Драма «Ткачи» – уникальное произведение Гауптмана.

Основу сюжета драмы составило историческое событие - восстание силезских ткачей 1844 г.

Дом Дрейсигера, владельца бумазейной фабрики в Петерсвальдау. В специальном помещении ткачи сдают готовую ткань, приемщик Пфейфер осуществляет контроль, а кассир Нейман отсчитывает деньги. Плохо одетые, сумрачные, изможденные ткачи тихо ропщут - и так платят гроши, еще норовят скостить денег за якобы обнаруженный брак, а ведь сами поставляют плохую основу. Дома нечего есть, приходится надрываться за станком в пыли и духоте с раннего утра до поздней ночи, и все равно не свести концы с концами. Только молодой красавец Беккер решается вслух высказать свое недовольство и даже вступить в пререкания с самим хозяином. Дрейсигер в ярости: этот нахал из той оравы пьянчуг, что накануне вечером горланили около его дома гнусную песню, фабрикант тут же дает ткачу расчет и швыряет ему деньги так, что несколько монет падает на пол. Беккер настойчив и требователен, по распоряжению хозяина мальчик-ученик подбирает рассыпавшуюся мелочь и отдает ткачу в руки.

Стоящий в очереди мальчик падает, у него голодный обморок. Дрейсигер возмущен жестокостью родителей, отправивших слабого ребенка с тяжелой ношей в дальний путь. Он отдает служащим распоряжение не принимать товар у детей, а то если, не дай Бог, что случится, козлом отпущения станет, конечно же, он. Хозяин долго распространяется о том, что только благодаря ему ткачи могут заработать себе на кусок хлеба, он мог бы свернуть дело, вот тогда бы они узнали почем фунт лиха. Вместо этого он готов предоставить работу еще двум сотням ткачей, об условиях можно справиться у Пфейфера. Выясняется, что расценки на готовую продукцию будут еще ниже. Ткачи тихо возмущаются.

Семья Баумертов снимает комнатушку в доме безземельного крестьянина Вильгельма Анзорге. Бывший ткач, он остался без работы и занимается плетением корзин. Анзорге пустил жильцов, да те вот уже полгода не платят. Того гляди, лавочник отнимет его домишко за долги. Больная жена Баумерта, дочери, слабоумный сын не отходят от ткацких станков. Соседка - фрау Генрих, у которой дома девять голодных ребятишек, заходит попросить горсточку муки или хотя бы картофельных очисток. Но у Баумертов нет ни крошки, вся надежда, что отец, понесший фабриканту товар, получит деньги и купит что-нибудь из еды. Роберт Баумерт возвращается с гостем, отставным солдатом Морицом Егером, который некогда жил по соседству. Узнав про нужду и мытарства односельчан, Егер удивляется; в городах собакам - и тем лучше живется. Не они ли его запугивали солдатской долей, а ему совсем неплохо было в солдатах, он служил денщиком у ротмистра-гусара.

И вот уже шипит на сковороде жаркое из приблудившейся собачки, Егер выставляет бутылку водки. Продолжаются разговоры о беспросветно тяжелом существовании. В прежние времена все было по-иному, фабриканты сами жили и давали жить ткачам, а теперь все себе загребают. Вот Егер - человек, много чего повидавший, читать и писать умеет, заступился бы за ткачей перед хозяином. Тот обещает устроить Дрейсигеру праздник, он уже договорился с Беккером и его дружками исполнить еще разок под его окнами ту самую песню - «Кровавую баню». Он напевает её, и слова, где звучат отчаяние, боль, гнев, ненависть, жажда мести, проникают глубоко в души собравшихся.

