовика довольно холодно. Родив наследника-дофина, королева стала манкировать супружескими обязанностями и все чаще запирала дверь своей спальни.

Холодность жены, собственно, и толкнула Людовика в объятия первой попавшейся распутницы - Луизы де Мальи, урожденной де Нейль. Де Мальи не была хороша собой, а ум имела самый скромный, однако она умела устраивать для короля веселые ужины, обычно заканчивавшиеся постелью...

Эта идиллия продолжалась ровно до тех пор, пока из монастырского пансиона не вернулась родная сестрица Луизы - Полина де Нейль. Полина была еще менее красива, чем сестра, однако честолюбию монастырской скромницы мог бы позавидовать сам Юлий

Мария Лещинская, королева

Цезарь! В считаные недели сестренка окрутила незадачливого монарха и, став его новой наложницей, решила попробовать свои силы в управлении государством. Она быстренько поссорилась со всесильным кардиналом Флёри и уже возмечтала о своей абсолютной гегемонии, но случилось чудо - Полина забеременела. Фаворитку тут же выдали замуж за некоего де Вентимиля, который за определенную мзду согласился терпеть подле себя королевскую метрессу. Вся эта love story закончилась довольно грустно - Полина умерла от родильной горячки, оставив после себя прелестного сынишку, как две капли воды похожего на Людовика.

Король убивался что-то около недели, после чего обратил свои взоры на третью из сестер де Нейль - Диану де Лорагэ, однако она слишком быстро приелась монарху, чтобы оставить какой бы то ни было след в истории.

Вы будете смеяться, но после де Лорагэ король решил попытать счастья с четвертой по счету сестрой из рода Нейль - мадам де Флавакур. Но Флавакур как-то странно посмотрела на Людовика и заявила что-то вроде: «А как я после всего этого буду смотреть в глаза людям?»

Король был в полной растерянности. Что делать? Расстроиться или разгневаться? Но тут перед ним предстала восхитительная полнотелая красавица маркиза де ля Турнель. Надо ли говорить о том, что и эта прелестница оказалась из семейки де Нейль?!

Воплощенная богиня любви имела вполне земные цели - бесповоротно загнать коронованного распутника под свой точеный каблучок. Это ей вполне удалось - министры и начальники затрепетали, а их красивые жены оставили сладкую мысль о королевской спальне.

Спустя два года эта некоронованная королева получила титул герцогини де Шатору, под которым и вошла в историю Франции. Большинство западных историков признают, что Шатору была умна, политически грамотна и довольно умело руководила безвольным королем.

Сложно сказать, по какому пути пошла бы Франция, проживи Шатору чуть подольше, но красавица-фаворитка умерла от

Герцогиня де Шатору

перитонита. При дворе, правда, ходили слухи, что дело не обошлось без ядов...

Исчерпав все ресурсы семейства де Нейль, Людовик окончательно загрустил и даже чуть было не вернулся к своей первой фаворитке - де Мальи, но разве в прекрасном Версале когда-нибудь ощущался недостаток в шикарных женщинах? В те дни королевский двор был похож на растревоженный улей. Обсуждался один-единственный вопрос: «На кого же падет выбор Его Величества?!»

И только одна женщина знала точно, на кого. Звали ее Жанна-Антуанетта д`Этиоль (урожденная Пуассон). Прелестная Жанна с детства знала, что ее полюбит не кто-нибудь, а король Франции. Подобная наивность подкреплялась еще и предсказанием гадалки. «А вы, Жанна Пуассон, будете любимы самим королём!» - эти пророческие слова настолько запрограммировали всю последующую жизнь девушки, что она и слышать-то ни о чем больше не хотела!

Родственники постарались, чтобы Жанна получила хорошее образование. Философия, музыка, поэзия - все было по плечу хорошенькой парижанке.

Госпожа д`Этиоль была искренне благодарна своему простоватому супругу за то, что он поспособствовал ее карьере, но не более того: тихое семейное счастье никогда не прельщало эту целеустремленную дамочку. Постепенно гостеприимный дом д`Этиолей превратился в модный столичный салон, а сама хозяйка была признана самой блистательной женщиной Парижа. Парижа. Но не Версаля!

Мадам де Помпадур

Попасть в Версаль для госпожи д`Этиоль было так же сложно, как на Марс или, скажем, в другое измерение. Жанну по-прежнему считали parvenu, то есть вообразившей невесть что нахальной выскочкой.

Но вот во время пышного маскарада по случаю свадьбы дофина король устремился в погоню за тонкой, изысканной красавицей... Разумеется, под маской скрывалась восхитительная д`Этиоль, чья судьба отныне была неразрывно связано с судьбой Людовика.

Сделав красавицу Жанну своей фавориткой, король даровал ей титул маркизы де Помпадур. Она сделала много для Франции - покровительствовала Вольтеру, Кребийону-старшему, Буше, Латуру и Мармонтелю, строила чудесные дворцы и была «матерью» сервского фарфора, но при этом расходы на содержание фаворитки росли год от года. Помпадур стоила Франции гораздо больше, чем содержание армии...