Трактир Шольца Вельцеля. Хозяин удивляется, отчего такое оживление в селении, столяр Виганд поясняет: сегодня день сдачи товара у Дрейсигера, а кроме того, похороны одного из ткачей. Заезжий коммивояжер недоумевает, что здесь за странный обычай - по уши залезая в долги, устраивать пышные похороны. Собравшиеся в трактире ткачи ругают господ помещиков, не разрешающих в лесу даже щепки подобрать, крестьян, дерущих неимоверную плату за жилье, правительство, не желающее замечать полное обнищание народа. Вваливаются Егер и Беккер с компанией молодых ткачей, задирают жандарма Кутше, пришедшего пропустить рюмку водки. Страж порядка предупреждает: начальник полиции запрещает петь подстрекательскую песню. Но разошедшаяся молодежь назло ему затягивает «Кровавую баню».

Квартира Дрейсигера. Хозяин извиняется перед гостями за опоздание, дела задержали. У дома снова звучит бунтарская песня. Пастор Киттельгауз выглядывает в окно, возмущается: ладно бы молодые бузотеры собрались, но ведь с ними и старые, почтенные ткачи, люди, которых он долгие годы считал достойными и богобоязненными. Домашний учитель сыновей фабриканта - Вейнгольд заступается за ткачей, это голодные, темные люди, просто они выражают свое недовольство так, как понимают. Дрейсигер угрожает немедленно рассчитать учителя и дает распоряжение рабочим-красильщикам схватить главного запевалу. Прибывшему начальнику полиции предъявляют задержанного - это Егер. Он ведет себя дерзко, осыпает присутствующих насмешками. Взбешенный начальник полиции намерен лично препроводить его в тюрьму, но вскоре становится известно, что толпа отбила арестованного, а жандармов поколотили.

Дрейсигер вне себя: прежде ткачи были смирными, терпеливыми, поддавались увещеваниям. Это их смутили так называемые проповедники гуманизма, вдолбили рабочим, что те в ужасном положении. Кучер докладывает, что запряг лошадей, мальчики с учителем уже в коляске, если дело обернется плохо, нужно побыстрее убираться отсюда. Пастор Киттельгауз вызывается поговорить с толпой, но с ним обходятся довольно непочтительно. Слышится стук в дверь, звон разбитых оконных стекол. Дрейсигер отправляет жену в коляску, а сам спешно собирает бумаги и ценности. Толпа врывается в дом и учиняет погром.

Ткацкая мастерская старика Гильзе в Билау. Вся семья за работой. Старьевщик Горниг сообщает новость: ткачи из Петерсвальдау выгнали из берлоги фабриканта Дрейсигера с семейством, разнесли его дом, красильни, склады. А все оттого, что вконец зарвался хозяин, заявил ткачам - пусть лебеду едят, если голодные. Старый Гильзе не верит, что ткачи решились учинить такое. Его внучка, которая понесла Дрейсигеру мотки пряжи, возвращается с серебряной ложкой, утверждая, что нашла её возле разгромленного дома фабриканта. Надо снести ложку в полицию, считает Гильзе, жена против - на вырученные за нее деньги можно прожить несколько недель. Появляется оживленный врач Шмидт. Полторы тысячи человек направляются сюда из Петерсвальдау. И какой бес попутал этих людей? Революцию они, видите ли, затеяли. Он советует местным ткачам не терять головы, следом за бунтующими идут войска. Ткачи возбуждены - надоели вечный страх и вечное глумление над собой!

Толпа громит фабрику Дитриха. Наконец-то исполнилась мечта - разбить механические станки, которые разорили работающих вручную ткачей. Поступает сообщение о прибытии войск. Егер призывает сподвижников не дрейфить, а дать отпор, он принимает на себя командование. Но единственное оружие восставших - булыжники из мостовой, в ответ же звучат ружейные залпы.

Старый Гильзе остается при своем мнении: то, что затеяли ткачи, - полная бессмыслица. Лично он будет сидеть и выполнять свою работу, хотя бы весь мир перевернулся. Сраженный насмерть залетевшей в окно шальной пулей, он падает на станок.

Герхарт Гауптман

Драма из сороковых годов в 5-ти действиях

Моему отцу Роберту Гауптману посвящаю я эту драму.

Милый отец, если я посвящаю эту драму тебе, это продиктовано чувствами, которые ты знаешь и о которых здесь нет нужды распространяться.