Маркиза твердо знала: главное - это не одержать победу, но воспользоваться ее плодами. Для этого Помпадур выработала для себя целую стратегию по удержанию власти над Людовиком. Хорошо зная мужскую психологию, Жанна понимала, что сексуальные удовольствия приедаются, и только сильная духовная связь может стать залогом ее вечного фавора. Тогда Помпадур сделалась для короля подругой, советчицей, министром, личным секретарем, певицей, чтицей и, чего уж там мелочиться, родной мамочкой (Людовик осиротел еще в младенчестве, поэтому подсознательно стремился под «крылышко» к сильной волевой женщине).

Говорить о том, что жизнь королевской фаворитки была легкой и безоблачной, не приходится. Во-первых, Жанне постоянно досаждали соперницы. Красивые, распутные и готовые на все ради королевских подачек, зрелые матроны и совсем юные девочки устраивали на короля настоящую охоту. Еще приходилось воевать с министрами и прочими сановниками короля, ненавидевшими маркизу. Хорошо, что судьба подарила Жанне встречу с Шуазелем, ставшим настоящим другом и соратником фаворитки.

А как ее обижали эпиграммы Фридриха Прусского! Презиравший всех «подстилок», этот воинственный тевтонец был еще и знаменитым похабником: его сатирические стишки о маркизе могли бы сделать честь даже господину Баркову...

Слабое здоровье и холодный темперамент также приносили фаворитке много расстройств, а ведь ей надо было постоянно улыбаться и придумывать для скучающего короля очередное развлечение. Короче, жизнь Помпадур можно описать одной строкой из советской песни: «И вся-то наша жизнь и есть борьба!»

Луиза Ля Морфиль

В конце концов маркиза стала сама подбирать девочек для Людовика - очень красивых, невыносимо глупых и до смешного наивных. В своем стремлении удержать власть, Помпадур стала сводницей - встречи короля с девицами происходили в особнячке под названием Олений Парк.

Сколько девушек прошло через это «заведение», никто пока еще не сосчитал, однако одно имя назвать необходимо - Луиза Ля Морфиль. Ее очень любил рисовать Франсуа Буше, поэтому сию нимфу многие из нас хорошо знают в лицо. Жизнь прелестной Ля Морфиль и после Оленьего была полна курьезов. Она трижды выходила замуж, причем последний муж был младше ее на тридцать лет, сидела в тюрьме во время якобинского террора, встретила восшествие Наполеона и умерла в 1814 году, будучи глубокой старухой.

Последней старческой любовью короля стала развратная, грубая, но при этом беззлобная и веселая Жанна Дюбарри. Женщина из самых низов общества, она в короткое время обаяла пожилого монарха. Говорят, после ночи любви с этой гризеткой, Людовик признался своему другу - маршалу де Ришелье: «Это единственная женщина во Франции, которой удалось заставить меня забыть свой возраст и свои несчастья. Она научила меня таким вещам, о которых я и не подозревал».

Дюбарри мало вмешивалась в государственные дела, предпочитая танцы, игры и примерку новых нарядов. Впрочем, ленивая фаворитка не слишком любила одеваться в громоздкие платья с широкими фижмами, лентами, искусственными цветами и бантами - она частенько принимала гостей неглиже. Ее нарочитая неопрятность смущала весь двор, однако на короткое время этот «небрежный стиль» вошел в большую моду.

Возвышению Дюбарри противились дочки Людовика XV и юная дофина - Мария-Антуанетта. Юную австриячку смущал даже не сам факт появления бывшей модистки в Версале, а то, что «этой выскочке» оказываются почести наравне с членами королевского дома.

После смерти короля Дюбарри неплохо устроилась в подаренном ей дворце Лувесьен... Что еще нужно для счастья? Но во время революции бывшая королевская куртизанка была предана суду и гильотинирована. Так печально закончилась жизнь последней любовницы самого безнравственного короля Франции.

Увы, Людовик XV не сумел прославиться ничем - ни воинской доблестью, ни мудрым правлением, ни даже своими личными качествами. Он вошел в историю как король-распутник.

Кстати, хотите знать, что Людовик XV умел делать на «пять с плюсом»? Ни за что не угадаете! Обивать мебель и выращивать овощи в своем личном огородике. Нам бы такого мужика на дачу!

До семи лет за ним следила герцогиня Вантадур, а 15 февраля 1717 года его наставниками стали маршал Вильруа и епископ Флери, известный своей ученостью и набожностью. Тем не менее, воспитание не дало блестящих результатов, поскольку Вильруа и Флери больше интересовали интриги и дела политики, нежели образование юного короля.

"Король думает лишь об охоте, игре, о вкусной еде и о том, чтобы оставаться в пределах этикета, - писал маршал де Вайяр. - Он ни на кого не обратил пока свой прекрасный юный взор. Между тем в свои четырнадцать с половиной лет он сильнее и развит более любого восемнадцатилетнего юноши, и прелестнейшие дамы не скрывают, что они всегда к его услугам".

Юный монарх отличался редким целомудрием. Однажды, например, он прогнал из Версаля камердинера, который осмелился принять в его апартаментах любовницу.

Наконец пришло время подыскать Людовику XV королеву. Был составлен список европейских незамужних принцесс. Выяснилось, что на французский престол могли претендовать семнадцать.

Выбор пал на Марию Лещинскую, дочь экс-короля Польши, Станислава. Когда портрет Марии был представлен королю, Людовик XV не смог скрыть своего восхищения и объявил Совету, что согласен жениться на полячке.