Твой рассказ о деде, который в юности бедным ткачем, как изображенные здесь, сидел за ткацким станком, послужил зерном моего произведения, и, способно ли оно к жизни или сердцевина у него гнилая, оно является лучшим, что может дать «такой бедняк, как Гамлет».

Твой Герхарт

Действие первое

Лица первого действия

Группа фабрикантов.

Дрейсигер, владелец канатной фабрики.

Пфейфер, приемщик; Нейман, кассир; Ученик – служащие у Дрейсигера.

Группа ткачей.

Старый Баумерт.

Первый ткач.

Первая ткачиха.

Старый ткач.

Ткачи и ткачихи.

Просторная, оштукатуренная в серый цвет комната в доме Дрейсигера в Петерсвальдене. Помещение, где ткачи сдают готовый товар. Налево – окна без занавесок, на заднем плане стеклянная дверь, такая же дверь направо; в последнюю непрерывно входят и выходят ткачи, ткачихи и дети. Вдоль правой стены, которая, как и другие стены, в большей своей части заставлена подставками для развешивания нанки, тянется скамейка; на ней вновь приходящие ткачи раскладывают свой товар для проверки. Приемщик Пфейфер стоит за большим столом, на котором каждый ткач разворачивает принимаемый товар. Пфейфер рассматривает ткань лупой и меряет ее циркулем. Когда это исследование кончено, ткач кладет нанку на весы и конторский ученик проверяет ее вес. Сняв с весов, ученик кладет товар на полки, служащие складочным местом для принятого товара. После каждой приемки приемщик Пфейфер громко выкликает, сколько денег должен уплатить рабочему кассир Нейман.

Жаркий день в конце мая. Часы показывают полдень. Большинство толпящихся ткачей имеют вид, словно они стоят перед каким-то судилищем и с мучительной тревогой ожидают, что оно им присудит – жизнь или смерть. В то же время на их лицах лежит отпечаток какой-то подавленности; то же бывает на лице нищего, который живет подачками и, переходя от унижения к унижению, в постоянном сознании, что его только терпят, привык съеживаться до последней возможности. Ко всему этому присоединяется раз навсегда застывшая на лицах черта тяжелого, безвыходного раздумья. Мужчины все более или менее похожи друг на друга; это недоразвившиеся, низкорослые, сухопарные, большей частью узкогрудые, покашливающие, жалкие люди с грязновато-бледным цветом лица – настоящие созданья ткацкого станка; их колени искривлены вследствие постоянного сидячего положения. Их жены с первого взгляда менее типичны; они имеют неряшливый, распущенный, измученный вид, тогда как мужчины все же сохраняют известное, хоть и жалкое, достоинство. Женщины одеты в лохмотья, одежда мужчин заштопана и заплатана. Некоторые молодые девушки не лишены миловидности: это хрупкие созданья с восковым цветом лица и с большими грустными глазами.

Кассир Нейман (считая деньги ). Следует получить шестнадцать зильбергрошей.

Первая ткачиха (женщина лет тридцати, очень истощенная, собирает деньги дрожащими руками ). Покорно благодарим.

Нейман (видя, что женщина не уходит ). Ну, еще что? Опять что-нибудь неладно?

Первая ткачиха (взволнованным, умоляющим голосом ). Хоть бы несколько пфеннигов вперед, в счет работы. Уж очень они мне нужны.

Нейман . Мало ли что кому нужно! Мне вот нужно несколько сот талеров. (Начинает отсчитывать деньги другому ткачу, коротко .) Выдать или не выдать вперед – это дело г[осподи]на Дрейсигера.

Первая ткачиха . Так нельзя ли мне самой поговорить с г[осподи]ном Дрейсигером?

Приемщик Пфейфер (бывший ткач. Некоторыми своими чертами он еще напоминает рабочего. Но он хорошо упитан, чисто одет, руки у него выхолены, лицо гладко выбрито. Он часто нюхает табак. Кричит грубым голосом. ) Господину Дрейсигеру и без вас делов по горло. Некогда ему заниматься такими пустяками. На то мы здесь. (Меряет циркулем и смотрит в лупу .) Господи! Вот сквозняк-то! (Он завертывает себе шею толстым шарфом .) Эй вы, кто входит, запирайте двери!

Ученик (громко Пфейферу ). Для них наши слова – что об стену горох.

Пфейфер . Готово, на весы.

Ткач кладет ткань на весы.

Не мешало бы лучше знать свое дело. В ткани узлов не оберешься, уж я смотрю сквозь пальцы. Разве порядочный ткач так делает?

Бекер (входит. Это молодой, очень сильный ткач; манеры у него развязные, почти дерзкие. Пфейфер, Нейман и ученик при его входе перекидываются многозначительными взглядами ). Эх, беда! Пропотел до седьмого пота!

Старый Баумерт (протискивается через стеклянную дверь. За дверью виднеются ожидающие ткачи; они стоят тесной толпой, прижавшись один к другому. Старик, прихрамывая, пробирается вперед и кладет свою ношу на скамью рядом с Бекером. Он садится тут же и утирает пот с лица ). Ох, теперь можно и отдохнуть.

Бекер . Да, отдых слаще денег.

Старый Баумерт . Ну, я и от деньжат бы не отказался. Здорово, Бекер!

Бекер . Здорово, дядя Баумерт! Нам опять придется ждать здесь до второго пришествия.

Первый ткач . Они с нами не церемонятся. Велика птица ткач. Ткач и час подождет, и день подождет.

Пфейфер . Эй, тише вы там! Собственного своего слова не слыхать.

Бекер (тихо ). Он сегодня, кажется, опять не в духе.

Пфейфер (стоящему перед ним ткачу ). Сколько раз я говорил: нужно работать чище. Что это за грязь? Тут и солома, и узлы в целый палец длиной, и еще какая-то дрянь.

Ткач Рейман . Чтобы узлы выковыривать, надо бы дать нам новые щипчики.

Ученик (взвешивает товар ). Есть нехватка и в весе.

Пфейфер . Ну уж и ткачи нынче пошли! Гроша медного не стоят. Да, господи Иисусе, в мое время не то было. Мне бы попало от мастера за такую работу. На такую работу тогда бы и смотреть не стали. В те времена нужно было знать свое ремесло. Теперь этого больше уже не требуется. Рейману десять зильбергрошей!

Ткач Рейман . Ведь фунт полагается на утерю.

Пфейфер . Мне некогда, довольно! А тут что такое?

Ткач Гейбер (развертывает свой товар. В то время, как Пфейфер рассматривает ткань, Гейбер подходит и тихим, взволнованным голосом говорит ему ). Уж вы извините г[осподи]н Пфейфер, я осмеливаюсь покорнейше просить вас, окажите божескую милость, сделайте мне такое одолжение – не вычитайте с меня на этот раз то, что забрал вперед.

Пфейфер (меряя и рассматривая в лупу, говорит с усмешкой ). Ну вот еще! Этого недоставало! Небось, целую половину вперед забрал.

Ткач Гейбер (продолжая тем же тоном ). Я бы на той неделе с радостью все отработал. Да вот на прошлой неделе мне пришлось два дня отбывать барщину. А тут еще жена лежит больная…

Пфейфер (кладет работу Гейбера на весы. Рассматривая новый кусок ткани ). И эта работа никуда не годятся. Кромка ни на что не похожа: то узкая, то широкая. Что за безобразие! Здесь уток стянут, там прибавлено много лишнего. На дюйм не приходится и семидесяти ниток. Где же остальные? Разве это добросовестно? Нечего сказать, наработал!

Ткач Гейбер глотает слезы, стоит в приниженной и беспомощной позе.

Первая ткачиха (Во все время действия она не отходила от кассы и от времени до времени поглядывала вокруг и словно искала помощи. Собравшись с духом, она снова обращается к кассиру и умоляющим голосом просит его .) Я же ведь скоро отработаю; уж не знаю, что со мной и будет, коли вы не дадите мне ничего вперед на этот раз. О господи-господи!