5 сентября 1725 года Мария торжественно прибыла в Фонтенбло. Свадебная церемония состоялась в часовне и была столь продолжительной, что юная невеста потеряла сознание.

Восхитительный медовый месяц пятнадцатилетнего Людовика XV длился... три месяца. Король каждый вечер отправлялся на половину Марии и наслаждался ее обществом. Он был очарован прелестями королевы, та отвечала безграничной страстью. Она писала отцу: "Никто никогда не любил так, как я его люблю..."

Людовик XV проводил свободное время на охоте и доставлял удовольствие королеве. Его старания не пропали даром: Мария Лещинская родила на свет двух девочек-близнецов в 1727 году, через год - дочку, в 1729-м - дофина, затем герцога д"Анжу (1730), мадемуазель Аделаиду (1732), мадемуазель Викторию (1733), мадемуазель Софи (1734), мадемуазель Терезу-Фелисите (1736), мадемуазель Луизу-Мари (1737).

Лучшие дня

С 1732 года королева испытывала вполне понятную усталость: "Что за жизнь! Все время спать с королем, быть беременной и рожать!" Король был оскорблен этим заявлением, тем не менее, продолжал вести добродетельную жизнь, пока не встретил Марию-Юлию де Майи - старшую из пяти дочерей маркиза де Несля. Это была нежная, очаровательная, чувственная женщина. Ей, как и королю, было двадцать два года. Уже на втором свидании Людовик XV изменил королеве. Эта связь долго держалась в тайне. В течение трех лет де Майи в назначенный час поднималась по золоченым лестницам, ведущим в скрытые от глаз кабинеты. Так продолжалось до тех пор, пока две дамы случайно не раскрыли секрет. Когда Мария Лещинская узнала об измене мужа, она едва не потеряла сознание и закрылась в своей комнате. Все попытки к примирению со стороны Людовика XV ни к чему не привели. Тогда он пообещал жене больше никогда не появляться в ее спальне. Королева была на втором месяце беременности и надеялась, что рождение сына погасит ссору. Однако в июне 1737 года родилась еще одна дочь. Раздраженный монарх, оставив всякий стыд и сдержанность, стал открыто появляться с де Майи.

Людовик XV был меланхоличным, сдержанным, скрытным и, по словам одного историка, "равнодушным к развлечениям". Молодая герцогиня, чтобы развлечь его, принялась устраивать увеселительные ужины - неизменно пикантные, полные выдумки. Они проходили в небольших, специально для того приготовленных апартаментах. Эти интимные, мило убранные комнаты сообщались с комнатой его величества посредством потайных дверей. Быть приглашенным на такой ужин считалось особой милостью. Ужин вскоре превращался в оргию: дам раздевали, и каждый мужчина старался доказать им свое расположение. Потом опять пили. На рассвете приходили слуги и доставали из-под стола монарха и приглашенных им молодых женщин, прошедших по кругу. Эти вечеринки были лишь началом распутной жизни Людовика XV. Однако мадам де Майи доставались лишь символические подарки... Не склонная к интригам, она не просила большего.

В декабре Людовик XV после длительного перерыва провел ночь с Мари ей Лещинской и проявил себя, судя по словам столпившихся за дверями слуг, настоящим мужчиной. Но сближение с супругой на том и закончилось, и король вернулся к мадам де Майи. Но вскоре похождения короля вылились в неприятные последствия. Летописец Барбье свидетельствует: "Король чувствует себя лучше. Но на охоту он еще не ходит. По слухам, у него сифилис, - ведь Башелье, его первый камердинер, тайно приводил ему каких-то девушек, а тут уж не до уважения королевской особы..." Этой болезнью его наградила дочь мясника де Пуасси, которая, в свою очередь, подхватила ее от дворцового стражника во время народного гулянья.

В конце 1738 года мадам де Майи представила двору свою сестру Полин-Фелисите де Несль, которая была на два года ее моложе. Эта очаровательная особа покинула монастырь с ясным намерением заменить старшую сестру, пленить сердце короля и править Францией.

Она тотчас же приступила к делу, и, несмотря на то, что в ней не было ничего соблазнительного, ей удалось стать любовницей Людовика XV. Весной 1739 года она появилась в опере на балу, переодетая в пастушку, рядом с королем в костюме летучей мыши.

В то время как мадам де Майи оплакивала свою судьбу в парижском особняке, для новой фаворитки подыскивали мужа. Им стал Феликс де Винтимиль, внучатый племянник архиепископа Парижа. Вечером после свадьбы юная чета направилась в мадридский замок. Но Винтимиль, получивший двести тысяч ливров за этот фиктивный брак, лишь сделал вид, что отправляется на брачное ложе. На самом деле в супружеской постели его заменил Людовик XV.

С этого дня мадам де Винтимиль следовала за королем повсюду, а Людовик XV осыпал ее подарками. В мае 1740 года он подарил ей небольшой замок де Шуази, который стал часто посещать.

В замке любовники проводили все время в постели. Мадам де Винтимиль отличалась бурным темпераментом, и король, как писал один мемуарист, "засыпал лишь после того, как семь раз докажет ей мощь своего скипетра". Даже те, кто желал бы, чтобы Людовик XV больше рвения проявлял в государственных делах, гордились неутомимостью короля в постели... Всеобщей радости не было предела в тот день, когда стало известно, что фаворитка во время одной из таких встреч устала раньше своего любовника.

Мадам де Винтимиль благодаря заботам короля родила 1 сентября 1741 года прелестного мальчика, ему был дарован титул графа де Люка. Фаворитка могла бы рассчитывать на самое блестящее будущее, если бы ее не унесла после родов внезапная лихорадка. Король снова обратил внимание на мадам де Майи, однако уже в начале 1742 года заинтересовался третьей сестрой де Несль - герцогиней де Лорагэ. Эта юная особа не была очень красива, но обладала, как писал историк того времени, "приятной полнотой форм". Именно женщины этого типа считались особенно привлекательными в XVIII веке...

Людовик XV испытывал к ней влечение, удивлявшее придворных. Он любил ее на скамьях, диванах, креслах, лестничных ступенях. Герцогиня, явно испытывавшая слабость к подобного рода времяпрепровождению, "позволяла королю" все, издавая при этом радостные вскрики. Монарх предавался с ней не столь невинным удовольствиям. Однажды он потребовал, чтобы мадам де Майи присоединилась к ним, желая "спать между двумя сестрами", чьи прелести представляли явный контраст. Подобная вариация доставила Людовику XV лишь скромное развлечение, и он заскучал как прежде. В конце концов он пресытился герцогиней де Лорагэ, не отличавшейся особым умом, и, дабы избавиться от нее, но так, чтобы она всегда находилась поблизости, назначил ее фрейлиной дофины...

Осенью 1742 года мадам де Майи показалось, что она обладает достаточной властью, чтобы вмешиваться в политику. Увы! В ноябре было перехвачено письмо маршала де Бель-Иля маршалу де Майбуа. В нем содержались прозрачные намеки на роль фаворитки. Людовик XV пришел в ярость и быстро избавился от своей любовницы.

Желая продолжить удачно начавшийся турнир, он обратил свой взор на четвертую сестру де Несль, жену маркиза де Флявакура. Супруг ее был безумно ревнив, и королю не удалось увлечь ее в свою постель. Ревнивый муж, прознав про намерения Людовика XV, пригрозил жене расправой, если она поведет себя так, "как ее шлюхи сестры". Разочарованный монарх остановил свой выбор на последней сестре де Несль - Мари-Анне, вдове маркиза де Ла Турнеля.

Однажды после полуночи, переодевшись врачом, король отправился к ней в сопровождении герцога де Ришелье. Перед тем как взойти на королевское ложе, молодая женщина выдвинула свои условия. Она потребовала немедленно и публично отослать свою сестру, мадам де Майи, и возвести себя в статус официальной любовницы, какой была покойная мадам де Монтеспан. Она потребовала еще многое: "...прекрасные апартаменты, достойные ее положения, ибо не желала, как ее сестры, ужинать и тайком заниматься любовью в маленьких комнатах. Свой двор и чтобы король открыто приходил к ней ужинать. В случае недостатка в деньгах она желала получать их в королевской казне с правом собственной подписи. А если она забеременеет, то не будет скрывать этого, и дети ее будут считаться законными".

Людовик XV был сильно влюблен - он согласился на эти условия, и 17 января 1744 года палаты парламента узаконили королевский дар: герцогство де Шатору передавалось во владение мадам де Ла Турнель. Судя по документам, мадам де Ла Турнель получила этот подарок за услуги, оказанные королеве.

В марте 1744 года, подстрекаемый королем Фредериком II, король Франции вынужден был объявить войну Марии-Терезии Австрийской, Англии и Голландии. Неприятель в любой момент мог захватить французскую территорию. Тогда мадам де Шатору явилась к Людовику XV и дала ясно понять, что королю пришло время стать настоящим властителем, заняться военными делами и возглавить армию.

Это обращение тронуло монарха. Через месяц он отправился во Фландрию. Но поскольку не мог расстаться с мадам де Шатору, то взял ее с собой, что породило множество сплетен. Людовик XV распорядился, чтобы герцогине выделили соседний с его резиденцией особняк с тайными ходами, от одного особняка к другому.

В начале августа 1744 года после изысканного ужина герцог Ришелье устроил так, чтобы король оказался в спальне наедине с мадам де Шатору и ее сестрой мадемуазель Лорагэ, предусмотрительно закрыв за ними дверь. На следующий день Людовик XV слег с лихорадкой. Монарх, опасаясь скорой смерти, послал за духовником.

Епископ Суассонский Фитц-Джеймс заявил, что "законы церкви запрещают причащать умирающего, если его сожительница находится в городе", и просил короля отдать приказ об отъезде сестер.

Людовик XV скрепя сердце согласился. Как только эти дамы покинули город, епископ Суассонский дал разрешение соборовать монарха. Однако через неделю королю стало лучше. Эта новость вызвала ликование в народе, тут же прозвавшего его Любимым.

Людовик XV вернулся в Париж. И, как только к нему вернулись силы, поспешил к мадам де Шатору, отлученной от двора, и просил ее вернуться в Версаль. В ответ герцогиня потребовала изгнать лиц, виновных в ее опале. Король, горевший желанием возобновить близость с герцогиней, принял все ее условия. Увы, через две недели после бурно проведенной ночи фаворитка Людовика XV умерла.