Пфейфер (кричит на нее ). Это еще что за причитание? Оставь ты господа бога в покое. Ведь ты, небось, не больно-то много о нем думаешь! Лучше смотри за своим мужем, чтобы он не таскался по кабакам. Мы не можем дать ничего вперед. Ведь это не наши деньги. Ведь их с нас спросят. Кто работает прилежно, кто знает свое дело, кто живет богобоязненно, – тому не приходится забирать вперед. Вот тебе и весь сказ.

Нейман . Здешнему ткачу хоть вчетверо больше плати, все равно он вчетверо больше пропьет и еще долгов наделает.

Первая ткачиха (громко, как бы требуя справедливости у всех присутствующих ). Уж говорите что угодно, а только я не лентяйка. Что ж поделаешь, коли моченьки нет. С меня уж два раза вычеты делали. О муже мне и не говорите: он в счет не идет. И то он уж ходил лечиться от запоя к церлаускому пастуху, да никакого толку из этого не вышло. Ничего с этим не поделаешь, когда человека к вину тянет… А мы работаем, сколько хватает сил. Мне уж которую неделю и задремать-то некогда… Все пойдет у нас на лад, лишь бы эту слабость проклятую из костей вон выгнать. Поймите же, господин, что и мне не сладко. (Льстивым, заискивающим тоном .) Уж я вас покорнейше прошу, будьте такие добрые, прикажите выдать мне и на этот раз несколько грошей вперед.

«Просторная, оштукатуренная в серый цвет комната в доме Дрейсигера в Петерсвальдене. Помещение, где ткачи сдают готовый товар. Налево – окна без занавесок, на заднем плане стеклянная дверь, такая же дверь направо; в последнюю непрерывно входят и выходят ткачи, ткачихи и дети. Вдоль правой стены, которая, как и другие стены, в большей своей части заставлена подставками для развешивания нанки, тянется скамейка; на ней вновь приходящие ткачи раскладывают свой товар для проверки. Приемщик Пфейфер стоит за большим столом, на котором каждый ткач разворачивает принимаемый товар. Пфейфер рассматривает ткань лупой и меряет ее циркулем. Когда это исследование кончено, ткач кладет нанку на весы и конторский ученик проверяет ее вес. Сняв с весов, ученик кладет товар на полки, служащие складочным местом для принятого товара. После каждой приемки приемщик Пфейфер громко выкликает, сколько денег должен уплатить рабочему кассир Нейман…»

Произведение было опубликовано в 1892 году издательством Public Domain. На нашем сайте можно скачать книгу "Ткачи" в формате epub, fb2 или читать онлайн. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Даная драма написана на основание реальных исторических событий, а именно восстания силезских ткачей, которое произошло в 1844 году.
Ткачи, уставшие и вымотанные, сдают ткань, которую принимает приемщик Пфейфер, а Нейман, кассир, выдает за нее деньги. Все это происходит в доме владельца фабрики в Петерсвальдау, буржуа Дрейсигера.

Изможденные ткачи ропщут, они недовольны тем, что за работу они получают гроши, так еще и за найденный брак, которого в действительности и не было, норовят скостить плату. Кроме всего прочего, если брак и был, то проблемы в том, что основа, поставляемая для ткани, оставляет желать лучшего. Как ни стараются ткачи свести концы с концами, им все равно ни как это не удается. Они работают с самого раннего утра и до поздней ночи, надрываются в пыли, грязи и духоте, а в доме, как было нечего есть, так и нет.
Беккер, молодой и красивый парень, устав от всего этого произвола, решается высказать свое недовольство открыто и громогласно, после чего начинает пререкаться с самим хозяином. Фабрикант Дрейсигер, в бешенстве. Он кричит о том, что именно этот нахал Беккер и является одним из тех пьяниц, что только вчера орали пошлые песни около его дома. Вне себя от ярости хозяин в момент рассчитывает ткача, швырнув ему деньги, при этом несколько монет отлетев в сторону, со звоном покатились по полу. Беккер тоже рассержен и настойчив, а потому хозяин распоряжается и мальчишка, который был учеником при фабрике, собирает разлетевшуюся мелочь и подает ее в руки уволенному ткачу.