После смерти мадам де Шатору Людовик XV растерялся. Исчерпав женские ресурсы семьи де Несль, он не знал, где ему искать любовницу. Коридоры Версаля наполнились красотками, любыми способами пытавшимися привлечь внимание короля.

В конце февраля 1745 года в Версале состоялся бал-маскарад. В два часа ночи король сделал комплимент юной красавице в одеянии Дианы-Охотницы. Его сразу же окружила толпа. Было замечено, что прекрасная Диана заигрывала с королем. Сильно заинтригованный, Людовик XV пошел за ней следом. Вот тут-то таинственная Охотница сняла маску - и все узнали мадам Ле Норман д"Этиоль...

"Продолжая рассыпать все уловки кокетства, - писал Сулави, - она затерялась в толпе, но из виду не скрылась. В руке у нее был платок, и то ли случайно, то ли специально она его обронила. Людовик XV торопливо поднял платок, но... он не мог пробраться к его владелице и со всей учтивостью, на какую был способен, бросил ей этот изящный комочек. В зале раздался смущенный шепот: "Платок брошен!.." Все соперницы потеряли последнюю надежду".

М-м д"Этиоль звали Жанна-Антуанетта Пуассон. Она была необыкновенно хороша собой. После эпизода с оброненным платком ей не пришлось долго ждать. Людовик XV приказал Бине, своему камердинеру, доставить ее - она была кузиной Бине - в Версаль. Разумеется, вскоре она очутилась в самой широкой постели государства. Увы! Бывают ситуации, когда даже монархи бессильны... У Людовика XV случилась внезапная слабость, и он, по выражению Морца, "дал осечку". К счастью, через несколько дней король восстановил силы и смог на той же широкой постели доказать мощь переполнявших его чувств... Людовик XV был очарован мадам Пуассон. Сулави писал: "Несмотря на природную холодность, у красавицы был весьма прихотливый характер". Но мадам д"Этиоль, против которой был настроен весь двор, дофин, духовенство, министры, боялась потерять все, так и не став фавориткой. Тогда она написала Людовику XV: у нее такой ревнивый муж, злые люди непременно расскажут ему об измене, он жестоко ее накажет. Она просит у короля защиты... Простодушный король предложил ей укрыться в Версале. Она не заставила себя упрашивать... Пока она устраивалась в апартаментах, принадлежавших ранее мадам де Майи, мсье де Турнхем, бывший, разумеется, ее союзником, отправился к мсье Ле Норману д"Этиолю и объявил, что его жена стала любовницей короля. В страшном отчаянии супруг вынужден был покинуть Париж. Счастливый Людовик XV не мог отказать ей ни в чем. Он купил для нее титул маркизы Помпадур, земли в Оверне с двенадцатью тысячами ливров дохода, назначил фрейлиной королевы и, наконец, признал "официальной фавориткой". Новоиспеченная маркиза была в восторге. Осуществились самые смелые ее мечтания. Однако роль фаворитки короля казалась слишком незначительной - она желала участвовать в управлении государством.

"Если бы она не вошла тогда в жизнь Людовика XV, - убежден Пьер де Нольха, - события развивались бы совсем в другом направлении: другая политика в вопросах финансовых, религиозных, а быть может, и в дипломатических отношениях. С этого времени женщина - умная и к тому же умеющая пользоваться своим умом - подчинила себе монарха, властителя королевства, относившегося к власти ревностнее, чем сам Людовик XIV". В конце концов этот недостаток ее темперамента стал общеизвестен, и многие женщины воспряли духом. Одна из них, мадам де Куазен, доставила мадам де Помпадур некоторое беспокойство. Однажды вечером в Марли обе женщины обменялись колкостями, что развеселило всех собравшихся. Маркиза вернулась в свои апартаменты не в себе, выбитая из колеи - почти в отчаянии. Мадам де Помпадур не ошиблась: король стал любовником мадам де Куазен и, кажется, находил в этом удовольствие. Оскорбленная фаворитка прибегла к услугам почтмейстера Жанеля. Однажды она вручила ему листок и повелела: "Вставьте эти строки в отрывки из писем, которые подаете королю". А было там вот что: "Это верно, что у нашего монарха появилась подружка. Лучше бы он оставил прежнюю. Она тихая, никому не делает зла и, уже скопила состояние. Та, о которой говорят, знатного происхождения и потребует привычного блеска. На нее придется тратить миллион в год - расточительность ее известна, - содержать приближенных к ней герцогов, вое питателей, маршалов, ее родных... Они заполонят королевский дворец и заставят дрожать министров".

Людовик XV, будучи скупым, быстро оставил мадам де Куазен. Через несколько дней мадам де Помпадур говорила подруге: "Эта великолепная маркиза просчиталась - напугала короля своей привычкой к роскоши. Она постоянно просила у него денег... Представляете, чего ему стоит подписать вексель на миллион, ведь он с трудом расстается с сотней луидоров!"

Однако со временем политические интриги, бессонные ночи, заботы лишили всесильную мадам де Помпадур прежней свежести, что не укрылось и от Людовика XV. Несколько месяцев монарх утешался с разными любовницами, предпочитая девственниц, если это было возможно, которых тайно приводили ему друзья. Тайная полиция вскоре сообщила маркизе об этих королевских шалостях. Оценив опасность, она "решила удержать Людовика XV возле себя, во что бы то ни стало, став наперсницей его увлечений". Помочь ей справиться с этой задачей суждено было совершенно случайно одной необычной личности, объявившейся в Париже. Речь идет о двадцатипятилетнем итальянце, который только и думал, что о девушках. Его звали Казанова.

Однажды этот молодой человек познакомился с очаровательной Луизон Морфи, служившей моделью Буше. Казанова так в нее влюбился, что заказал одному немецкому художнику ее портрет. Живописец изобразил ее обнаженной. Художник этот, оказавшись в 1753 году в Версале, показал копию портрета месье де Сен-Кентену. Именно этот придворный подыскивал утешительниц для королевской постели. Он решил, что такая красотка могла бы подойти королю, и показал ему портрет. Изображение пленило Людовика XV, и он выразил желание поближе познакомиться с оригиналом. По его приказу Луизон, предварительно отмытая сестрой - та получила за нее тысячу экю, - была доставлена на следующее утро в небольшой павильон в Версале. Уже вечером у Луизон была квартира в маленьком домике недалеко от дворца, и король с наслаждением приступил к ее образованию.

Маленький домик, в который король поселил Луизон, не оставил без внимания ни один писатель революции. Мы имеем в виду общеизвестный Олений парк. На протяжении двух столетий об этом уголке рассказывали, писали и придумывали самые невероятные вещи. Большинство историков утверждали, что там был гарем, и объясняли это название чудовищными оргиями, которые там устраивал Людовик XV. На самом деле Олений парк - это старое название Версальского квартала, построенного во времена Людовика XV на месте парка с дикими зверями времен Людовика XIII. В 1753 году, когда Людовик XV искал скрытое от посторонних глаз место для встреч, он выбрал домик в этом квартале. Там он и поместил Луизон Морфи - с дамой для охраны и слугой. Девушка прожила в этом доме около двух лет. Однажды вечером, в 1756 году, решив, что ей все позволено, она спросила короля: "Как там поживает старая кокетка?" Людовик XV подпрыгнул - он не терпел неуважительного отношения к маркизе. Через три дня мадемуазель Морфи, несмотря на то, что уже успела родить Людовику XV дочь, навсегда покинула маленький домик в Оленьем парке. Ее заменила ее двадцатилетняя сестра Брижитт, затем в маленьком домике жили поочередно мадемуазель Робер, мадемуазель Фукэ и мадемуазель Эно... Впоследствии Людовик XV не удовлетворялся содержанием одной любовницы. Он покупал у родителей совсем еще девочек (так как боялся заразиться некоторыми смертельными болезнями, такими как золотуха) и образовал "резерв наложниц". Маленьких девочек от девяти до двенадцати лет, привлекших своей красотой внимание полиции, покупали у родителей и переселяли в Версаль. Там Людовик XV проводил с ними долгие часы. Ему нравилось раздевать их, купать, наряжать. Он сам заботился о преподавании им основ религии, обучал их чтению, письму и молитвам.

Девочки-подростки находились в разных местах. Для их размещения король купил в квартале Олений парк другие дома, оставшиеся незанятыми.

Пока мадам де Помпадур занималась политическим образованием, король с не меньшим воодушевлением развлекался с юными девственницами, которых для него собирали в Олений парк. Тщеславные родители стали особенно заботиться о добродетели своих наследниц, чтобы услужить потом его величеству. Возникла жестокая конкуренция. Некоторые делали даже вполне деловые предложения - эти новоявленные коммерсанты прилагали своеобразные "гарантийные свидетельства". Вот, к примеру, письмо одного отца семейства: "Ведомый горячей любовью к священной королевской персоне, я имею счастье быть отцом очаровательной девушки, настоящего чуда свежести, красоты, молодости и здоровья. Я был бы счастлив, если бы Его Величество соблаговолил нарушить ее девственность. Подобная милость была бы для меня ценнейшим вознаграждением за мою долгую и верную службу в армии короля..." Через несколько дней она уже была в маленьком домике Оленьего парка.

В 1756 году началась Семилетняя война, одна из самых разрушительных в истории Франции. Чтобы вести войну, нужно было иметь много денег. Поэтому пришлось ввести новые налоги. Народ взбунтовался, обрушив свой гнев сначала на маркизу де Помпадур, а затем и на Людовика XV, который "шел на поводу у фаворитки". 5 января 1757 года, когда король садился в карету и собирался выехать из Версаля, из толпы выскочил мужчина, оттолкнул стражу, придворных и бросился на короля. Ему удалось нанести удар ножом с двумя лезвиями, но он только легко ранил монарха. 28 марта преступник по фамилии Дамьен был казнен самым изощренным способом, а Людовик XV, едва оправившийся от потрясения, снова зачастил в Олений парк.

Весной 1764 года маркиза де Помпадур серьезно заболела. Несмотря на заботы Людовика XV, состояние ее здоровья ухудшилось настолько, что она перестала интересоваться политикой и полностью посвятила себя жизни душевной.