Один из мальчиков в очереди падает, теряя сознание от голода. Хозяин возмущается и не может понять жестокости и бессердечия родителей, которые отправляют своих детей с такой тяжелой ношей. Он тут же распоряжается не принимать ткань у детей, поскольку в случае, если, не дай Бог, что то случится, то именно он станет тем, на кого все это и повесят. Он начинает причитать, что только благодаря ему, их благодетелю, ткачи имеют такую прекрасную возможность заработать себе на жизнь, а вот когда он свернет это неблагодарное дело, то все они непременно узнают и только тогда оценят то, что потеряли. Закончив эту длинную и пафосную речь, хозяин тут же замечает, что готов взять на работу еще две тысячи рабочих, об условиях, отмечает он, можно поинтересоваться у Пфейфера. Кроме того, ткачи узнают, что расценки будут снова снижены и оттого начинают молча возмущаться, проклиная все на белом свете.

Бывший ткач Баумерт, который остался без работы и теперь вынужден зарабатывать на пропитание тем, что плетет корзины, вместе со своей семьей снимает небольшую комнату у крестьянина Вильгельма Анзорге. Жильцы уже задолжали за полгода своего проживания хозяину и он искренне переживает, что местный лавочник может забрать его небольшой домик за долги. Хотя жена Баумерта, больная и вечно уставшая, его дочь и слабоумный сын не отходят от ткацких станков, это ни как не решает материальных проблем семьи. Однажды их соседка фрау Генрих заходит попросить в долг горстку муки или картофельных очисток: у нее было девять маленьких ребятишек в доме, но Баумерты отказывают ей: у них самих в доме нет ни единой крошки, а потому остается надеяться только на то, что отец, который понес фабриканту товар, получит деньги и сможет купить, хоть что то, из еды.

Роберт Баумерт наконец возвращается, а с ним приходит отставной солдат и бывший сосед Мориц Егер. Он рассказывает, что в городе бродячие собаки живут намного лучше, чем сельчане. Мориц уверяет своих бывших соседей, что даже в солдатах живется гораздо лучше, чем здесь.
На сковородке шипит жареное мясо тощей собащенки, которая на свою беду случайно забрела к ним во двор. Мориц достает бутылку водки, после чего они ведут неспешные разговоры о нерадостном и безысходном существовании. Вот раньше все было совсем не так: фабриканты сами жили хорошо, но не забывали и о рабочих. Все изменилось, теперь эти кровопийцы все загребают себе, а на людей им плевать. Роберт говорит, что Егер, человек много в жизни повидавший, даже читать и писать умеет, тот самый, кто может заступиться за несчастных ткачей перед хозяином. Мориц, немного охмелевший, обещает непременно устроить праздник Дрейсигеру, тем более он уже договорился с Беккером и его товарищами спеть под окнами хозяина «Кровавую баню» - песню, которая так задела фабриканта. Дав это обещание, он затягивает эту безрадостную песню, а все собравшиеся замирают, слушая слова горести, боли, отчаяния и ненависти.