Вопреки свидетельствам иных историков смерть мадам де Помпадур глу боко опечалила Людовика XV. Маркиза вот уже десять лет, как не была его любовницей, но ей удалось стать ему советчицей, премьер-министром и лучшим другом. Она стала необходима Людовику XV. Вечером того же дня во исполнение закона, запрещающего оставлять труп в королевском дворце, тело фаворитки на носилках перенесли в Эрмитаж. Двумя днями позже, когда останки мадам де Помпадур вывозили из Версаля в Париж, шел проливной дождь. Людовик XV не мог следовать за кортежем - он смотрел на процессию из окна: "Это единственные почести, которые я смог ей оказать". В это время у Людовика XV, оставившего мадемуазель де Роман, утомившую короля своими интригами, появилась очаровательная любовница - восхитительная девочка по имени Луиза Тирселэн. Эта юная особа, моложе короля на тридцать шесть лет, обладала неуемным темпераментом. Людовик обязан ей многими прекрасными ночами. Однако стать признанной фавориткой из-за своей юности девушка не могла. Поэтому придворные дамы старались привлечь внимание короля всеми данными им природой средствами. Одной из них, мадам д"Эспарбэ, повезло, и она заменила малышку Тирселэн. Число ее любовников было столь впечатляющим, что она получила прозвище Мадам Версаль, поскольку "весь город перебывал в ее постели". Она, возможно, была бы объявлена официальной любовницей, если бы не вмешался министр герцог де Шуазель, видевший в ней опасность.

Мадам де Грамон и мадам де Майе Брезе на несколько месяцев заменили ее. Но эти женщины, несмотря на их богатый опыт и красоту, не смогли удовлетворить пыл короля. Пресытившись, Людовик XV уже не интересовался придворными дамами. Очаровать его можно было лишь чем-то необычным. Недели напролет гонцы рыскали по всем провинциям в поисках юной особы, еще не повзрослевшей и в то же время уже достаточно испорченной, чтобы разбудить чувства короля. В начале 1765 года графу дю Барри пришла в голову мысль избавиться в пользу короля от надоевшей любовницы. Ее звали мадемуазель Ланж: двадцать пять лет, очаровательное личико, великолепное тело, опыт - и весьма легкий нрав. Граф дю Барри уступал ее своим друзьям, когда оказывался несостоятельным должником... Звали ее Жанна Бекю. В пятнадцать лет она почему-то взяла имя Манон Лансон и обратила взор к любовным утехам. Некий прелат преподал ей первые уроки наслаждения. Наконец, когда она работала в одном сомнительном заведении, ее заметил граф дю Барри и, восхищенный ее красотой, поселил девушку у себя. В течение нескольких лет граф эксплуатировал прелести своей протеже. Он "одалживал" ее на ночь и герцогу де Ришелье, и маркизу де Вильруа... При поддержке де Ришелье и первого камердинера короля графа Лебеля Манон оказалась среди женщин, прогуливающихся по двору с надеждой обратить на себя внимание Людовика XV. Наконец девушке повезло: король ее заметил и был очарован. Через два часа она лежала в его постели. Первый раз в жизни Людовику XV показалось, что женщина увидела в нем мужчину, а не короля. Предыдущие его любовницы не могли избавиться от... уважения к нему. Манон же позволила себе всевозможные дерзости. Новая для него, живая и непосредственная манера молодой женщины восхитила короля.

В дальнейшем Манон, поселившаяся в малом павильоне, умудрялась каждую ночь изобретать новые утехи, способные оживить увядшие чувства короля, - и возбудила у него подлинную страсть.

23 июля 1768 года состоялась свадьба брата графа дю Барри, Гийома, и Манон. По этому случаю было сделано фальшивое свидетельство о рождении: Жанна Бекю превратилась в дочь некоего Жан-Жака де Вобернье. Вся церемония была обычным фарсом. В контракте оговаривалось, что супруги никогда не должны жить как муж и жена; нотариусами были официально заверены титулы, которыми в течение многих лет незаконно пользовалась дю Барри. "Именно тогда эта семья стала знатной и известной. Неожиданно появились три графа, графиня и виконт - так появляются и растут ночью грибы".

Сделавшись титулованной любовницей, мадам дю Барри, отдававшаяся когда-то за несколько экю в галереях Пале-Рояля, стала держать свой дом, завела интенданта, первого камердинера, парикмахера, двух косметистов, трех портних, кучеров, курьеров, лакеев, дворецкого, офицера охраны, гардеробную прислугу, горничных и даже негра - знаменитого Замора. Король назначил ей содержание в миллион двести тысяч франков ежегодно, что равнозначно примерно пятидесяти миллионам старых франков; осыпал ее драгоценностями. Подобная роскошь и непомерные расходы на фоне общей нищеты в королевстве возмутили народ, сочинявший по этому поводу памфлеты и песни. Вскоре в народе появилась третья причина недовольства фавориткой: ее обвиняли в том, что она похотью утомляла короля, давала ему возбуждающие средства, дабы он всегда находился в прекрасной форме. Говорили, что она заставляла Людовика XV глотать шпанских мух, какой-то сироп и масло гвоздики. Употребление возбуждающих средств было тогда привычным. Король сам охотно пользовался ими, чтобы завоевать благосклонность дамы. Де Ришелье писал: "Старому развратнику приходилось иметь дело со специально подобранными девушками. Похоть иногда вынуждала его прибегать к уверткам, чтобы соблазнить тех, которые были добродетельны или верны своим любовникам. Именно так он добился расположения некоторых знатных дам и покорил мадам де Сад. Он предложил ей чудесные пастилки, куда добавил порошок шпанских мух. Он сам съел их и дал своей подруге, доведя ее желание до бешенства. Она предалась удовольствиям, которые мы не беремся описывать. Король в конце своего правления позволил себе несколько раз подобное развлечение. Несколько придворных дам умерли от последствий этих постыдных оргий".