Наступает день сдачи товара у фабриканта Дрейсигера. В трактире Шольца Вельцеля собирается самая разношерстная компания. Один заезжий коммивояжёр никак не может понять эти местные обычая, а именно - загонять себя в долги, из которых потом невозможно выпутаться и умирать. Сам хозяин тоже не понимает того, отчего сегодня такая суета. Ему неспешно объясняет столяр Виганд, что помимо сдачи товара, сегодня еще хоронят одного из ткачей, который, наконец-то, отмучился, предоставив свою душу на суд праведный.
Ткачи, которые собрались в это время в трактире, не стесняясь в своих выражениях и не особо подирая слова, ругают всех подряд: правительство - которое по их мнению не хочет видеть как страдает и нищает народ, крестьян, которые дерут в три шкуры за сдаваемое ими жилье, а также фабрикантов, помещиков, ну и всех, кого вспомнят. Неожиданно в дверях появляются уволенный Беккер и бывший солдат Егер. За ними вваливается компания молодых ткачей, которые не замедлили пристать к жандарму, забежавшему мимоходом выпить рюмку теплой водки. Молодежь, подогретая спиртным, затягивает знаменитую «Кровавую баню», на что хранитель правопорядка замечает, что начальник полиции запретил петь эту подстрекательную песню. Однако это замечание ни как не останавливает ткачей, и они продолжают свое заунывное пение.

Дрейсигер возвращается в свою ухоженную квартиру, а войдя, сразу же принимается извиняться перед ожидающими его друзьями за свое опоздание. Он говорит, что его задержали дела и в это самое время слышит, как около его дома опять звучит эта непристойная песня. Пастор выглянул в окно и стал возмущаться тому, что поет не только бесшабашная молодежь, но и взрослые, уже седые ткачи, те, кого он считал богоугодными и порядочными. Учитель детей фабриканта пытается заступиться за рабочих, говоря, что это темные люди и таким образом они выражают свой протест, просто иначе они не умеют. Однако фабрикант приходит в ярость и грозит немедленно уволить учителя, а после приказывает рабочим, которые трудятся в красильне, схватить запевалу в толпе ткачей около его дома. Когда прибывает начальник полиции, то ему представляют главного нарушителя спокойствия - это бывший солдат Егер, который бесцеремонно насмехается над всеми присутствующими. Начальник полиции приходит в неимоверную ярость и собирается собственноручно доставить Егера в тюрьму. Однако проходит не так много времени, как сообщают неприятную новость: оказывается толпа сумела отбить запевалу, а жандармы, попавшие под руки, были просто избиты.

Фабрикант Дрейсигер не находит себе места от бешенства. Ткачей, которые всегда были смирными и послушными, несомненно, смутили эти самые гуманисты именно тем, что вдолбили им в головы, будто бы они находятся в ужасном положении. Кучер спешит запрячь лошадь и усаживает детей вместе с их учителем в коляску: если все так и будет продолжаться, он готов выехать в любую минуту.
Пастор пробует поговорить с толпой, но со служителем церкви и защитником всех страждущих, поступают не очень красиво и почтено.
Слышится гром разбившихся окон, потом в двери начинают неистово долбить. Дрейсигер спешно собирает бумаги, драгоценности и отправляет жену в коляску. В это время толпа врывается в его дом и начинает учинять погром.

Новости быстро распространились по всей округе. В Билау, в ткацкой мастерской Гильзе, за работой вся его небольшая семья. Появляется старьевщик Горниц и рассказывает, как в Петерсвальде выгнали из дома фабриканта Дрейсигера, после чего разгромили сам дом, склады и красильни.
«Все это от того, что заевшийся фабрикант предложил ткачам есть лебеду в случае, если они все еще голодные» - подытожил старик.
Однако Гильзе не может поверить, что смирные и трудолюбивые ткачи могли такое сделать. Проходит совсем немного времени и внучка Гильзе, которая пошла к Дрейсигеру для того, что бы унести мотки пряжи, вернулась и сказала, что нашла около разгромленного дома фабриканта серебреную ложку, предъявив ее как доказательство. Гильзе хочет отнести эту находку в полицию, но жена его останавливает, замечая, что продав ее, они смогут прожить, как минимум, несколько недель. Неожиданно приходит Шмидт - местный врач. Он рассказывает, что тысячи полторы человек идут из Петерсвальдау сюда, и все они считают, что затеяли революцию. Он советует не присоединяться к банде бунтовщиков, поскольку за ними уже идут военные части. Однако рабочие не слышат его, они устали от своих страхов, а кроме всего прочего, терять им все равно было нечего.
Толпа разъяренных рабочих крушит фабрику Дитриха и их заветная мечта исполнилась - ткачи разбили ненавистные станки, которые разорили столько хороших людей и оставили многих ткачей, работающих вручную, помирать с голоду.