Позже во всех этих извращениях обвинили мадам дю Барри. Ее страсть к любовным утехам восхищала Людовика XV, и однажды он поделился с Ришелье: "Я в восторге от вашей мадам дю Барри, это единственная женщина во Франции, которая знает секрет - как заставить меня забыть о моем шестидесятилетнем возрасте".

В апартаментах дю Барри проходили собрания министров, послы оказывали ей королевские почести, а советники приходили к ней за советом. Это немыслимое возвышение возмутило многих придворных. Они решили избавиться от графини, найдя ей замену. Сначала они попытались уложить в постель короля принцессу Монако. Молодая женщина надела очень открытое платье, в котором "почти полностью была видна ее самая красивая в мире грудь", и отправилась к Людовику XV. При виде короля красавица присела в глубоком реверансе, так что грудь ее выскочила из корсажа. Монарх с разгоряченным взором поднял ее и "поцеловал клубнички, неожиданно выросшие на его пути". Подобное начало обнадежило принцессу Монако. Не сомневавшаяся в силе своих чар, она быстро улеглась на софу и закрыла глаза. Через несколько минут принцесса снова открыла глаза, чтобы посмотреть, чем занимается король. Заложник собственной репутации, Людовик XV с грустью смотрел на нее. Решив, что он не смеет посягнуть на ее добродетель, она поощрительно улыбнулась ему и бросила страстный взгляд, Людовик вздохнул и уселся на край софы. Он подарил ей несколько любезных, ничего не значащих ласк, вежливо попрощался и ретировался. Жестоко оскорбившись, молодая женщина, не теряя времени, закатила жуткую сцену тем, кто выставил ее на посмешище. Вместо ответа они упрекнули ее в неумении взяться за дело и принялись искать новую замену фаворитке дю Барри. Нашли молодую англичанку. Она продвинулась не дальше принцессы Монако: Людовик XV оказал ей небольшую любезность на углу дивана и вскоре о ней забыл. Настала очередь жены музыканта, мадам Бэш - ей достались лишь "жалкие прикосновения", и она, затаив на сердце зло, вернулась к мужу. Попытки увести у нее любовника вскоре стали известны дю Барри. Она обеспокоилась, даже испугалась. Возраст короля, неуемные, давно ставшие привычными удовольствия... Дю Барри не могла надеяться, что ее чары смогут навсегда удержать такого непостоянного и к тому же утомленного любовника. Монарх несколько раз дружески разговаривал с принцессой де Ламбаль. Однажды в присутствии своей любовницы он восхитился ее изяществом. Графиня дю Барри высказала ему свои претензии и пожаловалась, что до нее дошли слухи о намерении короля жениться на принцессе. Король, оскорбленный подобным упреком, вызывающе заявил: "Мадам, я мог бы сделать еще хуже!" Дю Барри почувствовала укол в самое сердце и застонала от обиды. Графиня поделилась своими печалями с аббатом Террэ. Тот по-дружески посоветовал ей: "Брать пример с мадам де Помпадур: приноравливаться к меняющемуся вкусу монарха, стать сводницей и время от времени знакомиться с какой-нибудь юной особой, способной удовлетворить развращенное сердце короля". Выдвигая это предложение, аббат надеялся сделать любовницей короля одну из своих незаконнорожденных дочерей, мадам д"Амерваль, и вытеснить дю Барри. Но план этот провалился: Людовик XV несколько дней наслаждался этим "лакомым кусочком"... и вернулся к своей фаворитке.

Дю Барри не почивала на лаврах. Следуя советам де Террэ, она решила привязать короля, став наперсницей его удовольствий. Графиня, закрывая в 1768 году маленькие домики Оленьего парка, составила для своего любовника целый гарем. Отдав королю для начала свою племянницу мадемуазель Турнон, она перезнакомила его почти со всеми актрисами "Комеди Франсэз" (среди прочих - с матерью мадемуазель Марс). Но актрисы были лишены воображения, и поведение их в постели оставляло желать лучшего. Фаворитка привела в Версаль очаровательную мадемуазель Рокур, актрису по профессии и любовницу по призванию. Эта страстная дама была настолько известна своим бесстыдством, что заслужила прозвище Великой Волчицы. С первой же встречи ее пыл и изобретательность привлекли Людовика XV.

Весной 1774 года король опасно заболел. Врачи определили оспу. По мнению одного из мемуаристов, этой болезнью он был обязан "непомерному удовольствию, испытанному им в Трианоне, где он развлекался с красивой шестнадцатилетней девушкой, предоставленной ему графиней дю Барри. Бедняжка, сама того не ведая, носила в себе вирус этой смертельной болезни, поразившей ее на день позже, чем короля, - она умерла в три дня". И несмотря на все усилия лекарей, кровопускания, лекарства, Людовику XV становилось все хуже. 5 мая ему стало совсем плохо, а 10 мая, около часу дня, он скончался.