Прошло время, стали появляться слухи о прибытие войсковых частей. Егер призывает не бояться и возглавляет восстание. Но у рабочих нет оружия, а камни не могут противостоять ружейному залпу.
Старик Гильзе остается верен своему собственному мнению обо всем происходящем. Он считает, что вся эта затея - полная бессмыслица. Он будет продолжать работать, и ему нет дела до всех этих движений. В открытое окно влетает шальная пуля: старик падает на свой станок уже мертвым.

Краткое содержание драмы «Ткачи» пересказала Осипова А. С.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Ткачи». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Основу сюжета драмы составило историческое событие - восстание силезских ткачей 1844 г.

Дом Дрейсигера, владельца бумазейной фабрики в Петерсвальдау. В специальном помещении ткачи сдают готовую ткань, приемщик Пфейфер осуществляет контроль, а кассир Нейман отсчитывает деньги. Плохо одетые, сумрачные, изможденные ткачи тихо ропщут - и так платят гроши, еще норовят скостить денег за якобы обнаруженный брак, а ведь сами поставляют плохую основу. Дома нечего есть, приходится надрываться за станком в пыли и духоте с раннего утра до поздней ночи, и все равно не свести концы с концами. Только молодой красавец Беккер решается вслух высказать свое недовольство и даже вступить в пререкания с самим хозяином. Дрейсигер в ярости: этот нахал из той оравы пьянчуг, что накануне вечером горланили около его дома гнусную песню, фабрикант тут же дает ткачу расчет и швыряет ему деньги так, что несколько монет падает на пол. Беккер настойчив и требователен, по распоряжению хозяина мальчик-ученик подбирает рассыпавшуюся мелочь и отдает ткачу в руки.

Стоящий в очереди мальчик падает, у него голодный обморок. Дрейсигер возмущен жестокостью родителей, отправивших слабого ребенка с тяжелой ношей в дальний путь. Он отдает служащим распоряжение не принимать товар у детей, а то если, не дай Бог, что случится, козлом отпущения станет, конечно же, он. Хозяин долго распространяется о том, что только благодаря ему ткачи могут заработать себе на кусок хлеба, он мог бы свернуть дело, вот тогда бы они узнали почем фунт лиха. Вместо этого он готов предоставить работу еще двум сотням ткачей, об условиях можно справиться у Пфейфера. Выясняется, что расценки на готовую продукцию будут еще ниже. Ткачи тихо возмущаются.

Семья Баумертов снимает комнатушку в доме безземельного крестьянина Вильгельма Анзорге. Бывший ткач, он остался без работы и занимается плетением корзин. Анзорге пустил жильцов, да те вот уже полгода не платят. Того гляди, лавочник отнимет его домишко за долги. Больная жена Баумерта, дочери, слабоумный сын не отходят от ткацких станков. Соседка - фрау Генрих, у которой дома девять голодных ребятишек, заходит попросить горсточку муки или хотя бы картофельных очисток. Но у Баумертов нет ни крошки, вся надежда, что отец, понесший фабриканту товар, получит деньги и купит что-нибудь из еды. Роберт Баумерт возвращается с гостем, отставным солдатом Морицом Егером, который некогда жил по соседству. Узнав про нужду и мытарства односельчан, Егер удивляется; в городах собакам - и тем лучше живется. Не они ли его запугивали солдатской долей, а ему совсем неплохо было в солдатах, он служил денщиком у ротмистра-гусара.

И вот уже шипит на сковороде жаркое из приблудившейся собачки, Егер выставляет бутылку водки. Продолжаются разговоры о беспросветно тяжелом существовании. В прежние времена все было по-иному, фабриканты сами жили и давали жить ткачам, а теперь все себе загребают. Вот Егер - человек, много чего повидавший, читать и писать умеет, заступился бы за ткачей перед хозяином.